Максим Юсин — о возможной тактике Москвы накануне встречи лидеров государств

Личная беседа Владимира Путина и Владимира Зеленского в Париже не планируется, но и не исключается. Как пояснил источник “Ъ”, все будет зависеть от политического фона в ближайшие три недели, которые остались до саммита «нормандской четверки». То, что лидеры России, Украины, Германии и Франции встретятся 9 декабря в Париже, в Кремле подтвердили 18 ноября. Затем предстоящие четырехсторонние переговоры Владимир Путин обсудил с Эмманюэлем Макроном. Обозреватель ИД “Ъ” Максим Юсин задумался, какую тактику может взять на вооружение Россия накануне саммита в «нормандском формате».

До саммита в «нормандском формате» в Париже остается еще почти три недели, а информационная подготовка к нему уже вовсю идет, и в первую очередь, усилиями Москвы. Как только стала известна дата встречи в верхах — 9 декабря — российские власти сообщили о готовности вернуть Украине два катера и один буксир, захваченные год назад при попытке пройти в Азовское море под Крымским мостом.

И вот накануне корабли были благополучно переданы украинской стороне. Решение международного трибунала ООН по морскому праву, базирующегося в Гамбурге, по этому делу было принято еще в мае и гласило: Россия должна отдать захваченные суда. Тем не менее Москва не спешила полгода выполнять этот вердикт, а тут внезапно ускорилась. Почему? Причина, как мне представляется, именно в приближающемся саммите. Задача Кремля — продемонстрировать внешнему миру, в первую очередь — европейским партнерам, свой конструктивный подход и готовность к разрешению конфликта с Украиной.

Не исключено, что за оставшиеся до саммита недели в этом направлении будут сделаны и другие шаги: например, могут существенно продвинуться переговоры с Киевом об обмене удерживаемыми лицами — для начала хотя бы с Донецком и Луганском. Но при этом все понимают: без доброй воли Москвы, без отмашки от ее руководства никакого обмена военнопленными и заключенными между Украиной и непризнанными республиками не будет.

Москва стремится укрепить свою репутацию в глазах Парижа, Берлина и в целом Евросоюза, предстать в качестве ответственного партнера, готового к компромиссам и разумным уступкам.

Цель при этом преследуется двойная.

Во-первых, сыграть на контрасте с Украиной, власти которой под давлением со стороны так называемой патриотической общественности и радикальных политических сил часто ведут себя невнятно, непоследовательно и периодически заявляют о необходимости пересмотреть минские соглашения, изменить те их пункты, где говорится об амнистии, об особом статусе для Донецка и Луганска и так далее. Москва, напротив, при каждом удобном случае напоминает, что не видит альтернативы минским договоренностям и готова претворять их в жизнь.

Во-вторых, жесты доброй воли со стороны Кремля нацелены на то, чтобы максимально осложнить задачу антироссийского лобби в ЕС, которое именно в декабре будет добиваться продления на очередные шесть месяцев самых серьезных, секторальных санкций в отношении Москвы, введенных как раз за Донбасс. Каждый раз это дается все сложнее. Дело в том, что санкции должны продлеваться консенсусом: если хоть один из 28-ми членов Евросоюза выступит против, их действие автоматически прекращается.

Сейчас у представителей антироссийского лобби — Польши, стран Балтии, уходящей из ЕС Великобритании — задача особенно трудная. Предварительные договоренности по санкциям, как правило, достигаются заранее, а лидеры государств в декабре лишь формально утверждают принятое решение. Но на сей раз саммит в «нормандском формате» ломает привычную схему. Наказать Москву за отсутствие прогресса на юго-востоке Украины до начала саммита, посвященного как раз урегулированию в Донбассе, совсем нелогично, более того — контрпродуктивно и опасно.

А после саммита — если, допустим, он закончится безрезультатно — для согласования позиций 28-ми государств, достижения консенсуса, останется совсем мало времени. К тому же еще надо будет понять, по чьей вине не удалось договориться: ведь Москва как раз поддерживает минские соглашения, а критикует их Киев. В общем, возникает много интересных нюансов. Дипломатическая игра Москвы на европейском направлении становится все активнее и изощреннее, что неудивительно. Сейчас для российской внешней политики Европа — едва ли не главный приоритет.