Восстановленная «Годовщина революции» Дзиги Вертова вышла на экраны

В прокат вышла «Годовщина революции» (1918) — первая режиссерская работа Дзиги Вертова, которая долгое время считалась утраченной. Об уникальном кинодокументе рассказывает Юлия Шагельман.

Дзига Вертов, основатель современной кинодокументалистики, чья картина «Человек с киноаппаратом» (1929) регулярно включается в списки лучших когда-либо снятых фильмов, называл «Годовщину революции» своим «первым производственным экзаменом». В 1918 году ему было всего 22 года и он работал делопроизводителем и монтажером в Московском кинокомитете при Наркомпросе РСФСР — составлял журнал «Кинонеделя» из кадров, которые присылали операторы с разных концов только что появившейся на свет страны. В «Годовщине революции» тоже нет ни одного кадра, снятого самим Вертовым: она смонтирована из уже существовавшей кинохроники. Некоторые фрагменты очень узнаваемы, другие же после недолгой прокатной истории фильма нигде не демонстрировались. Столь важную задачу — подготовку пропагандистской картины к великой дате — поручили молодому и никому тогда не известному специалисту потому, что летом 1918 года более опытных кинематографистов в Москве просто не было: они разъехались кто куда.

Вертов в воспоминаниях рассказывал, что работал одновременно с тридцатью монтажницами (в другой версии их число выросло до пятидесяти — такой тираж полагался только самым идеологически важным лентам). Премьера фильма с огромным для того времени двухчасовым хронометражем состоялась 7 ноября 1918 года сразу в нескольких городах Советской России. Потом его еще пару лет возили по всей стране на агитпоездах, что, понятно, приводило и к чисто физическому износу пленки и пропаже копий, а позже его порезали на куски, которые включались уже в другие хроникальные картины.

Первые попытки восстановить ленту предпринял киновед Виктор Листов еще в конце 1960-х, но получилось это сделать, только когда в 2017 году его коллега Светлана Ишевская случайно обнаружила афишу со всеми интертитрами из фильма. Благодаря грандиозной работе историка кино Николая Изволова все фрагменты были найдены, соединены в правильном порядке и оцифрованы и у зрителей появилась возможность увидеть картину на большом экране практически в том виде, в котором ее смотрела аудитория передвижных агиткинотеатров в 1918–1920 годах.

Она состоит из тринадцати частей, рассказывающих о событиях от Февральской революции до создания первых трудовых коммун. С одной стороны, это просто куски хроники, в которых пока совсем не чувствуется руки и взгляда режиссера «Киноглаза» (1924) и «Человека с киноаппаратом». С другой — в самом подборе этих кусков видна авторская позиция, и она сильно отличается от привычного нам киномифа, созданного Сергеем Эйзенштейном в «Октябре» (1927) и определившего визуальный образ 1917 года для всего советского кинематографа. Никакого романтического штурма Зимнего — только мрачные юнкера, возводящие баррикады из бревен (само взятие дворца не показано, а упомянуто в интертитрах). Революционные события в Москве и вовсе иллюстрируют кадры зданий, пострадавших от артиллерийских обстрелов (в том числе, например, Чудова монастыря). Непременные торжественные похороны жертв после каждого из ключевых событий. Обгоревшие мертвые тела на фронтах войны с белочехами — и тут же весело пляшущие матросы и бойцы Красной армии, после победы «занявшиеся туалетом» (то есть стрижкой и бритьем) на казанском базаре.

В предпоследней главе о «Чехо-Словацком фронте» из единой народной массы и ее многочисленных и равных друг другу представителей выделяется главный герой — это Троцкий, который разъезжает по полям сражений в оснащенном пулеметами бронепоезде или принимает парады верхом на коне: тут сразу становится понятно, отчего фильм на долгие годы похоронили в архиве. Что же до Ленина, то он в «Годовщине революции» появляется только в середине, в той части, которая мило озаглавлена «Мозг Советской России». Вместе с ним показаны другие члены Совнаркома и ВЦИК, вплоть до чьих-то заместителей, и это, вопреки всемирно-исторической значимости момента, забавные кадры смущающихся, куда-то спешащих, не привыкших к камере людей, похожие на любительские съемки из семейных архивов. Но зато полные отчаянного оптимизма, который по сю сторону экрана выглядит и наивным, и страшным.