Консультант ПИР-Центра Андрей Баклицкий — о будущем иранской ядерной сделки

Начавшиеся в пятницу в Иране крупномасштабные акции протеста против повышения цен на бензин стали для многих профильных экспертов тестом Роршаха — каждый увидел в них то, что хотел увидеть. Противники Исламской Республики традиционно объявили их симптомами скорого падения режима, сторонники — преуменьшали их значение.

Для меня как для специалиста по иранской ядерной программе последние события легли в раздел «экономическое и социальное развитие страны», но не стали ни определяющими, ни, честно говоря, слишком информативными. Как раз за разом показывали примеры от распада СССР до «арабской весны», предугадать революционную ситуацию в стране практически невозможно, а история КНДР, Кубы, Венесуэлы и других стран скорее свидетельствует в пользу скептического подхода к «неминуемому краху» государств под давлением. В отсутствие тектонических изменений в Иране не стоит ожидать перемен и в его ядерной политике — скажем, на нее никак не повлияли крупномасштабные протесты 2017–2018 годов.

Я только что вернулся из Тель-Авива, где имел возможность обсудить ситуацию вокруг иранской ядерной программы с израильскими экспертами, военными и дипломатами, а также представителями США и европейских стран. То, что незадолго до этого Иран в четвертый раз приостановил выполнение части обязательств в рамках СВПД, добавляло вопросу актуальности.

С израильской стороны наблюдалась определенная растерянность. К ожиданиям смены режима в Иране большинство моих собеседников относилось скептически. И на фоне наращивания Тегераном давления на региональном и ядерном «фронтах», не было ощущения, что у Израиля есть реалистичная стратегия в отношении иранской ядерной программы. Возможно, поэтому мне не раз довелось услышать, что СВПД был не самым плохим вариантом. Представители США продолжали настаивать на перспективности кампании максимального давления, но, несмотря на заметное ухудшение экономического состояния Ирана и уровня жизни его населения, любому непредвзятому наблюдателю очевидно, что ожидаемых результатов она не приносит.

Наконец, европейцы оказались в худшей из возможных ситуаций — расходясь и с Вашингтоном из-за его выхода из ядерного соглашения, и с Тегераном из-за приостановки его обязательств.

Для сторонников СВПД ситуация действительно выглядит незавидно. Можно ожидать, что на протяжении ближайшего года им придется наблюдать за тем, как с интервалом в два месяца Тегеран приостанавливает одну часть соглашения за другой, окончательно превращая его в абстракцию, имеющую слабое отношение к реальности. Изменить эту динамику могли бы действия европейцев или американцев, но и у тех, и у других есть веские причины придерживаться статус-кво.

Американцы могут скорректировать свою стратегию в сторону ужесточения или смягчения. Но возможности ужесточать санкции были практически исчерпаны. Несмотря на последние протесты в Иране, вызванные решением правительства, которое не было неизбежным, макроэкономические показатели Тегерана улучшаются, состояние экономики стабилизировалось, а в 2020 году, по оценкам МВФ, страну может ждать даже минимальный рост. Что касается применения военной силы, то, как показал сбитый беспилотник, инциденты с танкерами в Персидском заливе и атака на саудовскую нефтеперерабатывающую промышленность, к этому США оказались не готовы. С другой стороны, Вашингтон может попытаться пойти на переговоры с Тегераном, но пример диалога с КНДР показывает, что администрация США не готова идти на смягчение санкций, без чего иранцы не видят смысла в них участвовать. Тегеран воспринимает президента Трампа как крайне антиирански настроенного и одновременно ослабленного импичментом и считает, что, несмотря ни на что, страна в состоянии выдержать давление до следующих выборов в США, когда на смену ему может прийти более дружелюбная демократическая администрация.

Европейцы тоже могут изменить динамику двумя способами: предоставив Ирану экономическую выгоду от соглашения или вернувшись к санкционной политике. Но первому мешает позиция США — план президента Макрона об открытии многомиллиардной кредитной линии не нашел поддержки у американцев и был поставлен на паузу. «Евротройка» также может запустить механизм разрешения споров в рамках СВПД, который закончится завершением соглашения. Но принять подобное решение тоже будет очень сложно. Европейцы все еще считают, что США подрывают лучшее из возможных вариантов решения проблемы дипломатическими средствами, и их выход из СВПД станет признанием американской победы. Более того, даже если представить, что летом 2020 года Париж, Берлин и Лондон решат, что все приостановки сделали продолжение существования СВПД бессмысленным, европейские столицы должны будут учитывать, что через несколько месяцев пройдут выборы в США. Выйти из соглашения с Ираном только для того, чтобы наблюдать, как демократическая администрация США договаривается с Тегераном о новой сделке, будет признанием полной нерелевантности Европы.

Таким образом, впереди нас ждет непростой год регулярных кризисов на фоне постепенного снижения иранских обязательств, но хорошая новость заключается в том, что соглашение все-таки продолжает действовать.

Несмотря на невыполнение многих положений, СВПД остается структурой, которую можно быстро наполнить уже согласованным содержанием. В его отсутствие сторонам пришлось бы приступать к новым переговорам, которые в прошлый раз заняли несколько лет. Как США, так и Иран, получивший опыт успешной игры на повышение ставок в регионе, могли бы попытаться добиться от другой стороны большего с открытым финалом. Так что возврат всех сторон к СВПД (возможно, с определенной корректировкой сроков) и дальнейшими переговорами по другим вопросам стал бы оптимальным вариантом.

Конечно, и в этой схеме остается много неизвестных, даже помимо отличной от ноля, но мало предсказуемой вероятности структурного политического кризиса в Иране. Если Иран будет двигаться слишком быстро в процессе приостановки взятых на себя обязательств (начало обогащения урана в Фордо стало действительно заметным шагом), то европейцы могут оказаться перед выбором сильно раньше — возможно, уже в январе следующего года. За год до начала следующего президентского срока в США расчеты в европейских столицах могут оказаться и другими. Кроме того, с 2020 года в должность вступит новый генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси. Первым большим тестом на новом посту для него станет выполнение Ираном СВПД и расследование истории с обнаруженными там частицами урана. Наконец, несмотря на предыдущее поведение Вашингтона, военный конфликт с Тегераном может начаться в результате непреднамеренной эскалации, несмотря на то что ни одна из сторон не будет в нем заинтересована. Так что, если впереди нас ждет только медленный управляемый распад ядерного соглашения, это будет не худшим вариантом.