Михаил Трофименков о «Большой поэзии» Александра Лунгина

В прокат выходит «Большая поэзия» — вторая режиссерская работа сценариста Александра Лунгина, сына Павла Лунгина, для которого он писал сценарии «Дамы пик» и «Братства». В новом фильме, получившем в этом году приз «Кинотавра» за лучшую режиссуру, Лунгин органично пересадил поэтику классического нуара на почву подмосковного Железнодорожного

«Большая поэзия» начинается с оглушительной автоматной перебранки между инкассаторами из ЧОПа «Кречет» и налетчиками, атаковавшими главный банк пресловутого Железнодорожного. Заканчивается, как и положено нуару о честных парнях, павших жертвой рока (а любой нуар — это экранизация тюремной наколки «Что нас губит»: карты, бабы, водка), чередой смертоубийств на любой вкус. Но при всем при этом «Большая поэзия» — очень негромкий фильм, не скандальный, не истеричный. Не спекулирующий на удручающей социальной фактуре: петушиных боях в иммигрантском гетто или циклопической свалке на фоне недостроенных кондоминиумов. В городе Железнодорожный можно не только жить, но и писать стихи, и беседовать с умными и красивыми женщинами, не помышляя затащить их в койку. Вопреки логике, в современной России такая характеристика фильма «от обратного» дорогого стоит. Особенно военного фильма, а «Большая поэзия» — фильм о войне.

По большому счету наплевать, что в России стоят мирные дни, а подмосковный Железнодорожный не рассекает линия фронта. Война продолжается в душе инкассатора Виктора (Александр Кузнецов), красноречиво молчащего о том, через что ему довелось пройти во фронтовом Луганске. И в душе его ротного (Евгений Сытый), хозяина «Кречета», терзаемого, как выпьет, памятью о том, что орден за Чечню он получил лишь потому, что только один и выжил из своего подразделения. А выжил — только потому, что бежал, бросив товарищей. И в душе начальника банковской охраны Цыпина (Федор Лавров), пересидевшего Чечню в гудермесском штабе, но алчущего утолить неутоленную жажду крови. И даже в душе раздолбая и слабака Лехи (Алексей Филимонов), друга и напарника строгого «положительного» Виктора, завидующего на свою погибель крутым парням и верующего в русский «авось».

Режиссер «Большой поэзии» 48-летний Александр Лунгин зафиксировал важнейший социально-психологический феномен. Тридцатилетняя цепь «локальных конфликтов» — от Карабаха до Донбасса с заездом в Сербию — позволила тысячам вроде бы смирных работяг осознать и реализовать свое скрытое призвание «людей войны». Это свойство мужской натуры: наверное, при прочих равных условиях любая благополучная страна выставит на рынок насилия сопоставимый процент мужского населения. Но пока что именно среди нас бродят мужики, из мирной жизни навсегда выпавшие. Злосчастный «посттравматический синдром» тут ни при чем. Война, да, увы,— естественное состояние человечества.

Формула «когда говорят пушки, музы молчат» — пошлость, к реальности отношения не имеющая. «Заговорят пушки и запоют музы»,— камлал великий поэт Виктор Соснора, в восьмилетнем возрасте освоивший ремесло снайпера. Насилие — питательная среда для творчества. Даже если человек ищет в творчестве антитезу окружающему насилию, пробуждением дара он все равно именно насилию обязан. Потому-то складывается у Виктора и Лехи повседневный сор в строки, большую часть которых написал поэт Андрей Родионов, владеющий даром косноязычия, ну, или языком «улицы безъязыкой».

Приход Виктора на слэм, куда он отнюдь не рвался, сродни вторжению пролетарского поэта на сходку декадентов. «Мы сумки тяжелые в машину несем в черной одежде в стиле СС»: ну, кто из хипстеров такое напишет? И в собственном существовании — «Так Леха я или не Леха? Господь не ответил ему. Ему просто по***» — никому из них усомниться не дано. Для них даже униформа Виктора — прикольный косплей: им и в голову не приходит, что так обрядиться можно не хеппенинга ради, а просто по жизни и что их свободные наряды — такая же униформа.

Стихи о молчащем боге — пропуск в мир московской поэтической тусовки — Виктор у Лехи украдет. Но Леха не в обиде. Он и сам бы украл у друга нечто большее, чем невесть откуда забредшие в голову строки,— жесткую стать, умение ни в ком не нуждаться и обуздывать внутреннего зверя, ставить между собой и миром стену из строф. Что на торжественном собрании коллектива «Кречета», что на смертной грани. Неважно, что стихи Виктора условно плохи, а стихи Лехи — условно хороши. Важно то, что Виктор до поры до времени держит оборону от мира, а Леха беззащитен.

В общем, в отличие от множества режиссеров Лунгину просто ответить на вопрос, о чем его фильм. О войне, о поэзии, о мужской дружбе. А о чем еще стоит снимать кино? Разве что о любви? Но как-то так получилось, что как раз любовь в Железнодорожном не живет.

В прокате с 28 ноября