Бывший губернатор Калифорнии Джерри Браун о том, почему он не боится выступать за улучшение российско-американских отношений

В газете The New York Times на днях было опубликовано письмо бывшего губернатора Калифорнии демократа Джерри Брауна (руководил штатом дважды, в 1975–1983 и 2011–2019 годах), в котором он призывает перестать изолировать и демонизировать Россию. В интервью корреспонденту “Ъ” Елене Черненко известный политик объяснил, почему он выступает за улучшение российско-американских отношений, в то время как большинство его коллег считают эту тему «токсичной».

— Что побуждает вас плыть против течения?

— Отчасти это связано с моим образованием: я получил классическое образование, изучал в том числе историю Древней Греции и Рима и знаю, что ни одна цивилизация не идеальна и не вечна. Я стараюсь всегда смотреть на вещи в широком контексте.

Кроме того, я уже на протяжении многих десятилетий наблюдаю, что отношения США и России то улучшаются, то ухудшаются. В период холодной войны США то считали СССР «империей зла», то подписывали с ним прорывные соглашения. Сейчас мы видим переиздание холодной войны после долгого периода потепления. Мне кажется, так быть не должно. Если в свое время Ричард Никсон смог вместе с супругой полететь в Москву на переговоры, то и сегодняшние американские президенты должны быть в состоянии это сделать.

На мой взгляд, большая часть антироссийской риторики в США связана с двухпартийным противостоянием. Демократам нужны темы, за которые можно уцепиться. Дональд Трамп дал понять, что симпатизирует Владимиру Путину, вот они и пытаются извлечь из этого политические дивиденды, атакуя и того и другого.

Кроме того, действительно было вмешательство России в американские президентские выборы при помощи хакеров. Я это не списываю. Тем не менее угроза ядерной войны сегодня так велика, что нам крайне важно активизировать диалог между Вашингтоном и Москвой. Новые системы вооружений — ядерные, высокоточные, кибер- и так далее — становятся все более мощными и опасными. Это должно стать для нас тревожным звонком.

— Вам кажется, что между РФ и США много общего?

— Сущность России как христианской цивилизации не сильно отличается от сущности США или Европы. С точки зрения истории, культуры и ценностей у нас много общего. Это дает надежду на то, что мы все же найдем общий язык.

Мне кажется, американцами манипулируют игроки, не заинтересованные в том, чтобы мир стал более безопасным, а исходящие лишь из неких собственных интересов. Может быть, это даже и силы за пределами нашей страны.

— Российские официальные лица говорят, что Россия стала жертвой внутриполитической борьбы в США. Вы, получается, с этим согласны?

— Да, очень многое в этом вопросе можно объяснить внутриполитическими факторами. Во внутренней политике США сейчас много очернительства и персональных нападок. Эта политика не очень изящная, так сказать.

В то же время я считаю, что сама Россия могла бы сделать намного больше для улучшения отношений с США. Конечно, и США могли бы сделать больше, но они ничего не делают сейчас. Поэтому России надо быть активнее в этом вопросе.

— Каким образом?

— Ну, я считаю, что, например, в вопросе о возможных нарушениях Россией Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности Москва могла бы изначально быть более конструктивной и пытаться снять озабоченности США.

У нас много взаимных претензий. Но ведь мы живем на одной планете, и у нас куда больше общих тем — от предотвращения войны с задействованием оружия массового уничтожения и борьбы с терроризмом до ответственного отношения к искусственному интеллекту и изменению климата. Сфер, где остро требуется сотрудничество между США и Россией, очень много. Проблемы, конечно, есть, но они куда менее значимы, чем стоящие перед нами вызовы.

— И в России, и в США сейчас выступать за улучшение отношений чревато проблемами: человека сразу записывают либо в шпионы…

— ...либо в простофили.

— Как быть в такой ситуации?

— Надо, во-первых, чтобы за диалог начали высказываться известные личности, а во-вторых, чтобы создавались площадки для диалога. Я помог создать такую площадку в Форт-Россе (исторический парк в Калифорнии, посвященный русской крепости.— “Ъ”) в Сан-Франциско.

— И навлекли на себя критику. Буквально пару недель назад в газете The New York Times вышла публикация, автор которой призвал закрыть этот парк, поскольку он финансируется российским бизнесом с целью «создания более мягкого образа России».

— Не только российским бизнесом, но и американским тоже. Мне эта статья в The New York Times показалась настолько уводящей в неправильную сторону, что я даже написал письмо в редакцию. Нам нужно больше таких площадок, как Форт-Росс, а не меньше.

При этом, несмотря на критику, когда Джеймс Мэттис был главой Пентагона, он позвонил мне и попросил сотрудничать с русскими, которые хотели отреставрировать кладбище в Форт-Россе. И я с охотой согласился, потому что в целом видел Форт-Росс и Калифорнию витриной «нетоксичного» диалога с Россией.

— Но вы были единственным, кто ставил перед собой подобные цели. И одним из немногих, кто вообще соглашался общаться с русскими, принимать посла России в США Анатолия Антонова, например.

— Я не знаю, почему так получилось. Пусть это звучит нескромно, но у меня огромный опыт проведения политических кампаний. Я в том или ином формате участвовал в десятках из них. И я очень сильно сомневаюсь, что российский вопрос действительно волнует избирателей. Если вы хотите выиграть выборы, вам надо говорить о рабочих местах, здравоохранении, окружающей среде, грехах вашего оппонента. Это главные темы политических кампаний. Россия и Путин для среднестатистического американца — очень далеко и абстрактно.

— Но американское телевидение только и говорит, что о России и Путине.

— Это лишь в Вашингтоне и на кабельном телевидении. За пределами столицы его мало кто смотрит. Я живу сейчас в глубинке, там людей волнуют их повседневные проблемы. И СМИ обсуждают их, а не Россию.

— Но в Вашингтоне все говорят о России.

— В Вашингтоне помешались на этой теме. И мне кажется, что дискуссия здесь как по сути, так и по практическим последствиям развивается в неправильном направлении.

— При этом Дональд Трамп говорит, что хотел бы улучшить отношения с Россией, но становится только хуже.

— Да, это парадокс. В США еще не было президента, который бы так хорошо отзывался о своем российском коллеге и при котором отношения с Россией так стремительно ухудшались.

Создается впечатление, что чем более позитивные слова Трамп говорит о Путине, тем жестче становится политика Вашингтона по отношению к Москве.

— И что же делать в такой ситуации?

— Надо прилагать все возможные усилия для активизации диалога на всех уровнях. Дума и Конгресс должны встречаться, и не разово, а регулярно. Должно быть более интенсивное взаимодействие военных и разведки. Надо активизировать диалог между предпринимателями, экспертами, представителям культурно-гуманитарной сферы. Надо договориться о том, чтобы в США вновь открылись российские консульства, а в России — американские. Закрыть их было тупым решением.

— Звучит все разумно, но не очень реалистично в нынешних условиях.

— Ситуация может поменяться очень быстро. Вспомните, как было в начале 1980-х, буквально за несколько лет до подписания Договора о РСМД. Рональд Рейган тогда говорил об СССР исключительно как об «империи зла». Никто не верил, что стороны могут договориться о чем-то взаимовыгодном. Но они смогли. Но для этого нужен мощный политический импульс с самого верха, а его сейчас нет.