Прямая речь: что важнее в суде?

Приговоры по «московскому делу» вызвали дискуссию о справедливости и объективности судейских решений. “Ъ” спросил ньюсмейкеров об их опыте взаимодействия с системой.

Иван Голунов, журналист:

— Я думаю, что для суда важнее системность. Если дело поступает в суд, то рассчитывать на оправдательный приговор практически не приходится: полиция и следствие не могут ошибаться. Например, в моем деле полиция заявила о моей непричастности, но Мосгорсуд отказывается отменить решение Никулинского суда, который должен был изучить все доказательства и убедиться в моей причастности или непричастности.

Сергей Пашин, федеральный судья в отставке, профессор кафедры судебной власти факультета права НИУ ВШЭ:

— Сильнее всего позиция карательных органов. Эту позицию многие судьи разделяют не под давлением, а в силу своего происхождения из карательных органов и в силу своей убежденности в правильности этой позиции. То есть судьи — они государственники и выступают придатком карательной машины. И чувство справедливости реализуется именно таким образом, ибо считается, что справедливо наказывать злодеев, справедливо, чтобы государство выигрывало, чтобы побеждал публичный интерес. А вот идеи индивидуализма, идеи ценности человека и его прав, к сожалению, не укоренились в сознании наших судей, у них своя правда.

Захар Прилепин, писатель:

— Мой опыт работы в криминальной журналистике говорит, что в судах бывает разное, даже откровенные манипуляции, в которых замешаны политическое лобби, денежные мешки, криминальные авторитеты. Но есть и много примеров справедливого суда, особенно там, где нет политики или грязных денег. Если дополнительные ресурсы не подключены, торжествует буква закона, такое тоже встречается сплошь и рядом.

Ольга Романова, глава движения «Русь сидящая»:

— Формула «Друзьям все, врагам — закон» не нами придумана. Вообще, закон и справедливость — разные вещи. У нас есть закон, известный как «закон Димы Яковлева». По закону ли не отдавать сирот иностранцам? По закону. Ну и все. По закону проворовавшийся чиновник или полицейские, устроившие пытки, получают условные сроки? По закону, не сомневайтесь. Тут судья все тщательно сделает. А справедливость — это нравственная категория, к суду имеющая мало отношения. Если обратиться к нынешним российским судам, то нельзя сказать, что они не руководствуются чувством справедливости или буквой закона. Я видела много идеальных приговоров, вынесенных на основании четко предъявленных обвинений после качественной работы следствия.

Когда человек становится судьей, он понимает, что становится еще и спецсубъектом, в том числе для ФСБ, например. Он под контролем. И часто судье не надо говорить, как ФСБ хотелось бы, чтобы он поступил. А еще есть семейные связи и корпоративная солидарность: когда судья — муж, сват, брат, однокурсник прокурора или следователя и это все — одна корпорация. Вообще, судьи в большинстве своем считают, что у них есть начальство. Они не в курсе, что они независимые, так как большинство из них из секретарей суда вышли.

Артем Лоскутов, художник, организатор «Монстрации»:

— Если говорить о тех судах, в которых я был подсудимым, ситуации разные. Думаю, что все зависит от судьи, насколько он уверенно находится на своей позиции. Если судья взрослый, уважаемый человек, который не трясется, что ему не продлят срок, не отправят на пенсию, то чувствуется, что он действует более независимо. Все же есть шанс найти какую-то справедливость в суде.

Павел Чиков, руководитель международной правозащитной группы «Агора»:

— На мой взгляд, сильнее всего в суде приказ сверху, вернее, даже внутреннее понимание судьи, каков может быть этот приказ. Для подавляющего большинства судей приказ даже не нужен, потому что они прекрасно знают, каким должно быть решение, которого от них ждут, и каким оно точно не должно быть и которого точно не ждут.

Владимир Комсолев, судья 1-го Арбитражного суда Москвы:

— Любой судья при вынесении решения должен иметь опыт рассмотрения той или иной категории дела, обладать знанием вопроса, по которому выносится решение, чтобы оно было обосновано и тщательно взвешено. Я не буду оценивать, чего не хватает судебной системе. При судопроизводстве стороны представляют доказательства, а судья оглашает решение, но от него не должно исходить никакой заинтересованности.

Андрей Корельский, управляющий партнер адвокатского бюро КИАП:

— Наша судебная система сильна своей дисциплиной и вертикалью «от и до». Но системе этой на сегодняшний день, как и любой другой, не хватает объективности и независимости от других ветвей власти — исполнительной и законодательной.

Алхас Абгаджава, адвокат:

— В суде на сегодняшний день пока еще сильнее «коллективный следственный комитет». То, что делает следственная оперативно-обвинительная машина, в суде проходит на 99,9%.

Сергей Габестро, генеральный директор федеральной электронной площадки «НЭП-Фабрикант»:

— Буква закона и искусство адвокатов — вот что сильно влияет на результат в нашей судебной практике. У нас сильная команда, и даже при наличии разночтений в законе удается выигрывать за счет адвокатской техники, понимания режима, в котором работают судьи, их загруженности. Адвокаты знают, когда что сказать, как акцентировать внимание на своем доводе, когда подать материал. Но это особенность арбитражной судебной системы.