Беспристрастность Марио Драги в нем больше не работает

Глава Европейского центрального банка Марио Драги провел последнее заседание управляющего совета регулятора. Восемь лет его руководства ЕЦБ были почти полностью посвящены защите европейской банковской системы и евро от последствий европейского долгового кризиса. Задача была успешно решена ценой роста экономики — с ним придется разбираться уже Кристин Лагард, чей стиль управления обещает скорее возвращение к политике ЕЦБ при предшественнике Драги Жан-Клоде Трише.

Марио Драги, глава ЕЦБ, провел в четверг последнее заседание управляющего совета ЕЦБ, предсказуемо сохранившего нулевую учетную ставку, и последнюю пресс-конференцию в этом качестве: экс-глава МВФ Кристин Лагард сменит его 1 ноября. Банк ING отмечает «неэмоциональный, доброжелательный, непретенциозный, аналитический и обращающийся к фактам» стиль ответов Марио Драги, в том числе на вопросы о разногласиях управляющего совета и о решениях по сентябрьскому пакету «количественного ослабления» ЕЦБ, противоречащему рекомендации «технических комитетов» регулятора. Впрочем, на большую часть вопросов, в том числе о своей будущей карьере, Марио Драги отвечать по существу отказался.

Господин Драги избран главой ЕЦБ в июне 2011 года, и в момент ухода его предшественника, Жан-Клода Трише, глубоко и часто очень скандально погруженного в мир французской и европейской политики экс-главы Банка Франции, вопрос о стиле руководства банком-эмитентом евро считался крайне важным. Решение ЕС о реструктуризации долгов Греции было принято весной 2010 года, начало работы Марио Драги в ЕЦБ было почти полностью посвящено сохранению зоны евро как таковой — кроме острого греческого кризиса, в который в основном было вовлечено руководство ЕС (Марио Драги почти мгновенно показал, что независимый ЕЦБ и ЕС действуют в этой ситуации отдельно), европейской валюте угрожало развитие кризисных явлений в экономиках Испании, Португалии, Ирландии и проблемы в Италии и Франции. Все это происходило на фоне «потушенного» ЕЦБ в 2008–2009 годах системного банковского кризиса в ЕС как части мирового финансового кризиса, стартовавшего в США.

Де-факто основным делом господина Драги в ЕЦБ было спасение не столько евро, сколько банковской системы.

Несмотря на то что роль главы ЕЦБ в коллективной профессиональной системе управления регулятором вряд ли может считаться определяющей, от избранного личного стиля действий Драги зависело многое.

Предыдущая его карьера давала возможность выбора. С одной стороны, Марио Драги — с 2005 года управляющий Банка Италии, а в 1984–1990 годах представитель Италии в МВФ — всегда рассматривался как высокопоставленный представитель европейской элиты, к которой исторически принадлежат и Трише, и Лагард, и экс-глава МВФ Доминик Стросс-Кан. Его работа в Goldman Sachs в 2002–2005 годах, в частности, вызывала вопросы к нерыночным сделкам инвестбанка с правительством Греции 2002 года (Драги, ответственный за европейскую стратегию Goldman Sachs, заявлял, что не имеет к ним отношения). С другой стороны, Марио Драги вполне мог рассматриваться как «ученый-экономист, ушедший в администрирование»: сын банковского сотрудника, он получил PhD в массачусетском MIT под руководством Франко Модильяни и Роберта Солоу и как профессор пять лет преподавал экономическую теорию в Университете Флоренции.

Выбор между «американским» и «европейским» прошлым Марио Драги сделал отчетливо в пользу первого: ЕЦБ стал отчетливо нейтрален в действиях, демонстративно ультрапрофессионален и академичен.

Рассчитывать на продолжение того же стиля руководства Кристин Лагард даже с учетом ее опыта в МВФ вряд ли приходится: ее оценивают как гораздо более резкого и бесцеремонного руководителя, ее живое участие в «большой европейской политике» и во внутренней жизни руководства ЕС очевидно. Наследие Марио Драги в ЕЦБ, между тем, несмотря на успехи в решении задач 2011–2019 годов, своеобразно. Стабилизационная программа Драги внесла весомый вклад в текущее замедление экономического роста ЕС — это во многом ее обратная сторона. Новый ЕЦБ с большой вероятностью будет действовать ярче и импульсивнее — тем более что снижение мирового роста в 2020 году делает для ЕЦБ попытки получения зоной евро конкурентных преимуществ заманчивыми.

Дмитрий Бутрин