Ксения Рождественская о «Малыше Джо»

«Малыш Джо» австрийки Джессики Хауснер — вдохновленная «Франкенштейном» и «Вторжением похитителей тел» история об изобретении страшного цветка, который делает людей счастливыми, отнимая у них все остальные эмоции. Но фирменный формализм Хауснер, который достиг здесь, кажется, своего предела, пугает даже больше, чем сюжет фильма

Мать-одиночка Элис слишком занята работой, поэтому на Джо, сына-подростка, ей не хватает времени. Но у Элис и Джо прекрасные отношения, они стараются быть вместе как можно чаще, иногда сын приходит к матери в лабораторию. Элис — гениальная ученая, она вывела новый цветок, запах которого вызывает прилив окситоцина и дает ощущение счастья. Цветок, в честь сына, она назвала Малыш Джо. Но быстро выясняется, что у Малыша Джо свои представления о счастье: если человек вдохнет его пыльцу, он потеряет все человеческие эмоции.

Медленный сай-фай австрийки Джессики Хауснер выглядит как генетически модифицированный продукт: это научная фантастика без науки, антиутопия без политики, семейная драма без чувств, абсолютно стерильный экзистенциальный триллер. В этой стерильности есть нечто завораживающее, даже гипнотическое. Хауснер — автор триллера «Отель», религиозной драмы «Лурд», костюмной «Сумасшедшей любви», но во всех жанрах она работает с такой выверенной осторожностью, как будто заперла все человеческие чувства в специальной лаборатории, и входить на эту территорию можно только в стерильной маске.

Источником вдохновения для «Малыша Джо», по признанию самой Хауснер, стали «Франкенштейн» (как история об ученом, создавшем монстра) и «Вторжение похитителей тел» Дона Сигела, где пришельцы превращали людей в безэмоциональных носителей чуждого разума. Есть и чавкающие отголоски «Магазинчика ужасов» Роджера Кормана, где хищный цветок становился кем-то вроде прожорливого домашнего любимца, и притягательная мерзость «Мухи» Дэвида Кроненберга, и холод антропологической фантастики Йоргоса Лантимоса.

Интерес поп-культуры к теме инопланетного вторжения всегда так или иначе связан с главными страхами общества. В марсианах из «Захватчиков с Марса» 1953 года нельзя было не увидеть коммунистов, «Вторжение похитителей тел» 1956-го экранизировало истерию эры маккартизма. И герои «Малыша Джо» в своей лаборатории, естественно, выращивают сегодняшние наши страхи: здесь и ГМО, и биотехнологии, и депрессия, и одиночество, и неспособность справиться с собственным ребенком, и боязнь быть отвергнутым. Главная линия «Малыша Джо» — история отношений родителя и ребенка, матери и ее сыновей. Неважно, что один из детей — цветочек: дети, как известно, цветы жизни. Критики видят в фильме и историю об антидепрессантах новейшего поколения, которые подчиняют себе пациентов, и анализ корпоративной этики: героиня должна стать «одной из наших», членом сообщества счастливых людей. А еще Хауснер выдает холодную, слишком лобовую сатиру на психотерапевтов, видящих в своих пациентах не живых людей, а их проекции на учебник психологии.

Все это казалось бы вторичным и даже скучным, если бы Хауснер снимала обычный триллер, драму или антиутопию. Но «Малыш Джо» всего лишь возможность триллера, недопроявленная драма, медленная, будничная подготовка к антиутопии. Режиссер показывает простых рабочих, ежедневно готовящих плацдарм для дивного нового мира и приближающих эру всеобщего счастья.

Хауснер всегда любила искусственные цвета, очевидные движения камеры, хореографически выверенные эпизоды. Она даже называет себя хореографом, а не просто режиссером. «Малыш Джо» с его неоновыми цветами кажется чрезмерным, нарочитым: аленький оттенок счастья контрастирует с мятно-зелеными халатами ученых, аккуратный белый мир науки расчерчен на квадраты, и в эту палитру никак не вписывается рыжая героиня. Камера то и дело забывает о персонажах, исполняя изощренные трюки, персонажи послушно смотрят мимо — живые картины, красивейший балет.

Актеры похожи на маски, но создается ощущение, что это маски из каких-то других фильмов: Бен Уишоу так сладко улыбается, что мог бы сыграть главного злодея — если бы в этом мире было место злодейству. Эмили Бичем, получившая за свою роль приз Каннского кинофестиваля, играет героиню, которая изо всех сил старается не видеть своих проблем,— и невозможно поверить, что она способна вывести новый сорт чего бы то ни было.

В своем лучшем фильме «Лурд» Хауснер пыталась понять, как работает чудо, в «Сумасшедшей любви» она препарировала любовь, теперь в «Малыше Джо» она рассматривает под микроскопом идею счастья, повышает температуру в человеческой оранжерее, выкручивает освещение на максимум, фиксирует результаты. И ее формальные приемы и неоновые цвета пугают даже больше, чем сюжет фильма. Но по сути она абсолютно права: дети-подростки действительно часто кажутся совершенно чужими людьми, коллеги по работе, бывает, ведут себя крайне подозрительно, а счастье — это когда тебе просто никто не мешает.

В прокате с 21 ноября