Пространство

Уличное искусство в Петербурге существует в формате партизанской войны: картинки и надписи появляются без разрешения властей и, как правило, уничтожаются в считаные часы и дни. В то время как в стране и мире стрит-арт получает признание и официальный статус, в Северной столице ужесточают наказания: с 18 мая в результате поправки тогда еще врио губернатора в закон об административных правонарушениях штраф за граффити и несанкционированную рекламу увеличился с 1 тыс. до 3 тыс. рублей для частных лиц и с 50 тыс. до 70 тыс. — для юридических.

В ноябре прошлого года депутат ЗакСа Денис Четырбок с подачи группы HoodGraff предложил внести изменения в закон «О благоустройстве в Санкт-Петербурге». Именно ребята из HoodGraff, переехавшие из Витебска несколько лет назад,— авторы портретов на трансформаторных будках: Данила Багров, Виктор Цой, Альберт Эйнштейн и другие стали частью местного пейзажа.

Законопроект предлагал вывести уличное искусство из тени. В феврале инициатива прошла первое чтение, в апреле состоялась встреча рабочей группы, команда Четырбока подготовила новые поправки в проект. «Мы предложили коллегам разработать перечень сооружений на территории города, где возможно размещение таких работ без излишних бюрократических препон,— говорит Денис Четырбок.— Позиция комитета по градостроительству и архитектуре сводится к тому, чтобы направить всех художников на совершенно безумную процедуру согласования будущих творений, чего никогда не случится. Вторым пунктом мы предлагаем, чтобы город профинансировал создание open-air площадок, где бетонные плиты выступали бы холстами. Но и здесь наталкиваемся на бюрократию, аргументы смешные и детские: а если стена развалится? Уличное искусство живет, уворачиваться от этого, закрывать глаза — неправильно. Весь мир давно ушел вперед». Разработанные предложения направили в профильные ведомства. Процесс их принятия может занять неопределенное количество времени.

«Грамотные уличные художники работают там, где город дает брешь,— говорит Альбина Мотор, сооснователь Института исследования стрит-арта.— В городской среде стрит-арт тяготеет к декоративности, сухости, в Петербурге провокативные работы встречаются крайне редко. Вне зависимости от этого закрашиваются разные работы. Перед чемпионатом мира из города исчезли многие споты, места с граффити. Это были субкультурные вещи, мне их жалко. Можно было проследить динамику — с 2007 года по 2017 год. Когда я съездила в Архангельск, увидела множество граффити, решила, что это круто, живая энергия. На что москвичи мне ответили: "Ха-ха, просто у них нет денег на закраску"».

Альбина Мотор приводит в пример нашумевшую историю Паши Каса с его новогодней открыткой: работа расположена в таком месте, где в принципе никому не мешает. 31 декабря Паша на углу Суворовского и Невского проспектов нарисовал девочку, наряжающую елку; 5 января работу закрасили; 12-го активисты отчистили рисунок. В конце апреля Кас стал победителем премии имени Сергея Курехина в номинации «Искусство в общественном пространстве», но радуется этому он уже в Тбилиси: «Тут все прекрасно, стрит-арта много, его не закрашивают в большинстве случаев. Локаций для интересных проектов тоже достаточно. Наверно, если будут проекты в Питере, я с радостью реализую еще что-нибудь, а сейчас я в путешествии и хочу весь этот год провести в пути и создании проектов, не только в Грузии».

«Возможно, мы найдем каких-то частных спонсоров или лиц, которые смогут предоставить для рисунков свою стенку,— говорит Артем Бурж, один из участников HoodGraff.— Как я понял, КГА вообще не в восторге от идеи легализации граффити. Но деваться им некуда, процесс будет продолжаться. Согласовывать уличное искусство можно было и раньше, но само ведомство говорит, что никто к ним не приходил. И мы знаем почему: процедура слишком сложная. Мы попробовали действовать по регламенту, прошло два месяца, не было даже первого ответа, хотя по закону этот этап должен занимать 14 дней».

Артем, «как самый непробиваемый дед», держится за утверждение о том, что Петербург — столица стрит-арта в России, хотя и признает, что, например, в Москве ситуация с уличным искусством гораздо лучше: есть законы, которые позволяют художникам и галереям рисовать даже большие форматы. Идеальным с точки зрения стрит-арта он называет Лос-Анджелес.

Но и в России есть города, которые могли бы стать образцом для подражания. Например, Нижний Новгород — неофициальная столица уличного искусства. Владивосток: отдел дизайна городской среды в нем возглавил Павел Шугуров, знаменитый «Журавлиный луг» на брандмауэре дома по улице Бармалеева — его работа. Или Альметьевск: при поддержке «Татнефти» Институт исследования стрит-арта проводит здесь пятилетнюю программу «Сказки о золотых яблоках», в рамках которой в городе с населением 157 тыс. человек появилось четыре десятка объектов уличного искусства, в основном — многометровые муралы по высоте жилых многоэтажек или промышленных зданий.

Более того, стрит-арт можно монетизировать, как это происходит, например, в соседнем Хельсинки, где по объектам уличного искусства в некогда безликом спальном районе Пасила водят организованные экскурсии. В Петербурге такие попытки — пока на стадии идеи.

«У меня была мысль в живой городской среде сделать проект образцового уличного искусства,— рассказывает второй сооснователь Института исследования стрит-арта Михаил Астахов.— Васильевский остров заинтересовал по ряду причин, самая важная из которых — на нем представлен весь архитектурный срез Санкт-Петербурга за последние 300 лет. Приближалось 280-летие района. Были намечены карты, туристические маршруты, предлагалось объединить их свыше чем в 10 экскурсионных программ. Район встретил идею очень благосклонно. Мы сделали ТЭО. В течение двух лет шли переговоры, тогдашний руководитель Василеостровского представляла проект на уровне вице-губернаторов. Мы посчитали: специальные экскурсионные программы могли бы принести городу 100 млн рублей в год — за счет дополнительного дня пребывания части туристов в Санкт-Петербурге. Мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что этим заинтересуется не каждый турист, а лишь каждый десятый, было большое количество понижающих коэффициентов, а сценарий — весьма консервативный. И даже по нему можно было рассчитывать на 100–120 млн рублей дохода в год. Пока что эта идея заморожена, но появилась другая. Совместно с ВШЭ и администрацией Василеостровского района мы разработали проект сети квартальных экосистем "Искусство преображать". Презентация его прошла в начале августа на обновленном Василеостровском рынке».

Очевидно, что уличное искусство в формате экскурсий будет востребовано у жителей и гостей города, тем более, если масштабный open-air появится в одном из центральных районов. Доказательством тому — Музей стрит-арта: он начал функционировать на Заводе слоистых пластиков в 2012 году, а в 2014-м открыл публичную площадку на прилегающей территории на шоссе Революции, в районе, далеком от туристических троп. По словам директора музея Татьяны Пинчук, в первый год его посетило 20 тыс. человек, в прошлом число гостей утроилось, а в 2019-м ждут 100 тыс. «Когда пару лет назад мы проводили фестиваль блогеров, его за день посетило 10 тыс. человек,— говорит она.— На шоссе Революции стояли километровые пробки, а в окрестных магазинах и на заправках смели все продукты, напитки и сигареты».

Татьяна Пинчук считает, что с принятием закона ситуация с уличным искусством кардинально не изменится. Но хорошо уже то, что появление законопроекта вызвало громкие обсуждения и дискуссии — среди нового и старого искусства, художников и чиновников, внутри арт-сообщества.

По 13 октября на территории музея проходит выставка «Хоть стой, хоть падай»: 45 участников из России, Германии, Франции, Финляндии, Австрии — OX, Kevin K, Слава ПТРК, Миша Маркер, Dusto и другие, куратор — Максим Има. Это хорошая возможность увидеть концентрированную картину актуального искусства. Но можно ограничиться и традиционной: ходить по городу и присматриваться. Да, по словам Альбины Мотор, «стрит-арта как осмысленных художественных высказываний в городе практически нет». Но из хаоса тоже складывается рисунок, и разгадывать этот квест в самом красивом городе России — приятное занятие.

«Мне нравится самая старая работа, которая была сделана еще в Ленинграде в 1990 году, "Вода — это жизнь", на Малом проспекте Васильевского острова около Гаванской улицы,— говорит Михаил Астахов.— Есть целое направление в среде художников — мимикрия под закрашенные поверхности, у "Осколков" есть такая работа на Среднем проспекте В.О. На том же Васильевском есть одна из последних работ Саши Жунева, пермского художника, он умер в прошлом году».

Альбина Мотор согласна: прочитывать несколько смыслов высказывания, которое уличный художник являет миру — вот задача зрителя. «Мне нравится Паша Бумажный и его микрострит-арт, ребусы, которые он оставляет на улицах,— говорит госпожа Мотор.— Группа "Осколки", у них есть своя позиция — "Поймай меня, если сможешь". В Почтовом переулке есть "Послушай, выздоравливай": это послание от "Осколков" художнице по имени Послушай, которая болела в это время. Мне очень нравится то, что в городе делают Максим Има, Миша Маркер. И было бы жутко жаль, если бы не смогли спасти Хармса (десятиметровый портрет Даниила Хармса на стене дома, где он жил, по улице Маяковского, 11.— G). Когда-нибудь он сам осыплется, и это здорово: уличное искусство хорошо тем, что оно временное».

Наталья Лавринович