Глава «Уралхима» Сергей Момцемлидзе о новой стратегии компании

В этом году «Уралхим» Дмитрия Мазепина прервал инвестиционную паузу, вызванную высокой долговой нагрузкой, образовавшейся в результате покупки «Уралкалия» в 2014 году. О новой пятилетней стратегии компании, планах развития производства и надежде на открытие украинского рынка “Ъ” рассказал генеральный директор «Уралхима» Сергей Момцемлидзе.

— «Уралхим» подготовил новую пятилетнюю стратегию. Каковы ее основные параметры?

— Мы развиваем производство нишевых продуктов в нашем сегменте и будем делать это в дальнейшем. В период до 2025 года мы ожидаем ощутимого повышения спроса на них — более 10% в год, в то время как традиционные продукты будут расти лишь в пределах 1%.

Еще одно направление — новые бизнесы в сельском хозяйстве. По прогнозу аналитиков, объем этого рынка к 2035 году составит $220 млрд, в то время как рынок азотных минеральных удобрений и промышленных продуктов будет всего $90 млрд. Притом что сейчас «молодой» сегмент уступает традиционному направлению. Отсюда и наше желание развивать новые тренды, связанные с робототехникой, умными датчиками для ферм, точным земледелием и даже управлением осадками. Наша цель к 2025 году увеличить долю рынка в России в сельском хозяйстве c 13% до 16%, а в промпроизводстве — с 31% до 35%. Согласно нашей стратегии, с учетом цифровизации прирост EBITDA компании (в постоянных ценах 2017 года) составит около $230 млн.

— Вы занимаетесь цифровизацией для себя или будете продавать цифровые решения?

— И то и другое. У нас есть проекты по цифровизации отдельных собственных производств. В частности, мы создаем с IT-компаниями онлайн-советчики, которые предлагают корректные параметры ведения технологического процесса. Они, конечно, не заменяют человека, но будут подсказывать, как в данный момент лучше поступить. Таких проектов у нас порядка 15. И практически все мы реализуем без денег. По условиям договоров мы платим только при достижении положительного результата.

Еще один большой проект — Digital Agro. Это отдельное юридическое лицо, которое занимается цифровизацией сельского хозяйства. Здесь мы не первооткрыватели в мире, но на российском рынке мало компаний, которые бы продвинулись дальше нас. Задача состоит в том, чтобы создать платформу экосистемы для аграриев, где они могли бы решать все свои проблемы и создать систему по аналогии с Alibaba с неограниченным количеством участников, потребителей и поставщиков.

Там можно будет купить удобрения, оплатить их, получить цифровой сервис по «эффективному гектару». Каждый сельхозпроизводитель будет видеть свои поля на карте, получать рекомендации. Также там будет агроуниверситет. И все это в цифре, в смартфоне у людей, которые работают в поле. При развитии мы рассчитываем привлечь и профильные банки, которые финансируют аграриев. Еще одна задача — упростить процесс получения субсидий, сократить путь между Минсельхозом и сельхозпроизводителями. У нас уже проведен эксперимент в Тамбовской области, когда, вместо того чтобы заполнять огромное количество документов, все делалось в цифре.

— Уже есть экономический эффект от этого?

— По нашим оценкам, агроэкосистема к 2025 году нам может приносить существенный доход. Кроме того, небольшие цифровые проекты на производстве, которые реализованы, нам уже позволяют увеличить объем выпуска готовой продукции. Но главное, когда ты более стабильно ведешь процесс, увеличивается межремонтный пробег и такие сопутствующие улучшения уже происходят.

— Предыдущая стратегия была подготовлена только в прошлом году. Почему ее решили заменить?

— В прошлой стратегии были обозначены только направления развития, а новый документ более детальный, наполненный конкретными мероприятиями. Он учитывает уже реализованные проекты, одобренные и те, которые будут запущены в работу в ближайшее время. В том числе это будут своего рода «дисрапторы» рынка, то есть проекты, которые смогут изменить саму философию жизни людей — их отношение к продуктам питания, образу жизни и, конечно, ведению сельского хозяйства. Все это взаимосвязанные вещи.

— Вы заняли пост гендиректора в конце июля 2018 года. Для рынка смена главы компании была довольно неожиданной. Вы знали о предстоящем назначении?

— Нет, для меня это также стало неожиданностью. Основной акционер Дмитрий Мазепин собрал рабочее совещание, куда пригласили глав наших заводов и их заместителей, обсуждались текущие вопросы, а потом он объявил о моем назначении. До этого Дмитрий Мазепин не обсуждал со мной эту тему. Но спустя год моей работы на новой должности можно сказать, что масштаб задач, которые необходимо решать в головном офисе, больше. И тем интереснее работать.

— Были какие-то кадровые изменения с вашим приходом?

— Да, и очень много. В «Уралхиме» новый директор по экономике и финансам, начальник управления IT, руководитель дирекции по подбору кадров, новый директор по связям с общественностью. В целом для решения текущих и стратегических задач у нас собралась энергичная и амбициозная команда.

— В чем для вас основная разница при управлении заводом или всей группой «Уралхим»?

— Разница огромная. Есть свои особенности. На заводе ты можешь увидеть плоды своей работы, зайдя в цех. Там производится продукция, грузятся вагоны, идет ремонт оборудования. И ты видишь, какие происходят изменения на основании твоих решений.

Когда ты руководишь огромной компанией, заводы которой раскиданы по стране и даже по миру, то, конечно, обратная связь приходит по большей части дистанционно — в виде отчетов.

— Как вы оцениваете результаты своей работы с тех пор? Что удалось реализовать за этот срок?

— Химическая отрасль очень инерционная: от принятия решения до реализации проекта проходит минимум три года, а если считать от идеи до завершения, это может занять и гораздо больший срок. С моим приходом в управляющую компанию с завода минеральных удобрений в Кирово-Чепецке изменилось отношение к производству. Мы внимательнее стали относиться к тем проблемам, которые есть на производственных площадках.

В остальном, в 2019 году мы разморозили инвестиционную программу, до этого «Уралхим» два года практически не реализовывал инвестпроекты. Сейчас в работе их около 40.

— Какие?

— Один из самых значимых — расширение практически вдвое мощностей по производству безводного нитрата кальция — будет завершен в конце 2021 года. Мы являемся фактически единственным производителем этого продукта в России и видим высокий спрос на него в ближайшие годы. Сейчас мы производим 135 тыс. тонн, в следующем году мощности вырастут на 95 тыс. тонн, а через год — еще на 40 тыс. тонн.

Также мы запустили в работу проект AdBlue (реагент, используемый для очистки выхлопных газов дизельных двигателей.— “Ъ”). Экологические требования к транспорту постоянно возрастают, а так как карбамид на Пермском заводе минеральных удобрений очень высокого качества, мы идем в этот проект. На «Воскресенских минеральных удобрениях» увеличиваются мощности МАФ 12–61 (моноаммонийфосфат специальный водорастворимый.— “Ъ”). Сейчас мы производим 25 тыс. тонн и к концу первого квартала следующего года увеличиваем еще на 50 тыс. тонн. Также работаем над запуском линии по выпуску НС 26:13 (нитрофосфат) и сложных удобрений — NPK.

— Что позволило освободить средства на новые проекты?

— После покупки «Уралкалия» в 2014 году у нас был и остается большой долг. За те годы, когда была заморожена инвестпрограмма, мы его несколько снизили, компании стало легче, и мы заново посмотрели на свои возможности. Ведь, если не развивать производство, компания будет стагнировать.

— Рассматриваете ли вы крупные инвестпроекты?

— Крупных проектов пока нет, так как они дорого стоят, а у нас все-таки сохраняется долговая нагрузка. Но при этом речь идет не только о расширении действующих производств. Мы будем создавать новые продукты.

Сельское хозяйство десятилетия оставалось традиционным. Но сейчас мы стоим на пороге больших изменений. Прежде всего речь идет о точечном земледелии, urban farming, которое создает новые требования к удобрениям. Аграрии будут покупать удобрения с конкретными полезными веществами для конкретных культур или для конкретного гектара земли, потому что она везде разная. Это говорит о том, что наша отрасль будет идти от базовых продуктов к нишевым товарам, и мы будем наращивать их долю в нашем портфеле. Мы производим достаточные объемы минудобрений, и позиция нашего акционера (Дмитрия Мазепина.— “Ъ”) в том, что нужно повышать эффективность уже действующих заводов.

У нас уже сейчас одобрены проекты по нишевым продуктам на 0,5 млн тонн, что означает удвоение объема их выпуска. А в целом на конец 2025 года мы хотим выйти на уровень порядка 1,5 млн тонн. То есть общий объем производства удобрений через пять лет составит 7,3 млн тонн.

— Сколько планируется вложить в новые проекты?

— CAPEX в проекты, связанные с развитием, у которых есть понятная окупаемость,— около $100 млн ежегодно.

— ВМУ всегда были вашим самым проблемным активом. Предприятие до сих пор генерирует убытки?

— Действительно, ВМУ в течение многих лет были убыточными. Основной проблемой предприятия всегда было то, что оно работает на привозном сырье, что влияет на себестоимость готовой продукции. Но 2018 год завод закончил с хорошей прибылью, и 2019 год тоже будет с положительным результатом. Наши усилия в течение нескольких лет по запуску на ВМУ новых продуктов дали свои плоды. Конечно, это не такой генератор прибыли, как другие наши заводы, но, тем не менее, предприятие перестало приносить ежегодный убыток.

— Какого итога вы ожидаете по конфликту вокруг «Тольяттиазота»?

— По этому вопросу компания уже давала официальные комментарии. Лишь повторю — мы исходим из того, что суд вынесет обоснованное и справедливое решение по этому делу.

— У вас в прошлом году был конфликт с «Башсодой» по поставкам сырья на пермский завод. Он решен?

— Конфликт исчерпан, был достигнут компромисс.

— «Уралхим» в последнее время активно выходит в Африку, в частности, думает о строительстве завода в Анголе. Африка действительно самый перспективный новый регион?

— Главный фактор, определяющий развитие рынка,— прирост населения. Количество людей в Европе, Америке и даже Китае уже не увеличивается. А Африка — это тот континент, где активно растет рождаемость, соответственно, будет расти и спрос на продукты питания. И климатически там есть благоприятные для сельского хозяйства страны.

— Каких результатов вы ожидаете по итогам года?

— По объему производства будет небольшой плюс. В прошлом году мы произвели 6,4 млн тонн, в этом будет почти 6,45 млн тонн. Доходы от продаж всех наших основных продуктов с небольшими отклонениями останутся на уровне прошлого года. Заметное снижение будет по аммиаку, и причина тут исключительно рыночная — он сильно просел в цене после введения большого количества новых и расконсервации действующих мощностей в мире на фоне снижения цен на газ. В связи с этим наши показатели будут несколько ниже прошлого года, но о конкретных цифрах пока говорить рано.

— Эта тенденция по аммиаку сохранится в 2020 году?

— После последних трех хороших лет сложился сразу ряд факторов, которые влияли на конъюнктуру азотного сегмента. Помимо перепроизводства это погодные условия в США. В этой стране вносят аммиак прямым способом. В последние годы они вносили меньше этого вида удобрений из-за наводнений, увеличивая складские запасы.

Но, несмотря ни на что, наша отрасль одна из самых защищенных, так как население планеты растет, в то время как количество пахотных земель не увеличивается.

Поэтому постоянно надо повышать интенсивность земледелия через поддержание плодородия почв, а следовательно, вносить больше удобрений.

— Каким на конец года будет ваш уровень долга?

— Сейчас долг чуть ниже $4 млрд. Все платежи мы делаем по графику и ни разу его не нарушали. Наш долг будет уменьшаться со временем. Свободные средства мы частично вкладываем в поддержание мощностей, а частично — в развитие и новые продукты. Хотя сейчас значительная часть заработанных денег идет именно на погашение процентов и тела кредита. С начала года мы выплатили $270 млн. У нас большие выплаты в следующем году, но мы уже в процессе переговоров по рефинансированию этого долга. Уверен, что договоренность будет достигнута.

— Новых кредитов вы не планируете?

— Тех денег, которые мы зарабатываем, нам хватает на текущую жизнь — на развитие производства и на постепенное погашение долга.

— Планов по IPO тоже нет?

— Нет. Мы остаемся частной компанией.

— С момента покупки вашим акционером «Уралкалия» у вас возникла какая-то синергия?

— Очень тесно взаимодействуют наши торговые дома, и мы, на рыночных условиях на договорной основе, отгружаем комбинированно судовые пакеты, где и азотные удобрения, и калийные. Это удобно и нам, и нашим покупателям. Также компания «Уралкалий» открыла трейдинговую компанию в Африке (UFCL — United Fertilizers Company Limited), которая развивает продажи разного рода удобрений в страны этого региона и в том числе закупает продукцию линейки «Уралхим», если у потребителей в Африке возникает потребность в разных видах удобрений в рамках одной поставки. Также активная работа по совместной деятельности ведется в железнодорожной логистике. Компании системно обмениваются собственными парками вагонов, что снижает потребность в сторонних вагонах. При потребности в погрузочных ресурсах с рынка осуществляется консолидация наших потребностей в заказе парка у независимых операторов, что позволяет получить дополнительную экономическую эффективность, а также повышает надежность нашей логистики.

— Сейчас правительство активно поддерживает нефтехимическую отрасль. Вам нужна господдержка?

— Прямая поддержка государства в виде каких-то субсидий нам не нужна. Но всей отрасли минудобрений важно, чтобы наши клиенты хорошо жили. Сейчас с учетом санкций правительство занимает протекционистскую позицию в отношении сельского хозяйства, и мы видим, как за последние четыре года оно сделало мощный рывок. Если раньше мы 75% нашей продукции поставляли на экспорт, потому что не было спроса, то в 2019 году российские аграрии возьмут у нас до половины общего объема производства.

— Но в России, в отличие от экспорта, вам приходится давать скидки своим потребителям.

— В РФ мы не можем продавать дороже экспортного паритета. Но это все равно более выгодно за счет более короткого транспортного плеча, оборота вагонов, за счет более быстрого получения оплаты. Внутренний рынок для нас приоритетный, и мы просто очень рады, что ситуация меняется к лучшему.

— На вас повлияли запреты, которые ввела Европа и Украина на поставки российских минудобрений?

— На Украину мы грузили достаточно много и по хорошим ценам, но когда этот рынок закрылся, мы перераспределили объемы на другие страны без серьезного ущерба.

Но сейчас там новый президент, и есть надежда на то, что этот рынок для нас снова откроется.

Это будет на пользу местным аграриям. После того как Россия прекратила поставки, цены на удобрения на Украине взлетели до космического уровня на фоне колоссального дефицита.

Интервью взяла Ольга Мордюшенко