Как не потерять общий язык с повзрослевшими детьми

Маша Трауб

О неизбежном взрослении детей

Когда дети взрослеют, это тяжело. Я скучаю по разговорам со старшим сыном, которые случаются все реже, очень сложно совпасть графиками со студентом, который предпочитает учиться по ночам, а с утра похож на вампира не только мутным взглядом, но и бледностью кожи.

Вопрос «как дела в университете?» кажется неуместным в любое время суток. Не говоря уже о том, что я не могу поддержать разговор ни про «линал» (линейную алгебру), ни про «лабу» (лабораторную), ни про… как их… полупроводники, кажется. И потому особенно ценны те редкие минуты, когда сын задерживается на кухне, просит передать папе, что с утра не нужно его будить пять раз в течение часа. И что, да, у него все в порядке. И почему я опять навела порядок в его шкафу, в результате он ничего не может найти? Да, он побреется. Возможно, в этом году.

Многие матери студентов страдают, как и я, мы все меньше и меньше знаем о жизни наших детей. Еще год-два тому назад у нас были электронный журнал, родительские собрания, классная руководительница, другие мамы, всегда готовые посплетничать про случившиеся романы и расставания, телефоны одноклассников для спокойствия. А сейчас?

Вася познакомился с девушкой в компании. На следующий день собирался продолжить знакомство уже в кино. Занял ванную на полчаса, чуть не сломал мой фен. Забрал гель для укладки у младшей сестры. Побрился.

— Девушка, видимо, симпатичная? — спросила я.

— Сегодня и посмотрю, вчера темно было,— ответил сын.

— А как ее зовут, ты хоть помнишь? — уточнила я в надежде узнать, как зовут барышню, которая, возможно, завладеет сердцем моего сына.

— Мам, я сообщу, когда ТЕБЕ нужно будет запомнить имя моей девушки. А то начнется — Милочка, Людочка...

Совершенно случайно заметила у сына под футболкой шнурок. Раньше точно не было никакого украшения.

— Вася, у тебя там что, крест? — ахнула я, представляя, что сын успел пройти обряд крещения и начал ходить в церковь. Тут же начала паниковать — сын перестал ужинать дома. Говорит, что не голоден. А вдруг он держит пост? А я ему мясо предлагаю?

— Мам, ну ты совсем уже,— ответил сын и показал украшение. Две железные пластины с выбитыми на них названиями групп. На одной — «Нирвана». Я успокоилась. «Нирвану» я знаю.

Буквально дня через два младшая сестра Васи провела у него в комнате инспекцию. Она собиралась забрать у брата клей, скотч, линейку, листы бумаги, маркеры, выданные ею ранее. Сима всегда все помнит и составляет списки того, кто у нее что взял. Я, например, у дочки беру шпильки и резинки для волос, и она точно помнит, сколько шпилек я ей должна. Непонятные или неучтенные вещи Сима не признает и требует объяснений.

— Мам, а что у Васи за пакет под столом появился? — спросила у меня дочь.

— Понятия не имею,— ответила я,— а что? Это ведь его пакет. Давай мы не будем брать личные вещи Васи. Это нехорошо.

— Я знаю, что нехорошо. А то, что этот пакет пахнет так, что мне нехорошо,— это хорошо?

Да, к запахам Сима очень чувствительна. Опять же я помню, как находила у сына, еще младшего школьника, стухшее вареное яйцо, которое он спрятал в рамках эксперимента. Кажется, собирался выделять аммиак. А про огрызки яблок, банановую кожуру, которые мумифицировались на дне ранца и почти разложились на молекулы, я вообще не хочу вспоминать.

В пакете обнаружилась футболка, причем женская. Мужской длинный шарф. И вязанная крючком тюбетейка, которую носят мусульмане. Нет, не кипа, что я еще могла бы объяснить наличием еврейских предков.

— Прости, пожалуйста. Но мне пришлось заглянуть в пакет,— предупредила я сына,— давай я все постираю и сложу обратно. Хотя, конечно, у меня вопрос.

— Про женскую футболку? — рассмеялся сын.

— Нет, про головной убор. Ты… тебя все же волнуют вопросы религии? Ты ходишь в мечеть?

— Да, мам. Надеваю женскую футболку, обматываюсь шарфом, тюбетейку на голову и в мечеть! Отмечали день рождения, народу было много. Кто-то забыл. Я уходил последним и забрал на хранение.

Я как-то ласково намекнула сыну, что страдаю. И пусть он мне рассказывает хоть что-нибудь. Не важно, про что. Мне все интересно. Сын пришел домой и принес проспект — Роскосмос приглашает студентов физфака стать участниками космического форума. Организаторы — кафедра физики космоса, отдел космических наук НИИ ядерной физики и много других красивых слов. Особенно меня тронули названия спутников, которые тоже значились в проспекте — «Татьяна-1», «Татьяна-2», «Ломоносов 2016», «Сократ-Р».

— О, давай ты пойдешь на эту кафедру, запустишь спутник и назовешь его моим именем! — обрадовалась я.— Кто-то же назвал спутник «Татьяна». Наверняка в честь любимой жены или дочери!

— Или в честь святой Татьяны — покровительницы МГУ, что логичнее. Мам, ну сама подумай, может ли спутник называться «Мария»? Это же не вилла в Италии или Испании. Вот «вилла Мария» — просто отлично звучит.

— Ты сейчас меня обидеть хотел или комплимент сделал?

— Конечно, комплимент. Вилла — лучше, чем спутник!

Так что с космосом у нас не сложилось. Сын объявил, что подумывает пойти на кафедру радиационной медицины. Тут я от гордости чуть со стула не упала и решила испечь по такому случаю торт.

— Ты будешь людей лечить, да? Создавать аппараты, которые помогут бороться с раком? — спросила я.

— Ну или буду облучать продукты, чтобы продлить им срок годности.

— Не хочу ничего слышать! Ты не будешь облучать продукты! Иначе ты не мой сын! Продукты должны быть свежими без всяких сроков годности! Ты вырос на твороге, который я сама делала! Да я сыр ради тебя научилась варить! Хлеб домашний пеку! Рыбу, которой я могу смотреть в глаза, по всему городу ищу! Я буду думать, что ты хочешь спасать человечество! И вообще, я хочу знать, как зовут твою девушку! И бывшую, и будущую! Хочу знать, как твои дела в университете и почему ты опять завис в телефоне! Прояви уважение! Что ты сейчас читаешь? Что смотришь? Я все еще имею к тебе отношение!

— Хорошо, мам. В телефоне шахматы — играю с однокурсником. Читаю Бобби Фишера. Арина, Катя, Настя. Еще были Алиса и Лиза в младшей школе, но ты про них уже писала. Смотрю новый фильм Скорсезе. Кстати, ты сейчас со мной как журналист разговариваешь или как мать? — рассмеялся сын.