Член совета при президенте Южной Кореи о том, почему корейцы неохотно инвестируют в Россию

На завершившемся во Владивостоке Восточном экономическом форме корейских инвестиций в регион насчитали меньше, чем любых других. Обсуждение этого факта вызвало бурную дискуссию на российско-корейском бизнес-диалоге. Основными причинами были названы недостаток доверия корейцев к российскому рынку и завышенные ожидания российской стороны. Самое яркое выступление принадлежало члену президентского Комитета по северному экономическому сотрудничеству Сон Вон Ёну. Обозреватель “Ъ” Михаил Коростиков, модерировавший сессию, решил подробнее расспросить его о том, почему далекая Юго-Восточная Азия для Южной Кореи куда привлекательнее соседней России.

— Вы член Комитета при президенте по северному экономическому сотрудничеству, который был образован два года назад. Как считаете, за два года успехи есть?

— Пока результатов политики «Девять мостов сотрудничества» нет — кто-то, может, и скажет, что успехов нет. Но у нас последние 30 лет существовала проблема в сотрудничестве с Россией: у разных ведомств имелись разные стратегии и позиции в отношениях со странами к северу от Кореи. Наш президент решил эту проблему устранить и создать комитет. Это очень трудная задача, мы пока определили стратегию, цели и задачи, так что пока рано говорить, есть ли результат.

— У всех корейских президентов есть стратегия по отношениям с Россией и Евразией в целом. Она была у Ли Мён Бака, Пак Кын Хе, теперь вот есть у Мун Чжэ Ина. Чем его стратегия отличается от предыдущих?

— Одно из существенных отличий — ранее мы рассматривали сотрудничество с РФ как часть трехстороннего сотрудничества Россия—Республика Корея—КНДР. Теперь мы считаем, что это два параллельных процесса, можно развивать отношения с Россией и без учета фактора КНДР. Другое отличие — трансграничные зоны сотрудничества с КНДР, которые мы хотели бы создавать, но не можем из-за напряженной ситуации на полуострове. Также в рамках нашей политики мы прилагаем все усилия для продвижения трехсторонних проектов: железной дороги, линии электропередачи и трубопровода через всю территорию Кореи. Ну и наконец, главное отличие — мы твердо намерены нашу политику реализовывать! Помните, у Пак Кын Хе была «Евразийская стратегия»? И что от нее осталось, кроме слов? Конечно, значительную часть наших идей удастся реализовать только после того, как снимут санкции.

— А вы не думаете, что сначала нужно снять собственные, корейские санкции? Потому что, к примеру, на проекте Хасан—Раджин (проект по транспортировке российского угля в страны Азии через порт Раджин в КНДР.— “Ъ”) санкций ООН нет, есть только корейские.

— Россияне все время говорят, что нужно снять корейские санкции с этого проекта, потому что санкций ООН на нем нет. Но из-под санкций ООН проект выведен только в его российско-северокорейском формате, если же туда, как планировалось до санкций, вступила бы Южная Корея, он уже не был бы выведен, нужно было бы заново запрашивать об этом ООН.

Этот проект коммерчески выгоден, об этом говорят все исследования. Но должны быть условия, чтобы в нем могла участвовать коммерческая компания.

Они появятся только после снятия санкций.

— Почему, на ваш взгляд, так мало корейских инвестиций на Дальнем Востоке?

— Потому что у нас очень мало позитивного опыта здесь. Наши компании здесь дважды... расстроились. Первый раз — когда Hyundai пришлось продать здесь завод. Второй — сейчас вот, когда мы пытаемся построить рыбоперерабатывающий комплекс и не можем получить под него землю (консорциум компаний под руководством Korea Trading & Industries пытался получить землю на мысе Назимова, чтобы вложить $130 млн в рыбоперерабатывающий комплекс, но получил от властей отказ.— “Ъ”). Мы встречались с вице-премьером Юрием Трутневым. Он сказал: «Не можем вам в этом случае помочь, обязательно при следующей возможности поможем». Мы расстроились, такие вещи снижают желание инвестировать.

— Как вы считаете, в чем главный недостаток Дальнего Востока как объекта инвестирования? Инвестиционный климат, инфраструктура или маленькое население?

— Я бы сказал так: везде есть риски. Риски — совсем не препятствие, но чем выше риски, тем выше должна быть прибыль! Так в Индонезии, Малайзии, Вьетнаме, других местах. Корейские инвесторы вкладываются в Центральной России, где у них хороший опыт. Но туда вкладываются крупные корпорации, Hyundai, LG.

В Дальний Восток они не будут вкладываться. Зачем? Здесь мало людей, плохая распределительная структура, неразвитая инфраструктура. А вот малые и средние предприятия очень хотели бы сюда вложиться.

Они мне говорят: «Мы боимся немножко». Никто на этом уровне ничего о России не знает, и взять неоткуда. Посмотрите на этот форум. Кого сюда приглашают? Крупные компании, которые никогда сюда вкладываться не будут. А малые и средние предприятия никто не зовет, у них нет информации никакой.

— Китай и Япония в такой же ситуации, а инвестиций побольше все-таки.

— С Китаем общая граница у вас, ездить легко, контакты есть человеческие. У Японии другое преимущество: они тут с советских времен крупные инвестиции имеют. А корейцы осторожные и ничего (о вас.— “Ъ”) не знают. Менталитет играет свою роль.

Многие в Корее думают, что россияне за 30 лет совсем не изменились, ассоциации с Советским Союзом. Думают, что россияне агрессивные, бедные. Поэтому и боятся инвестировать.

Это, конечно, неправда, и надо это отношение менять.

— Как?

— Приглашать людей, показывать им, развивать культурные связи. В основе всего лежат культурные, образовательные связи.

— Мне всегда было интересно, помогает ли развитию отношений тот факт, что в России живет достаточно много русских корейцев? Ведь нет же общин русских японцев или русских китайцев, а корейцы есть.

— Нет. Не помогает, потому что они по большей части забыли язык и культуру. У них другое образование, они только по национальности корейцы. Думаю, нужно, наоборот, делать так, чтобы больше молодых людей из Кореи приезжали учиться в Россию, учили русский язык и культуру вашей страны, тогда и страхов будет меньше.