Как Владимир Путин праздновал юбилей Международного олимпийского университета

3 декабря президент России Владимир Путин приехал в Российский международный олимпийский университет в Сочи, празднующий десятилетие, встретился с паралимпийцами, у которых в этот день был праздник, причем Всемирный, выступил перед студентами и выпускниками университета — и ни слова не сказал за все это время о главной сейчас проблеме российского спорта — новом допинговом скандале. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что этому есть веская причина.

В Российском международном олимпийском университете готовились к приезду Владимира Путина. То есть пока на 14-м этаже шло торжественное заседание, в ходе которого университет поздравляли президент Олимпийского комитета России Станислав Поздняков, министр спорта Павел Колобков, глава оргкомитета Сочи-2014 Дмитрий Чернышенко и другие официальные и более или менее спортивные лица. Поздравления выглядели суховато и даже совсем безыскусно, только первый заместитель спикера Госдумы Александр Жуков оживился, когда начал вспоминать, что когда закладывали капсулу университета в основание неначавшегося строительства, то «не существовало даже никаких олимпийских объектов, да и вообще непонятно было, как будет выглядеть вся эта Олимпиада». А я подумал, что тут, в зале, ведь в конце концов все те, кто тогда в Гватемале выиграл российскую заявку на Игры-2014: и Игорь Левитин, и Владимир Потанин, и Леонид Тягачев, и Александр Жуков тоже, да и Владимир Путин должен был подъехать. И еще два непревзойденных человека, неразлучные господа Килли и Фелли (Жан-Клод Килли и Жильбер Фелли.— “Ъ”), которые отвечали за подготовку сочинской Олимпиады со стороны Международного олимпийского комитета и стали людьми, прямо скажем, родными, насквозь нашими, и делали вид, что они такие независимые члены МОК, которые приехали с очередной инспекцией и проверяли, конечно, а только душами своими давно были на стороне проверяемых и ничего с собой поделать не могли и не хотели.

И вот они тут все вдруг, можно сказать, неожиданно собрались в одном месте, и мне кажется, мало кто понимал, в том числе они сами, что происходит ведь редкое событие, которое в таком составе, может, и не повторится никогда, просто потому, что есть среди них настолько немолодые люди, что с этим тоже ничего поделать, увы, невозможно. А с другой стороны, те же друзья, Килли и Фелли, еще не на одной зимней Олимпиаде простудятся…

И вот подходит ко мне олимпийский чемпион по пятиборью Дмитрий Сватковский и вспоминает, как и кому в голову приходила та безумная идея провести эти Игры в Сочи и каким тогда был этот город… Да я и сам помню... И мне казалось, что об этом они должны сейчас друг с другом говорить, потому что это в конце концов единственное, что их еще может объединять в разговорах,— ну кроме темы, конечно, насчет того, почему нас опять не пускают на Олимпиаду…

— Прошло какое-то сообщение, что у нас на склонах в Красной Поляне какой-то удивительный снег именно в феврале,— рассказывал мне сейчас Дмитрий Сватковский,— ну какой-то совершенно уникальный. Мне поручили выяснить, так ли это, причем надо было, чтобы подтвердилось, и я поехал туда, нашел какую-то каморку, всю в пыли, где сидела тетушка, которая заведовала каким-то архивом… Но ведь на самом деле подтвердилось…

Станислав Поздняков тем временем зачитал поздравление президента МОК Томаса Баха, в котором тот не обошелся без не очень туманных намеков на то, что в спорте усиливается разобщенность и что надо делать все от нас зависящее… Да ведь все, кто хотел, уже все сделали, кажется… И про Токио, похоже, придется забыть. И это по крайней мере.

Между тем на 14-й этаж Владимир Путин должен был придти в последнюю очередь, а начать должен был с шестого, где находится OVAL (Olympic Virtual Athletic Land.— “Ъ”), информационно-образовательный центр, скорее музей, наполненный технологиями и симуляторами, позволяющими почувствовать себя в спорте, если у кого-то другой такой возможности нету.

Тут на пороге темного помещения вас встречал Зевс, который сидел с очевидно отекшими ногами, весь в проекционных красных прожилках сосудов и напряженно смотрел на посетителя, словно силясь что-то сказать. И вам разъясняли, что «это символ и покровитель Олимпийских игр, рассказывает про организацию первых древних Олимпийских игр, реагирует на звуки…» Ваши робкие покашливания, впрочем, что-то не заставляли его разговориться, и тогда вам объясняли, что пока выключили Зевса, чтобы, значит, не сболтнул лишнего и, главное, в неподходящий момент.

Владимир Путин, кажется, впрочем, и не заметил Зевса (и наоборот), ректор университета Лев Белоусов показывал ему «Реку времени» — «проекционный видеоряд текущих фотографий по истории Игр с древности…». Потом шел видеоряд «Возрождение олимпизма» и, наконец, «Подготовка и проведение Олимпийских игр в Сочи-2014».

Владимир Путин остановился у этого стенда, где начали мелькать фотографии и видео с сессии МОК в Гватемале (в 2007 году.— “Ъ”), на которой Игры-2014 отдали России, и тут же был помощник президента Игорь Левитин, который тогда был министром транспорта и строил то, что по всем признакам за такое время невозможно было построить, то есть, например, тоннели, в существование которых не верилось вплоть до самого начала Олимпиады, а они до сих пор работают без ремонта… Так вот, Игорь Левитин вдруг и шепчет: «Вот, вот сейчас покажут нас, когда они решение объявили!.. Вот сейчас…»

То есть запереживал.

Но Лев Белоусов, которого не было тогда в Гватемале, не хочет подождать и насладиться, и Владимир Путин, который тоже не был свидетелем этого торжества, потому что уже летел в Москву, покорно идет к симуляторам, и все за ними, а я остаюсь и вижу, что с нашими людьми и правда происходит, когда объявляют решение. Да и со всеми это происходило и в Гватемале, и в Сочи, и в Москве… Я-то помню еще, как семь человек из так называемого кремлевского пула, в том числе и я, в этой Гватемале разом подхватили гепатит А, то есть съели, видимо, что-то за завтраком, да так, что корреспондент Russia Today Дмитрий Глуховский, впоследствии автор популярных фантастических романов, даже два пищевых вируса, то есть еще и Е, сгоряча подхватил. (Зато свободное время появилось, писать начал…)

А Лев Белоусов, а за ним и Владимир Путин давно уже у симуляторов, и какой-то человек в костюме уже машет перед президентом руками, а на экране монитора видно, что это он на горнолыжном спуске…

Рядом лежат ружья, можно попробовать позаниматься биатлоном, но тот же Дмитрий Сватковский рассказывал, что лучше не надо, потому что он попробовал, но толку оказалось мало, потому что очень уж большими оказались окуляры, через которые надо было смотреть, и не давали прицелиться, однако два раза из пяти все равно попал, потому что в пятиборье стрельба-то все-таки входит, хоть и из пистолета…

И хорошо хоть никто на спортивном снаряде боб, который тут же стоит наготове, не пошел по бобслейной трассе.

Владимира Путина на восьмом этаже ждут паралимпийцы, ждут давно. Среди них, как выясняется, есть девятикратные чемпионы мира, и один такой человек, лыжник, объясняет другому, что не так уж это и невозможно — девять раз выиграть мир, надо только очень захотеть. А тот оказывается борцом и в свою очередь объясняет, что у них это вряд ли выйдет, так как, чтобы стать девятикратным чемпионом, надо минимум 36 лет выступать и брать все подряд…

— Так,— рассказывают им те, кто надо,— у вас есть возможность сфотографироваться с президентом. Только тут как в спорте: главное — не профукать все на финише!

— Нет-нет,— кричат ему в ответ,— мы не профукаем! Мы не такие!

— Владимир Владимирович,— многозначительно говорит президенту Павел Рожков, глава исполкома Паралимпийского комитета России,— сборная команда страны готовится на Паралимпийские игры!

То есть намек-то понятен: мы угроз, что нас не пустят на Игры, не слышим, мы мужественные люди, мы просто готовимся, мы уже привыкли.

И мне кажется, что Владимир Путин обязательно должен высказаться по поводу нового допингового скандала, потому что ведь невозможно же не замечать, что этот грандиозный скандал существует, тем более здесь не замечать.

— Дзюдоисты, пловцы,— представляет собравшихся Павел Рожков,— легкоатлеты, свежие чемпионы мира, этого года, по дзюдо, по фехтованию, плаванию. Три золотые медали выиграл Андрей… А Ваня здесь учится, закончил выступать за честь сборной команды страны, был капитаном команды по футболу… ДЦП… вот закончил… Капитан команды у нас был на Паралимпийских играх по следж-хоккею… Тимченко помогает… Вчера турнир был, паралимпийский урок проводили… Так что ребята заряжены!..

Ребята, правда, не выглядят заряженными. Заряд, похоже, за время ожидания разрядился.

— Сегодня день (Всемирный.— А. К.), когда мы говорим о людях, у которых есть определенные ограничения по здоровью,— говорит им президент.— Мы уже много раз говорили то же самое: когда на вас смотришь, понятно, что у вас ограничений вроде и нет. Наоборот, возможности безграничные.

Он напоминает им:

— Те, кто уже закончил, учится в университете — и как организаторы спорта, причем в самых разных областях, необязательно это должен быть паралимпийский спорт, какой угодно это может быть спорт…

Тут один из спортсменов, сидящий в коляске (перед встречей организаторы им говорили, что «разговор будет недолгий, как говорится, на ногах», и некоторым, наверное, больно было это слышать), благодарит президента:

— Вам большое спасибо за решения о премировании стипендией президента Российской Федерации серебряных и бронзовых призеров Паралимпийских игр. Большое вам спасибо, низкий поклон от всех спортсменов.

— Он сам серебряный призер,— поясняет господин Рожков,— для него важно.

То есть стипендия-то была только для обладателей золотых медалей. И как-то тихо это прошло.

— Хочу поздравить,— произносит, сильно волнуясь, еще один спортсмен,— университет с десятилетием и, конечно, пожелать долголетия и успехов в создании традиций обучения! Это большой шанс для спортсменов перезапустить свою карьеру и продолжить именно в индустрии спорта, в том, что тебе родное… (И даже конференция, которую приурочили к десятилетию университета, так и называлась: «Старт после финиша». В этом перезапуске, может быть, главная функция этого университета.— А. К.) И хотелось бы попросить… за десять лет я всего лишь второй студент из паралимпийской семьи… попросить выделить гранты… нет, гранты выделяются… выделить квоты именно паралимпийцам!

Парень сильно переживал, пока говорил, но все-таки сформулировал, молодец.

— Хорошо, обязательно! — отвечает ему президент.— Я просто, честно говоря, до этого не додумался!

А больше ведь некому.

— Но спасибо, что подсказали. Будем делать,— заканчивает он (к тому же Владимир Путин — председатель попечительского совета университета.— А. К.).— Ладно, я услышал.

Перед тем как подняться на 14-й этаж, где тоже заждались, Владимир Путин тут же, на восьмом, попадает к главе группы «Интеррос» Владимиру Потанину, устроившему в холле выставку спортивных артефактов, которые он собирает много лет. И это впечатляет, если честно, больше всего остального тут, вместе взятого. То есть у него, например, огромное количество комплектов медалей, завоеванных спортсменами на всех Олимпиадах, начиная с первой, в Греции в 1896 году.

— Вот они, медали с первой Олимпиады, в Афинах,— показывает господин Потанин.— Представляете, немец один выиграл в гимнастике и в борьбе! То есть просто крепкий мужик приехал и выиграл все, что мог!

В паре метров от них стоят неразлучные господа Килли и Фелли, а также президент Международной федерации хоккея на льду Рене Фазель. Переводчица с французского дотошно верно делает свое дело, но тут российский президент прерывает ее:

— Да они это и сами все знают лучше нас!

— Я знаю только о Гренобле! — смеется Жан-Клод Килли, и я понимаю, о чем он.

В Гренобле-то в 1968 году он на горнолыжных трассах выиграл все три золотые медали.

— А в Лондоне,— показывает Владимир Потанин,— в 1908 году медали по фигурному катанию разыгрывали на летних Играх, потому что зимних-то еще не было… А в 1924 году в Шамони они назывались Спортивной неделей — и вот он, комплект наград…

Я думаю: чтобы господин Потанин купил, это же надо, чтобы спортсмены продавали свои золотые медали и чтобы они потом переходили из рук в руки через аукционы и еще как-нибудь… Значит, продавали.

— А первыми,— продолжает изводить Владимир Потанин,— хоккейную Олимпиаду в 1920 году выиграли канадцы, тоже на летних Играх, и вот они, эти золотые медали… А в 1936 году все это было в Берлине на фоне попыток Германии продемонстрировать свои глобальные преимущества… Ввели тогда первый раз фотофиниш… А вы знаете!.. (Это Владимиру Путину.— А. К.) А главным героем стал все равно не истинный ариец, а чернокожий атлет Джесси Оуэнс… Вот такую медаль он получил…

Он рассказывает, что в Хельсинки, где первый раз выступили советские спортсмены, первую медаль «сделали, как вы понимаете, женщины, Нина Пономарева метнула диск…» Медаль с этих Игр прилагалась.

— 1956 год…— продолжает Владимир Потанин, и президент перебивает его:

— Первое место в командном зачете…

— Да, вы помните!..— обрадован Владимир Потанин.

Вряд ли Владимир Путин помнит, но, видимо, знает.

— Хоккеисты выиграли тогда…— констатирует Владимир Потанин.— Но женская часть сборной всегда вносила решающий вклад… А вот Лиллехаммер, 1994 год. Первый раз…

— Под российским флагом,— опять перебивает его президент.

— Больше меня знаете! — удовлетворенно произносит Владимир Потанин.

Тут ему что-то говорит господин Килли, и все смеются.

— Что это вы хотели подарить?..— подходит к ним господин Путин, услышавший, видимо, все-таки обрывок разговора.

И ему рассказывают, как Жан-Клод Килли хотел подарить Владимиру Потанину, хотя было очень жалко, один олимпийский факел. Господин Килли просто видел, что Владимиру Потанину нужнее.

— А я сказал, что у меня уже есть! — воскликнул господин Потанин.

Владимир Путин смотрел на него осуждающе.

— Я-то не догадался тогда, что надо просто брать то, что дают! — оправдывался господин Потанин.

Ну и, конечно, хотелось дать понять и высказаться, что у него и так очень много всего, в том числе и такой факел.

— Так хорошо, что у Потанина уже был факел,— заключает Жан-Клод Килли.— Я до сих пор рад.

По-моему, Владимир Путин по-прежнему так не считает.

Российский президент наконец добирается до 14-го этажа, произносит юбилейную речь.

Про допинговый скандал Владимир Путин так ведь ничего и не говорит.

И кажется, я знаю причину. Она веская.

Да просто нечего.

Андрей Колесников, Сочи