Какими могли бы быть образовательные стандарты для школы

Давайте попробуем очертить базовые координаты. Зачем мы работаем в школьном образовании? Чтобы детям было хорошо и интересно, чтобы они развивались и искали себя, чтобы школа была для них пространством открытия собственных глубин, мира и другого человека. Чтобы учитель чувствовал себя в школе как в пространстве одновременно рабочем (то есть том, где можно развиваться, самосовершенствоваться) и домашнем (где его понимают и слышат, где его голос важен, где есть много единомышленников, с которыми можно в свободное время обсудить важные вопросы). Чтобы родитель чувствовал себя в школе соратником учителей в деятельной любви к ученику — любви, которая делает его лучше, свободнее, глубже, позволяет ему вырасти «в меру его человечности». Чтобы школа помогала разглядеть в каждом ученике эту меру человечности (ну то есть интересы, способности, его индивидуальную одаренность, которая у каждого есть). Чтобы можно было всем нам (учителям, родителям, ученикам, администрации) друг другу доверять, делегировать полномочия и свободно обсуждать насущные проблемы, понимая, что образование — это не каменная плита, а постоянный поиск новых ответов, постоянный процесс. Чтобы школа стала для ученика стартом чего-то большого и интересного, где можно искать и находить заново, постоянно меняться, расти над собой, где много неожиданностей и непредсказуемостей. Ну то есть жизни, короче говоря. Так ведь, договорились?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Тогда можно и подумать о том, какими могут быть образовательные стандарты для школы.

Прежде всего они могли бы быть стандартами консенсуса, договора. Договора между разными общественными группами и разными методологиями. Между «вариативистами» и «консерваторами», между сторонниками обучения по учебнику и сторонниками экспериментальных путей, между авторами проектных методов и любителями фиксации набора знаний в стандарте. Договора, который возможен тогда, когда общество приглашается к диалогу, когда выслушиваются и реально учитываются все точки зрения. В общем-то это будет диалог, который всех научит очень многому, например, тому, что бесполезно и нелепо претендовать на владение конечной истиной о мире. Такой стандарт консенсуса опирался бы на опыт апробации (хотя бы нескольких лет) в самых разных школах (коррекционных, массовых, лицеях-интернатах для одаренных детей, сельских…), учитывал бы мнения учителей-практиков и создавался бы вместе с ними. А также с учеными, с писателями и музыкантами, с журналистами, со специалистами в благотворительности и в волонтерстве. С оппозиционерами и государственниками, почвенниками и либералами.

Это стандарты неспешной кропотливой работы: изучения плюсов и минусов действующего стандарта, мониторинга его эффективности, выяснения его проблемных зон. Стандарты тщательного изучения зарубежного опыта и не менее тщательной ревизии опыта отечественного: дореволюционного (например, школы Льва Толстого или гимназии Льва Поливанова), советского, постсоветского. Стандарты кропотливой психологической работы: тестирований, согласований каждого пункта с физиологами, возрастными психологами, когнитивными психологами и специалистами в нейронауке.

Только тогда эти стандарты были бы стандартами для ученика и про ученика. Которые бы учитывали, что каждый развивается в своем ритме и со своей скоростью: есть одаренные дети, а есть дети с ограниченными возможностями здоровья, есть гиперактивные, а есть лишенные полной семьи. И в каждом случае образование — это индивидуальная тропинка, но проложенная вокруг общего маршрута. Есть общий маршрут — целевые показатели на конец ступени (например, к концу четвертого или девятого класса), а есть тропинки. И можно выбирать и перевыбирать, потому что на общей дороге все равно неизбежно затопчут всех. И можно давать себе отчет в том, что не бывает результатов на класс (потому что это очень условное понятие), а есть укрупненные возрастные группы.

Чтобы можно было двигаться по тропинке (а значит, чтобы можно было быть автором своей учебы), нужны стандарты интереса и развития. То есть такие стандарты, которые могут «зажечь» ученика, показать ему (да и учителю!), как можно развиваться в самых разных направлениях, показать интерес самого процесса становления лучше. И ни в коем случае не зажать в тиски ежегодного контроля: там, где он возникает, сразу появляется натаскивание и исчезают развитие и интерес.

Что важно — интерес к миру в целом, потому что это только в школе есть предметы, в мире (и даже в науке!) их почти что и нет. А есть цельность картины мира, которую так важно показывать школьнику, чтобы он, например, мог создать междисциплинарный проект (а именно такой проект может стать основой научно-технологического прорыва страны). Или стать художником мирового уровня. Или просто —достойным гражданином страны и мира… Поэтому такой стандарт мог бы стать стандартом межпредметных связей, стандартом мостов между предметами: общих базовых понятий и аналитических процедур, творческих навыков и навыков социального и эмоционального интеллекта. Тогда стандарт поможет вернуть в поле образования живого ученика — тоже, кстати, не делимого на предметы.

Ну и особо как учитель литературы не могу не высказаться о том, как могла бы выглядеть литература в стандартах про ученика, стандартах доверия, интереса и развития. Прежде всего это был бы стандарт личностных смыслов, стандарт литературы как инструмента самопознания, способа открытия себя в мире. И потому любая группировка предметного материала в нем возможна и необходима, но прежде всего — вокруг базовых мировоззренческих понятий: человек, герой, пространство и время, история… Это был бы стандарт, который бы позволял авторам рабочих программ выстраивать их вокруг таких «больших идей» и основополагающих концептов, чтобы происходящее на уроке обретало бы для ученика человеческий смысл.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Но литература — это предмет про то, как смыслы оформляются в ткань художественного текста, поэтому основой предметного содержания могли бы быть именно навыки самостоятельного анализа и интерпретации художественного текста. Это стандарт самостоятельного анализа, в котором внятно прописано, в какой возрастной группе уместно было бы развивать какой уровень читательской культуры. Какие возможны логики воспитания самостоятельного читателя: умеющего задавать свои вопросы к тексту на основе «точек удивления», выстраивать свою стратегию анализа и интерпретации, обобщать свои наблюдения. Стандарт, в котором были бы неразделимы форма и содержание, в котором не просто допускалась, а возводилась бы в принцип художественная многозначность, множественность смыслов произведения. Это стандарт критического мышления и сложности мира, стандарт, который учит не упрощать и примитивизировать для экзамена или контрольной, а видеть богатство и глубину мира. При этом конкретные аналитические навыки в таком стандарте были бы разбиты на укрупненные возрастные группы (помним о тропинках) «по горизонтали», а «по вертикали» — на группы умений (воспроизведение текста, анализ текста в единстве формы и содержания, поиск информации, создание собственного текста). Так что и учителю, и ученику, и родителю было бы понятно: в чем конкретно будет «прирост» за ближайшие несколько лет.

Это был бы стандарт, отвечающий требованиям времени, а потому стандарт функционального чтения и цифровой культуры. В предметные результаты была бы введена система формирования навыков критического мышления, навыков извлечения разного типа информации из разного рода текстов, аналитические умения были бы сформулированы с ориентацией на извлечение смысла и интерпретацию текста. Такой стандарт бы помогал школьникам ориентироваться в современной информационной сети для решения учебных задач с пятого класса, а также выстраивать свою индивидуальную траекторию обучения, в том числе на онлайн-платформах.

И именно потому, что это стандарт, ориентированный на ценность чтения и понимания, на работу ученика с информацией, это был бы стандарт жесткого ядра (национальный культурный канон, без которого невозможно понимание текстов русской культуры) и максимально вариативной и широкой периферии. Стандарт, который можно дополнять новыми текстами, в него не включенными, в котором много места для современной литературы или, напротив, для классики или литературы древней, если она заинтересует учеников. Стандарт, который группируется не вокруг конкретных текстов в конкретном классе (потому что такая группировка ведет только к начетническому контролю «знания текстов», но не помогает взрастить умение читать и анализировать), а вокруг читательских навыков, но с учетом базовых для каждой возрастной категории (несколько лет) текстов. Это стандарт, оставляющий пространство и «воздух» для самостоятельного чтения, для чтения по другим предметам, а потому со списком текстов, сведенным до минимума. Это стандарт, в котором возможность переноса изучаемых текстов из класса в класс закреплена как конструктивная особенность стандарта по литературе, как основа его, потому что литература — не про готовые интерпретации и схемы, она про возможность перечитывать заново. Именно такой стандарт позволит не потерять литературу для учеников, а заново ее открыть.

Только вот такой ли стандарт будет принят? Готово ли Министерство просвещения прислушаться к живому, авторскому, научному, творческому? Делать образование делом человеческим?

Антон Скулачев, член президентского совета по русскому языку, председатель Гильдии словесников