С какими трудностями сталкиваются белорусские поисковики

Между собой поисковики называют территорию Белоруссии большим кладбищем. Где ни копни — в городском парке или в поле, попадешь на отпечаток Великой Отечественной.

Ганна Курак, Брест

В 1941-м здесь шел гитлеровский «Блицкриг» на восток, в 1944-м прокатился советский «Багратион» на запад, а между ними — три года невидимой, но беспощадной борьбы партизан с оккупантами, ужасы гетто и лагерей. Казалось бы, поисковое движение должно развернуться в полную силу, но оно едва теплится. «Огонек» пообщался с белорусскими поисковиками, чтобы понять, почему.

Почему чужие — это тоже свои

Болото где-то на западе Полесья, дело ближе к ночи, десяток мужчин ведрами черпают мутную воду в четырехметровой яме уже третий день. Все ради того, чтобы найти хоть что-нибудь, связанное с молодым летчиком Иваном Голиковым, погибшим в этих местах в июне 41-го.

— Когда уже собрались сворачиваться, кто-то нащупал в воде сапог. Немного усилий — и на поверхность буквально всплыло тело. Не скажу, что было жутко. Поисковики — люди не из пугливых, многое видели. Но обычно из земли приходится поднимать кости, а тут — настоящая мумия, будто и не было этих 78 лет! Болото сохранило погибшего практически в идеальном состоянии — кожа, ногти, волосы,— рассказывает руководитель поисковой экспедиции Владимир Бухта.

Через Выгонощанские болота на Брестчине на протяжении всей войны шли авиамаршруты, как советские, так и немецкие. Самолетов над этой трясиной было сбито немало. Собственно, историко-патриотический отряд «Авиапоиск» при Брестской крепости и появился, чтобы их находить. Точнее сказать, ищут именно павших летчиков. Если доподлинно известно, что экипажу при крушении удалось спастись, копать «железки» не станут.

Поднять останки и захоронить с почестями защитников Родины — вот цель, ради которой поисковики на несколько суток забывают про сон, еду и усталость.

За месяц до Голикова «Авиапоиск» поднял еще одного летчика. Были и будут другие. Хотя история сержанта Голикова выделяется: она была загадочной с самого начала.

Так, место падения его СБ (скоростного бомбардировщика) искали около трех лет. Поисковики говорят: воронку с обломками нашли по наитию. Железо ушло под землю на четыре метра, копали вручную. Мутную воду с едким запахом бензина и масла откачивали помпой, но та не выдержала, сломалась. Пришлось черпать ведрами.

— Надо было отыскать хоть одну деталь самолета с номером, по нему уже можно отследить историю машины, понять, кто, куда и когда летел, по журналам боевых действий летной части, воспоминаниям, — поясняет Владимир.— Когда такие обломки нашлись, предположение подтвердилось: это самолет, на котором пилот, штурман и стрелок-радист летели в сторону Варшавского шоссе бомбить немецкие механизированные колонны. Задание парни выполнили, а вот до дома не дотянули: у деревеньки Выгонощи их сбили. По документам установили, что два члена экипажа успели выпрыгнуть из горящего самолета, перешли линию фронта и продолжили воевать. А про Голикова ничего не было известно, тело не нашли, вот его и занесли в списки пропавших без вести.

Однако лет 15 назад неподалеку от того места, где в июле 2019-го нашли останки Голикова, появилась самодельная табличка с его именем.То ли кто-то из старожилов помнил об упавшем самолете, не исключено, что и документы какие-то сельчане нашли после крушения. Так или иначе поисковиков эта табличка сбивала с толку: если имя известно, значит и останки бойца могут быть перезахоронены.

— Решили перепроверить и докопались до правды. Как только тело оказалось на поверхности, вызвали представителей Следственного комитета (гражданские поисковики в Белоруссии сами не имеют права заниматься останками.— «О»). В кармане у летчика был комсомольский билет. Опять же — состояние отличное, как вчера в воду окунули. А на страницах черным по белому: Голиков Иван Тарасович, 1919 г.р.

Родственники сержанта нашлись за считанные дни. Приехали из Москвы целой делегацией, не переставая благодарили поисковиков. Они, как и миллионы других семей, не надеялись по прошествии стольких лет узнать, что на самом деле произошло с их Иваном. Хоть и выходили каждый год с его портретом на «Бессмертный полк».

— Когда удается найти останки бойца, который числился без вести пропавшим, испытываешь не облегчение. Ведь надежда, что солдат чудом выжил и это документы «ошибаются», живет до последнего. Так и с Голиковым, хотелось верить, что он мог спастись, ушел в партизаны. Увы,— делится глубоко личным один из поисковиков,— у меня до сих пор два родственника в списках пропавших без вести. Поэтому каждый раз, выходя на поиски чужого человека, я ищу его, как родного. Кто знает, может, и моих кто-то вот так отыщет.

«Все равно будем копать»

За прошлый год в Белоруссии нашли останки около 650 красноармейцев. Для сравнения: в 2018-м в России только за одну экспедицию «Долина» на Новгородчине было поднято больше тысячи бойцов.

— Разница не в кровопролитности боев, а в массовости поисков. Российские вахты памяти собирают тысячи участников со всего постсоветского пространства. Приветственные слова добровольцам отправляет президент страны. Есть финансовая и информационная поддержка государства. Мы пока такими условиями не располагаем. Поэтому белорусам проще поехать помогать российским поисковикам, чем разворачивать деятельность дома,— рассказывает Петр Пицко, который в этом сезоне принял участие уже в ряде экспедиций в Белоруссии, России и даже Монголии.

Интересно, что поисковой деятельностью он заинтересовался еще подростком, когда переехал в Брест.

— Возделывали с родителями огород по весне, а там — то гильза, то обломок каски. В Казахстане, где жили до этого, ничего такого не сыщешь. Когда вырос, увлекся поисками всерьез, нашел единомышленников. Если присмотреться к белорусским поисковикам, это в основном мужчины за 40, которые росли в советское время и помнят дедов-ветеранов. Молодежь можно по пальцам пересчитать. Смены не будет.

Фактически в Белоруссии поисковик без представителя поискового батальона Минобороны сам ничего делать не может. С одной стороны, дело это щепетильное, деятельность черных копателей нужно пресекать на корню. С другой — система устроена так, что добросовестным поисковикам сил и времени приходится тратить гораздо больше, чем их коллегам в России. Удел белорусов — вести подготовительную работу: сидеть в архивах, искать документы, копать ямы. Если же поиски дали результат, следует составить информационный лист, подать документы через исполком, к которому относится территория, в управление по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн Вооруженных сил. Когда речь идет о лесном массиве или поле, то между моментом обнаружения останков и эксгумацией может пройти полгода и даже больше. В черте города обычно быстрее.

— Сколько еще пропавших без вести солдат в белорусской земле? Никто не знает. Мы находим их постоянно, сворачивать поиски не собираемся,— говорит Петр.— Не так давно в Бресте закладывали парк 1000-летия города, мы с дочкой гуляли рядом и случайно заметили останки двух красноармейцев в развороченной экскаватором земле. Весной шла реставрация Городского сада в центре Бреста — снова находки. Начали в центре строить элитный дом — нашли останки полутора тысяч евреев из брестского гетто. Не говоря уже о крепости и местах, где были лагеря советских военнопленных. Там останки лежали в воронках и рвах в несколько рядов. И это все — находки последних лет в черте одного город.

Поисковая работа, как и любая другая, имеет обратную сторону. По костям и сопутствующим вещам можно установить многое, в том числе и «неудобную» правду.

— Однажды искали с ребятами останки партизан и неожиданно выяснили, что командир народных мстителей погиб не в перестрелке с немцами или полицаями, а от пули товарища из другого отряда. Объединяли две партизанские группы, и лидеры, видимо, не смогли договориться. Разобрались по лесным законам. Но историю не перепишешь, особенно если доказательства нашлись. Впрочем, гораздо чаще испытываешь гордость за тех, память о ком пытаешься сохранить. Как, например, было с бойцами 75-й стрелковой дивизии. Расхожий миф, что в самом начале войны наши солдаты спасались бегством, тает, когда раз за разом обнаруживаем останки ребят вдоль дорог и в лесу. Вместе с ними — винтовки и патроны в патронниках. Никуда они не бежали в одних портках, а сражались и погибали с оружием в руках. Чтобы это доказать и пресечь досужие разговоры, пришлось попотеть. Но оно того стоило.