Россия ответила ЕСПЧ на запрос о домашнем насилии

Российское правительство не рассматривает домашнее насилие в качестве «серьезной проблемы» и считает, что его масштабы в стране «достаточно преувеличены». Такая позиция высказана в официальном ответе Минюста в ЕСПЧ, где рассматриваются дела четырех женщин, включая Маргариту Грачеву, которой бывший муж отрубил кисти рук. Более того, российские власти предполагают, что в ситуации домашнего насилия мужчины больше страдают от дискриминации, поскольку в их случае не принято просить о защите от лиц другого пола. Авторы документа делают вывод, что России не нужен отдельный закон о домашнем насилии, а пострадавшие женщины «пытаются подорвать усилия, которые правительство предпринимает для улучшения ситуации».

Летом 2019 года ЕСПЧ направил правительству РФ вопросы по делам четырех россиянок, которые пожаловались на неспособность властей защитить их от домашнего насилия и дискриминации. Все эти дела ранее широко освещались в российских СМИ. Наталью Туникову регулярно избивал гражданский партнер; когда он попытался сбросить ее с 16-го этажа, женщина ударила его ножом. Суд признал ее виновной в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, но позже амнистировал. Елена Гершман пережила девять эпизодов тяжелых избиений со стороны бывшего супруга, из-за декриминализации домашнего насилия ей отказали в возбуждении уголовного дела. Также бывший муж похитил у нее маленькую дочь, вывез в другую страну и полтора года не давал им видеться. Ирину Петракову избивал и насиловал муж; он продолжал ее преследовать и бить даже после развода — однажды нанес женщине побои прямо на выходе из зала суда. Его приговорили к общественным работам, но позже и это наказание было отменено.

Самое известное дело из четырех — история Маргариты Грачевой. Муж избил ее, когда она предложила развестись. Полиция не отреагировала на жалобы женщины, после этого супруг вывез ее в лес, где топором отрубил кисти рук. Мужчину приговорили к 14 годам колонии строгого режима.

«Пострадавшие подали жалобы независимо друг от друга, даже в разные годы,— подчеркнула в беседе с “Ъ” адвокат Ольга Гнездилова из "Правовой инициативы" (эта НКО сопровождает жалобу Елены Гершман).— Но они говорят о схожих нарушениях, поэтому ЕСПЧ принял решение объединить жалобы и задать по ним общие вопросы сторонам».

Среди прочего суд спросил, существует ли в России «законодательная база для наказания за все формы домашнего насилия и обеспечения гарантий для жертв». Также ЕСПЧ интересовался, признают ли российские власти серьезность и масштабы проблемы домашнего насилия и связанной с ним дискриминации женщин. Последний вопрос в списке: есть ли в стране системная проблема нарушения прав женщин и требует ли она общих мер? «Если суд вынесет по нему решение, то государство получит список рекомендаций и сроки их выполнения»,— пояснила госпожа Гнездилова.

В распоряжении “Ъ” оказался официальный ответ от правительства РФ, который был в конце октября направлен в ЕСПЧ. Документ на английском языке подписан заместителем министра юстиции РФ Михаилом Гальпериным. В нем говорится, что «посягательство на физическое лицо карается независимо от пола потерпевшего и от того, было ли оно совершено членами семьи, партнерами или третьими лицами» (здесь и далее перевод “Ъ”). Авторы ответа признают, что в России домашнее насилие «никогда не рассматривалось в качестве отдельного преступления», но указывают, что УК и КоАП РФ «содержат более 40 уголовных и не менее пяти административных положений, касающихся различных актов насилия в отношении личности». В качестве примера они приводят «умышленное причинение вреда здоровью» различной тяжести, «нанесение побоев», «пытки» и другие статьи кодексов.

Правительство признает, что «явление насилия в семье, к сожалению, существует в России, как и в любой другой стране», но подчеркивает, что «масштабы проблемы, а также серьезность и масштабы его дискриминационного воздействия на женщин в России достаточно преувеличены». Говоря о дискриминации, авторы документа делают неожиданный вывод: «Даже если предположить, что большинство лиц, подвергающихся насилию в семье в России, на самом деле являются женщинами (хотя никаких доказательств этого утверждения не существует), логично предположить, что жертвы мужского пола больше страдают от дискриминации в таких случаях. Они находятся в меньшинстве, и от них не ожидается просьб о защите от жестокого обращения со стороны членов семьи, особенно если они страдают от лица противоположного пола». Также в документе говорится, что по статистике о насильственных преступлениях, повлекших тяжкие последствия для здоровья или смерть, «большинство пострадавших являются мужчинами».

«Российское государство полностью выполнило обязательство по созданию законодательной базы, эффективно решающей проблему домашнего насилия,— говорится в документе.— Правительство вновь заявляет, что нет особой необходимости в принятии конкретных нормативных актов, касающихся явления насилия в семье, до тех пор пока существующие средства правовой защиты такого же характера остаются эффективными». Законодательство РФ «полностью соответствует семейно-охранительному подходу, согласно которому чрезмерное вмешательство государства в частную и семейную жизнь нарушает право личности на неприкосновенность частной жизни. В том числе и ее выбор урегулировать ситуацию с обидчиком ради сохранения личных отношений в семье, а не оставлять этот вопрос на усмотрение органов государственной власти», поясняют в Минюсте.

По мнению авторов ответа, четыре женщины своими жалобами пытаются «неверно истолковать общую ситуацию с домашним насилием в России» и «подорвать правовые механизмы, уже существующие в российском законодательстве, а также усилия правительства для улучшения ситуации».

«Разумеется, мы не согласны с таким ответом,— заявила “Ъ” Ольга Гнездилова.— Практика показывает, что существующего законодательства недостаточно для защиты женщин. Дела этих четырех заявительниц демонстрируют неэффективность системы». По ее мнению, насилие не относится к вопросам «семейной жизни». «Государство обязано защищать жизнь и здоровье лиц, проживающих на его территории. И вмешательство в семью возможно в целях защиты прав, свобод и жизни людей»,— сказала госпожа Гнездилова. Она добавила, что разочарована рассуждениями представителей РФ о несерьезности проблемы домашнего насилия и предположениями о «мужской дискриминации»: «Видимо, тут просто непонимание специфики домашнего насилия, статистики, по которой женщины являются подавляющим большинством жертв этого вида преступления».

Адвокат Мари Давтян (представляет в ЕСПЧ интересы Ирины Петраковой и Маргариты Грачевой) назвала заявление представителей РФ о дискриминации мужчин в делах о домашнем насилии «каким-то троллингом, который даже невозможно обсуждать всерьез». Она входит в парламентскую рабочую группу по разработке законопроекта о домашнем насилии — и, по ее словам, «на заседаниях у представителей Минюста в целом нет принципиальных возражений против такого закона». «Скорее всего, за ответ ЕСПЧ у них отвечает один департамент, а за закон — другой, и получается такая несогласованность»,— предполагает госпожа Давтян.

Александр Черных