23-е заседание по делу «Седьмой студии»: показания суду дали семь свидетелей защиты

В Мещанском суде Москвы 5 декабря прошло 23-е заседание по делу «Седьмой студии». На нем выступили семь свидетелей защиты, среди которых были действующие сотрудники Минкультуры, двое актеров и один режиссер. Актеры и режиссер говорили, что мероприятия на «Платформе» действительно ставились, а сотрудники Минкульта отмечали, что в период работы проекта у министерства претензий к мероприятиям не было.

---

18:31. Судья быстро говорит, что заседание закончено. Следующее заседание завтра, 6 декабря, в 11:00.

18:30. Следующий свидетель — Галина Марахтанова, работник департамента господдержки искусства и народного творчества Минкультуры, в отделе народного творчества и изобразительного искусства.

Ей вопросы задает адвокат Поверинова. Марахтанова говорит, что документами по «Платформе» не занималась.

— У нас было направление «народное творчество», наш отдел занимался заключением госконтратов. С «Седьмой студией» не занималась,— говорит свидетель. — Конкретно по «Платформе» не касалась.

— Кем была выработана форма по соглашению?

— Это живой процесс, все меняется. На тот момент это была устоявшаяся форма. Разрабатывали много кто, но в целом министерство.

— Предусматривалось ли предоставление первичной документации?

— Нет. Только финансовый отчет.

— Вы как-то проверяли финансовый и творческий отчет? — спрашивает судья.

— Арифметику проверяли. Вот смета расходов. Четвертое приложение — форма финансового отчета. Но я только по Северо-Кавказскому федеральному округу. Я «Платформы» не касалась,— говорит свидетель.

Прокурор возмущается. Он говорит, что может будут вести конкретно речь про «Платформу».

—Зачем на СКФО? — задается вопросом прокурор.

— Правильно ли я вас поняла, что ответственность за предоставление достоверных сведений несет исполнитель? — спрашивает судья.

— Да. Все взрослые люди,— говорит Марахтанова.

Далее свидетель рассказывает, что творческие отчеты они оставляли у себя в департаменте господдержки, а финансовый отчет передавали в департамент экономики «для проверки».

— У нас солидарная ответственность. За исполнение и за деньги несет ответственность министерство культуры,— говорит свидетель.

Затем ей пару вопросов задает прокурор.

— У нас руководитель изумительный. Мы до сих пор рыдаем по Софье Михайловне,— отвечает ему свидетель.

— Как быстро переводятся деньги после подписания? — спрашивает судья.

— 20 рабочих дней. Но обычно оговаривается в соглашении,— отвечает свидетель.

— Соглашения подписаны. Куда их передают? — спрашивает судья.

— Экономистам.

— Деньги перечисляют. Исполнитель выполнил. Составляет по форме отчет и предоставляет в профильный департамент.

— Да.

— Вы берете этот отчет. Сморите. Видите, что он потратил больше, чем выделили.

— Заключается допсоглашение.

— Как вы проверяете достоверность творческих отчетов?

— Если они должны пять стран посетить, значить должно быть пять стран. Мы сличаем.

— А сведения в творческом отчете кто проверяет?

— Мы не можем этого делать. У нас не было таких полномочий.

— Вы первичку запрашиваете?

— Нет. Если только Счетная палата попросит.

— Кто несет ответственность, если работы не выполнялись по договору?

— Я не могу сказать.

<...>

— Что является критерием выполнения по субсидии? — спрашивает адвокат Орешникова.

— Постановки.

Больше ни у кого вопросов нет. На этом свидетеля отпускают.

18:02. — Вы слышали про «Седьмую студию»? — спрашивает судья.

— Слышала. Худрук был Серебренников.

— Гендиректором кто был?

— Разные были. Одно время — Малобродский,— очевидно, ошибается свидетель.

Далее судья уточняет, известно ли свидетелю что-либо об обстоятельствах заключения госконтракта и соглашений по «Платформе».

— Ничего неизвестно,— говорит Екатерина Чуковская.

У судьи больше нет вопросов. Далее вопросы продолжает задавать Поверинова.

Ее интересует, как передавались деньги от министерства «Седьмой студии».

— Творческие проекты как финансируются? — уточняет судья вопрос адвоката.

Чуковская говорит, что профильный департамент заключает соглашения, по этим соглашениям департамент экономики и финансов переводит деньги.

— Вы потом слышали про «Платформу»?

— Да.

— Что слышали?

— Я не была сама. Дети мои в восторге полном. Дети у меня ходили на «Историю солдата». Ребенок мой потом рыдал. Они больше десяти раз ходили на «Платформу».

— Счетная палата проверяла «Платформу»?

— Да.

— Какие-то претензии были?

— Насколько я знаю, нет.

— Минкульт участвовал в разработке субсидии на «Платформу»? — спрашивает адвокат Харитонов.

— Да.

— Кто готовил?

Чуковская отвечает, что это было внутри министерства. Потом адвокат Карпинская показывает Чуковской документы за ее подписью, из которых следует, что документы по предоставлению субсидии разрабатывались Минкультом, Минфином и Минюстом. Судья уточняет, входит ли в сумму субсидия затраты на оплату гонораров, зарплаты актерам. Чуковская говорит, что входит.

В это время адвокат Харитонов просит отпустить его на «следственные действия». Серебренников не против, именно его защищает Харитонов. У Серебренникова в зале остается второй адвокат — Орешникова. Харитонова отпускают, он выходит из зала.

Карпинская в это время продолжает показывать Чуковской документы.

— Департамент экономики и финансов мог проводить финансовую проверку проекта?

— Департамент экономики планово что-то проверял, но обычно у нас проверяет Счетная плата, прокуратура.

— А департамент господдержки мог?

— Каждый департамент занимается своим делом. Департамент экономики принимает от сущностных департаментов.

— А кто целевое использование денег проверяет?

— Прокуратура.

— Как? Так сразу?

— Да.

— У вас документы по «Платформе» вызывали вопросы? — спрашивает Апфельбаум.

— Нет.

— Если нормативно-правовой департамент или департамент экономики считают, что обязаны затребовать первичную документацию. Это могло включаться в документацию? — спрашивает Апфельбаум.

— Когда я работала, такой инициативы от департамента экономики и финансов не было,— говорит свидетель.

На этом ее отпускают.

17:56. В зал приглашают следующего свидетеля — Екатерину Чуковскую, руководителя юридической службы «Большой Российской Энциклопедии». Свидетель говорит, что знает всех подсудимых лично.

Чуковская говорит, что с 2000 по 2004 годы работала стас-секретарем—заместителем министра культуры, с 2008 по 2012 году была замминистра. Вопросы ей задает Поверинова.

— Что вы делали по «Платформе»?

— «Платформа» была инициирована президентом Медведевым. Министерство, по крайней мере в то время, пыталось поддерживать что-то новое. Пришло поручение с указанием, что этот проект должен быть поддержан. Вот пришло поручение.

— От кого? Как было расписано?

— Обычно порядок такой. Приходит поручение из администрации президента на имя министра. Если межведомственное поручение, то в аппарат правительство приходит. Министерству культуры обычно даются содержательные поручения.

— Дальше. Министр кому расписал?

— Поручение получил заместитель министра Павел Хорошилов. Ему расписал поручение министр Авдеев,— говорит свидетель.

— Что вообще происходило в министерстве по «Платформе»? — уточняет судья.

— Было открытие. Билеты я отдала детям. Как там все происходило, я не знаю. В мае 2012 года я ушла из министерства,— говорит свидетель.

17:19. Следующий свидетель — Евгения Беркович.

— У меня нет постоянного места работы. Я фрилансер, режиссер театра, драматург,— говорит она.

Беркович говорит, что лично не общалась с Итиным и Апфельбаум, а с Малобродским и Серебренниковым лично знакома. Беркович рассказывает, что в качестве студентки Серебренникова в составе режиссерской группы работала на «Платформе». Помогала ставить современную оперу «Аутлэнд» Невского.

— Были вокальные, музыкальные репетиции в консерватории. И на самой площадке. И два дня показа. Со Светланой Сорокиной был один день репетиций. Декорации там были простые. Оборудование было световое. Звук был сложный. Было видео,— говорит Беркович.

По ее словам, Невский написал «Аутлэнд» раньше, но он адаптировал произведение для «Платформы». Беркович говорит, что у нее был гонорар в 100 тысяч рублей, но она не помнит, как и где она получала деньги.

— Все участники, кроме волонтеров, получали вознаграждения,— говорит она.

— А в каком размере? — уточняет судья.

— Мне неизвестно,— отвечает свидетель.

Далее она рассказывает, что в мероприятии участвовали иностранные артисты, которых оплачивала «Платформа».

— Сколько всего стоит мероприятие? — спрашивает судья.

— Больше одного миллиона, но меньше пяти,— говорит свидетель. — Все, что касалось музыки — мы обсуждали через Анну Махову, все что касалось звука, видео — мы обсуждали с Олегом Назаровым. Все, что касалось реквизита — с Вороновой,— говорит Беркович.

— Как можете охарактеризовать Малобродского? — спрашивает Капринская.

— Как нечеловечески дотошного человека, очень пекущегося о том, чтобы все ставилось в нужном качестве, но не тратилось, куда попало,— говорит Беркович.

— То есть положительно? — уточняет судья.

— Крайне! — добавляет свидетель.

— А Серебренникова? — спрашивает судья.

— Еще положительнее!

— Что же вы так с Малобродским? — интересуется судья.

— Просто Серебренников мой учитель,— говорит Беркович.

Затем она рассказывает, что «Аутлэнд» — это постановка, посвященная детям с аутизмом. Потом судья ее спрашивает про другие спектакли Беркович, спрашивает, сколько стоят ее спектакли. Беркович говорит, что не помнит, сколько они стоят. Далее она рассказывает про «Лучшие песни человечества» — концерт на «Платформе».

— Там было много оригинальных репетиций,— говорит свидетель.

— У «Платформы» были волонтеры. Чем они занимались? — спрашивает прокурор Михаил Резниченко.

— Они были приглашены мной. В том числе раздавали зайцев (реквизит по «Аутлэнду». — “Ъ”) зрителям,— говорит Беркович.

После ее отпускают.

17:01. Затем вызывают следующего свидетеля.

В зал входит крепкий, высокий мужчина. Он в спортивном костюме, кроткостриженный. Это актер Владимир Епифанцев.

— Где проживаете? — спрашивает судья. Епифанцев называет адрес, потом дает пояснение:

— Это помещение.

— Квартира? — уточняет судья.

— Я не люблю квартиры,— отвечает он.

Далее судья зачитывает ему права.

— За меня не надо расписываться,— говорит судья.

Далее вопросы ему задает адвокат Орешникова. Епифанцев рассказывает, что на «Платформу» его пригласили Серебренников и Шалашова, чтобы он поставил спектакль «Долина боли». По словам Епифанцева, в спектакле участвовали шесть артистов.

Помогали ставить художник по свету, художник по звуку, несколько декораторов и еще несколько человек.

— Как оплачивалось?

— Не помню. Так давно было.

— А сейчас как платят? — спрашивает судья.

— На ИП переводят.

— Вы не помните, какие были расходы?

— Я вообще в этом не участвовал.

— Вы говорили, что был художник по звуку. Нужен был специальный звук?

— Да. Мы оборудовали весь периметр зрительного зала, чтобы шорох и шепот попадал прямо в уши зрителю.

— И декорации?

— И декорации, да, находились, закупались.

— Сколько это могло стоить?

— Не знаю. Средняя цена.

— Можете охарактеризовать Серебренникова?

— Редкое явление. Когда смотрю, наблюдаю, как он работает со студентами, жалею, что у меня не было такого опыта.

У прокуроров нет вопросов. Пока допрашивают Епифанцева, прокурор Резниченко кому-то о чем-то пишет в телефоне, во время переписки он улыбается. Когда он говорил, что у него нет вопросов к Епифанцеву, он тоже улыбался. Далее адвокат Харитонов спрашивает, на основании чего был поставлен спектакль «Долина боли». Епифанцев говорит, что это была его задумка, но сильно не распространяется. Затем ему сразу несколько вопросов задает судья про то, сколько стоит «Долина боли». Епифанцев говорит, что было много сложных декораций, была музыка, но сколько это стоило, он не знает.

— Я говорил. Мне приносили,— ответил Епифанцев.

На этом его отпускают.

16:51. Далее прокурор читает показания Балашовой, из них следует: «Достоверность сведений удостоверяла Апфельбаум. Могу сказать, что Апфельбаум в полном объеме не осуществляла контроль над «Седьмой студией». Почему? Наверное, доверяла Серебренникову и Итину. Апфельбаум не давала указания запрашивать первичку, но сама я не могла запросить без ее разрешения. Сейчас я понимаю, что по соглашениям должна была запрашиваться первичка».

Как только прокурор зачитал показания, поднялась адвокат Карпинская. Она говорит, что прокурор зачитал показания, но не зачитал вопрос следователя, который «свидетельствует о полном давлении».

Карпинская читает вопрос следователя:

— Согласно положению о департаменте, учетной политике, при проведении проверки, вы и Апфельбаум были обязаны запросить первичные документы. Поясните, в связи с чем вы не запрашивали первичные документы?

— Наводящий вопрос, содержит недостоверные сведения,— добавляет Карпинская.

Свидетель Балашова собирается отвечать, тут же встает прокурор Михаил Резниченко и начинает отвечать на реплику Карпинской.

Говорят, сразу трое человек – Карпинская, Балашова, Резниченко. Судья не выдерживает. Берет молоток и стучит молотком по столу. Помощница судьи, которая ведет протокол, закрывает глаза от резкого стука. В зале повисает тишина.

— Ваше возражение принято,— говорит судья Карпинской.

Просит прокурора задавать вопросы.

—Вы давали такие показания? — спрашивает Резниченко свидетеля Балашову.

— Я давала такие показания. После того, как следователь мне сказал... Да, я действительно, плакала,— сбивчиво говорит Балашова.— Была очень стрессовая ситуация каждый раз пытались сказать, что я как служащий обязана была знать закон о бухучете, проверка подразумевает, истребовать первичку. Да, я оговорила себя и Апфельбаум. Потом я писала ходатайство в СК. В нем говорится, что я не обязана знать закон о бухучете. Но мое ходатайство не было приобщено к материалам дела.

—Защитник присутствовал на допросе? — перебивает ее судья.

— Да — отвечает она.

— Откуда у вас защитник был? — уточняет судья.

— Я сама его нашла. Мой защитник несколько раз просил при таком ведении допроса, чтобы велась аудиозапись.

—Вы знакомились с протоколом? Подписывали? — спрашивает судья.

—Да.

— Вам говорили, что вы можете внести замечания?

— Если бы вы знали, сколько они переписывали протокол,— говорит Балашова.

— То есть вы не подтверждаете показания, которые давали следователю, потому что находились под эмоциональным давлением? — спрашивает судья.

— Да,— говорит свидетель.

— Кто у нас там следователь? — спрашивает судья.

— Васильев.

— Почему вы составили ходатайство в СК, а не указали, что на вас оказывалось давление? — спрашивает прокурор Резниченко.

— Я не подкованный юридически человек, — говорит Балашова, давая понять, что составила так как могла. Потом она добавляет, что ей помогла составить ходатайство ее адвокат Терешков.

Почему про давление она и адвокат ничего не вписали, Балашова внятно ничего пояснить не может.

Далее Резниченко читает протокол очной ставки с Апфельбаум.

Далее еще 10 минут у суда уходит на то, чтобы выяснить, подтверждает ли Балашова свои показания на очной ставке. Она не подтверждает и показания на очной ставке. После этого ее отпускают.

16:20. Входит судья Менделеева.

— У нас усиление защиты? — спрашивает она.

В зале появилась второй защитник Серебренникова — Елена Орешникова. После поднимается адвокат Ирина Поверинова, заявляет ходатайство:

— Мы обнаружили, что никаких флэшек, на которые мы претендуем, в материалах дела не содержится.

По ее словам, когда предъявлялось обвинение, были ссылки на флэшки, но их в деле нет. Судья ее прерывает.

— Конкретно по свидетелю,— говорит судья, имя в виду, что ходатайство было сформулировано в той части, которая касается допроса свидетеля Шалашовой. Но Поверинова говорит, что у нее больше нет вопросов к свидетелю. Далее вопросы задает прокурор Михаил Резниченко.

— Были ли помарки? – спрашивает представитель гособвинения.

— Да, были, исправлялись, – говорит Балашова.

— Это не повод запросить первичку?

— Если бы они не делали исправления, то мы могли бы запросить.

Прокурор Резниченко просит суд огласить показания Балашовой из-за наличия «существенных противоречий» в показаниях, которые она дала сейчас на суде, с теми, которые она дала на очной ставке с Апфельбаум и на допросе у следователя. Прокурор перечисляет «противоречия»: роль Апфельбаум и проверка документов «Седьмой студии».

Представитель Минкульта оставляет разрешение ходатайства прокурора на усмотрение суда.

Если они за, то я против!» — отвечает Серебренников на вопрос судьи.

В зале громкий смех. Апфельбаум, еле сдерживая смех, также выступает против ходатайства. Апфельбаум говорит, что есть другие показания Балашовой, в которых нет противоречий. Апфельбаум заявляет встречное ходатайство — просит огласить показания, в которых нет противоречий. Все другие подсудимые и все защитники ее поддерживают. Затем судья спрашивает представителя министерства, за он или против ходатайства Апфельбаум. Тот отвечает, что на усмотрение суда.

— Здесь так нельзя,— говорит судья.

Молодой человек теряется. Потом говорит: «Тогда возражаю».

Прокуроры также возражают против ходатайства Апфельбаум. Судья удовлетворяет ходатайство прокуроров, Апфельбаум отказывает.

15:59. Участников и слушателей пригласили в зал. Вместо 30 минут перерыв растянулся более чем на полтора часа.

14:18. Судья объявляет перерыв на полчаса, чтобы Апфельбаум переговорила с адвокатом и сформулировала ходатайство.

14:18. Адвокат Поверинова просит свидетеля рассказать, как проводился допрос у следователя. Но судья снимает вопрос: «Мы вообще ее показания исследовали. К чему этот вопрос?» Поверинова разводит руками. «Тогда у меня нет вопросов»,— говорит Поверинова.

Далее вопросы задает Апфельбаум.

— Вы говорили Масляевой не делать допсоглашения?

— Нет, не говорила.

Балашова говорит, что никогда не говорила Масляевой не делать допсоглашения, что это долго и что их делать не надо. Видимо, вопросы Апфельбаум задает по переписке Балашовой. После она просит исследовать флэшку, на которой находится переписка. «Вы хотите исследовать флэшку или протоколы осмотра?» — спрашивает судья. Апфельбаум не может четко ответить на вопрос.

14:12. Судья извиняется и разрешает адвокату продолжить допрос. Поверинова продолжает задавать вопросы.

— Вы были лично уполномочены подписывать финдокументы? — спрашивает Поверинова.

— Нет. Апфельбаум тоже не имела полномочий. Этим занимается департамент экономики и финансов.

— А доверенность на Апфельбаум была?

— Да, доверенность была. Она подписывала соглашение по доверенности.

— Был ли орган, который контролировал расход денег?

— У нас есть департамент экономики и финансов, который это осуществляет.

— Кто вам дал форму финотчета?

— Я когда пришла, она уже была. Я могу так сказать, я вела два вида соглашений — с «Платформой» и с Союзом театральных деятелей, у них с 2009 года такая форма отчета была, «Платформа» отчитывалась по аналогии с Союзом.

— А вы знаете, как появилась «Платформа»?

— Насколько я знаю, была встреча Серебренникова с Медведевым. Медведев это согласовал. Было постановление правительства 1191 от 2011 года.

Судья говорит, что не поняла про дополнительные соглашения, влияло ли это на сумму. «Нет, сумма была фиксирована. Как я уже говорила, творческий процесс гибкий, может что-то меняться. Допсоглашения нужны, чтобы зафиксировать...», — говорит Балашова, но ее прерывают. Судья дает ей абстрактный пример: есть три спектакля, два ставятся, на третий не хватает денег, и спрашивает, нужно ли тогда допсоглашение. Балашова говорит, что нужно.

— Вы Масляеву знаете?

— Знаю. Она отчет приносила. Главный бухгалтер «Седьмой студии». Ногами отчет приносила мне.

— Вы переписывались с департаментом экономики и финансов? Что-то переделывали по их просьбе?

— Конечно, они могли что-то не принять. Просили переделать.

— Кому конкретно?

Балашова называет фамилию Сладкова.

— А у департамента финансов были замечания? — спрашивает судья.

— Никаких замечаний по «Платформе» у департамента не было.

— А кто приносил творческие отчеты?

— Воронова.

— Вы их проверяли?

— Да.

— А как вы их проверяли?

— Смотрела.

— А то, что они действительно были поставлены?

— Творческий отчет я проверяла по тем документам, которые были представлены. Сличаю с соглашениями.

Далее вопросы вновь задает Поверинова.

— Посещала ли Апфельбаум мероприятия?

— Мы были на закрытии. «Платформа» шла, в прессе писали.

13:58. Судья продолжает допрос.

— Какие документы они предоставляли перед каждым траншем?

— Они приносили документ, из которого следовало, какие мероприятия уже прошли и сколько они стояли.

— Как называется документ?

Балашовой несколько раз говорит адвокат Поверинова, чтобы она не волновалась. Также ее просит успокоиться судья. Балашова стоит за кафедрой. Кто-то в зале говорит: «Она дрожит вся».

Судья продолжает задавать вопросы.

— За 2013, 2014 годы кто-то просил первичную документацию?

— Нет.

— Почему?

— Не было необходимости.

— То есть вопросов у вас не было?

— Нет.

— А в течение всего года какие-либо подтверждающие документы «Седьмая студия» предоставляла?

— Это был документ формата А4, где говорилось, какие были мероприятия, сколько они стоили. Мы делали сопроводительную записку в департамент экономики и финансов и прикладывали этот документ,— говорит Балашова.

— А кто все по итогу проверял? — спрашивает судья.

— Финансовый отчет проверял департамент экономики и финансов.

— Ваш департамент это мог проверить?

— Нет, у нас творческий департамент, у нас нет таких профессионалов.

— Апфельбаум могла проверять?

— Нет,— говорит Балашова.

13:52. После Костолевского входит брюнетка в голубой блузке и темно-синих брюках. Это следующий свидетель по делу — Александра Балашова. Она говорит, что работает в департаменте господдержки искусства и народного творчества Министерства культуры. Балашова говорит, что знает Апфельбаум, та была ее начальницей, Серебренникова знает, поскольку он приходил на совещания в министерство, Итин был ее преподавателем, а потом возглавлял одно из учреждений, подведомственных Минкульту. Про Малобродского Балашова ничего не сказала.

Вопросы ей начинает задавать адвокат Ирина Поверинова. Она просит рассказать, кем Балашова работала во время «Платформы». Балашова рассказывает, что работала в департаменте, готовила соглашения, в том числе и по «Платформе». «Приходили организаторы «Платформы», приносили сметы, все это согласовывалось»,— говорит Балашова. «Вот здесь подробнее»,— прерывает ее судья.

— Приносились сметы. Их приносили Воронова и Серебренников.

— Серебренников?

— Может, он приходил осветить творческую часть.

— Так, допустим, 2013 год. Приходит Воронова и Серебренников, проносят смету. Говорят, что они хотят поставить, так? — уточняет судья.

— Да.

— Кто согласовывал? Кто был на совещании?

— Апфельбаум, Серебренников, Воронова и я.

— Что обсуждалось?

— Какие мероприятия они хотят проводить в рамках соглашений.

— Цена обсуждалась?

— Да.

Балашова говорит, что если что-то менялось, то могли оформить дополнительные соглашения. «После презентации мероприятий заключались соглашения. Подписывал наш департамент. При мне подписывала Апфельбаум как директор департамента. Я пришла в конце 2012 года, при мне было заключено первое соглашение в 2013-м. Закрывала этот проект Ирина Тарасова. Со стороны “Седьмой студии”, я могу ошибаться, подписывал Серебренников»,— говорит свидетель.

13:39. Инициативу допроса переняла судья.

— Вы знаете, что некоторые спектакли идут до сих пор? — спрашивает Олеся Менделеева.

— Да, я знаю,— говорит он.

— Вы видели спектакли «Сон в летнюю ночь», «Отморозки»? — спрашивает судья.

Костолевский отвечает, что не смотрел, но знает, что они идут. Он говорит, что не все ему может быть по вкусу, но постановки очень талантливые.

— Как вы можете охарактеризовать подсудимых? — спрашивает судья.

Я могу их охарактеризовать как творческих, профессиональных, честных,— говорит Костолевский. Он отдельно отмечает «высокий профессионализм Апфельбаум», большой талант Серебренникова.

Костолевский передает судье документ о том, что «Отморозки» и «История солдата» были лауреатами «Золотой маски».

--Счастливо! — говорит Костолевский, собравшись выходить из зала.

— Подождите,— говорит судья с улыбкой.

В зале смех.

Костолевский возвращается за кафедру. Судья изучает документ и спрашивает, его ли это подпись. Свидетель отвечает утвердительно. Больше ни у кого к нему вопросов нет, свидетеля отпускают.

13:31. В зал входит высокий мужчина в костюме. Он говорит, что работает актером в театре Маяковского и всех подсудимых хорошо знает. Он рассказывает, что является президентом фестиваля «Золотая маска», говорит, что такого фестиваля больше в мире нет: «В этом году мы отметили юбилей — 25 лет».

Костолевский рассказывает про работу экспертного совета «Золотой маски». «Выбирает жюри, председатель жюри. И дальше выбираются лауреаты»,— говорит свидетель. Судья спрашивает, были ли номинированы какие-то спектакли с «Платформы». Костолевский отвечает, что «Золотую маску» получили «Отморозки» и «История солдата». При этом он сам этих спектаклей не видел «Я президентом работают только три года»,— добавляет он.

Костолевский пояснил, что сам особо не следил за «Платформой», но про нее много говорили.

«Да, Серебренников в то время был известный режиссер, о нем много говорили, его очень хвалили. То, что произошло дальше (видимо, речь идет об уголовном преследовании.—“Ъ”), очень странно»,— говорит Костолевский.

13:19. Заседание возобновляется после перерыва. Адвокат Ирина Поверинова просит вызвать следующего свидетеля. Это Игорь Костолевский — актер театра и кино, президент премии «Золотая маска». Он был одним из первых, кто подписал поручительство за Кирилла Серебренникова.

12:59. В процессе объявляют перерыв на 10 минут, чтобы успел подъехать еще один свидетель. Судья просит всех выйти из зала, чтобы проверить помещение. Защита жаловалась, что в зале «очень душно».

12:58. После прокурор Олег Лавров задает вопросы про структуру в министерстве, Спаржина быстро отвечает. Больше ни у кого к ней вопросов нет. Ее отпускают.

12:58. Спаржина рассказывает, что оплату проводит департамент экономики и финансов, у них в отделе есть список, кому идут деньги. Вопросы ей продолжает задавать адвокат Ирина Поверинова, которая защищает Софью Апфельбаум, бывшую сотрудницу министерства.

— Кто должен проверять, выполнена работа или нет?

— Нет, мы этого не проверяем,— говорит свидетель.

— Подождите. Вам задают вопрос: вы перечисляете деньги физическому лицу, но появляется вопрос по исполнению. Что вы делаете? — спрашивает судья.

— Я могу затребовать первичку. Дальше я передаю ее в департамент экономики и финансов,— говорит Спражина.

— Кто подписывает финансовые документы в министерстве? — спрашивает Поверинова.

— Мне неизвестно, мы не касаемся их деятельности,— говорит свидетель.

— На момент 2011-2014 года был какой-то другой орган в министерстве, который мог истребовать и проверить документы? — спрашивает Поверинова.

— Нет. У нас есть отдел, который занимается ревизией подведомственных учреждений. Но я с его деятельностью не сталкивалась. Он существует с момента образования министерства.

— А в какой департамент он входит? — спрашивает Поверинова.

— В департамент экономики и финансов,— говорит Спаржина.

— Если Счетной палате нужны какие-то документы, кто их передает?

— Департамент экономики и финансов,— говорит Спаржина.

— Если бы вы воспользовались правом, как указано в соглашениях, и истребовали первичку, вы могли бы что-то там выявить?

— Нет, у меня нет специального бухгалтерского образования. Я искусствовед и не смогу проверить бухдокументацию,— говорит Спаржина.

Апфельбаум просит свидетеля прокомментировать фразу, видимо, из переписки: «Это для Генерозовой стипендия. Посмотри, пожалуйста. Я боюсь подходить».

Спражина отвечает, что Генерозова при Апфельбаум возглавляла отдел контроля и кадров, что речь в переписке идет про субсидию тому самому союзу. «Мне сказали, зачем вы им денег даете, они и так богатые»,— говорит свидетель.

Адвокат Поверинова задает еще несколько вопросов, а после судья просит свидетеля дать характеристику Апфельбаум.

«Исключительный человек. Блестящий профессионал высокого класса. Таких нет в министерстве. И больше, наверное, не будет»,— говорит свидетель.

12:39. В зал входит невысокая женщина в черном платье. Ее шею покрывает большое черное кашне. Мария Спаржина говорит, что работает начальником отдела изобразительного искусства и народного творчества Минкультуры, где трудится с 1995 года.

По ее словам, Апфельбаум работала директором департамента господдержки в 2012-2014 годах. Адвокат Поверинова просит рассказать, как проходит работа в отделах на примере ее, Спаржиной, отдела.

«Соглашения появились в 2007 году, когда вышло распоряжение правительства 310-Р. До этого ни я, ни мои сотрудники с этой формой не сталкивались. Субсидии для меня появились в 2007 году»,— говорит Спаржина.

— Кто вам давал документы, образцы? — спрашивает Поверинова.

— Департамент экономики и финансов. В 2011, 2012, и сейчас форма работы одна и та же,— говорит Спаржина.

— Расскажите про отчетность,— просит Поверинова.

— Мы формируем реестр. Это таблица, где указаны имена, фамилии, места проживания лиц, которые получают субсидии. Это финансовый отчет,— говорит Спаржина.

Спаржина рассказывает, что никогда сама не проверяла отчеты. Также она говорит, что по субсидиям можно запрашивать первичку, но на ее памяти это было один раз — они запрашивали первичку у одного из творческих союзов. Спаржина говорит, что она сама не поняла, почему министерство решило проверить первичку по субсидии с этим союзом.

12:33.

Судья спрашивает, кто из свидетелей будет первым. «Да любого»,— говорит Поверинова. «Вот так выходите и говорите: любого»,— шутит Харитонов. «Ага, сейчас по “московскому делу” придут»,— шутит Серебренников.

Процесс по «московскому делу» проходит на одном этаже, что и слушания по делу «Седьмой студии». В итоге соглашаются вызвать свидетеля Марию Спаржину.

12:32. Судья уточняет, когда будет давать показания Итин. Он говорит, что после 17 декабря. В это время входит адвокат Карпинская. Заседание начинается.

12:31. Судья Олеся Менделеева входит в зал. Но заседание не начинается. Нет адвоката Ксении Карпинской, защитника Алексея Малобродского. Судья просто беседует с участниками, не под протокол.

— Сколько у вас сегодня свидетелей? — спрашивает судья.

— У нас человек шесть-семь. Мы так поняли, Войкиной нет? — говорит адвокат Кирилла Серебренникова Дмитрий Харитонов.

— Мы надеемся. Сложности с явкой, но мы постараемся,— говорит прокурор Михаил Резниченко.

— У нас тоже шесть свидетелей,— добавляет адвокат Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова.

— Это всего (шесть) с вашими,— говорит Харитонов.

— А завтра? — уточняет судья.

— Столько же примерно. Лунина завтра будет. Часа на полтора. Давайте завтра без обеда,— говорит Харитонов.

— Как без обеда? — удивляется Поверинова.

— Прокурор, без обеда завтра? — спрашивает судья с улыбкой.

— С обедом, конечно,— улыбается прокурор Резниченко.

— Завтра вызывайте на час тогда. Вы будете письменные доказательства исследовать? — спрашивает судья.

— Будем,— говорит Харитонов.

— Я просто хочу понять, когда мне дополнения делать,— говорит судья.

— 16-17 декабря,— отвечает Харитонов.

— Что у нас с Карпинской?

— Она завернула на Каланчевскую,— отвечает Харитонов.

— Она по правилам ездит. Не как я. Я не по правилам,— шутит Поверинова.

— Хорошо, что протокол не ведется,— вставляет прокурор Олег Лавров.

В зале смех.

12:21. В зал входит Серебренников, видит фотографов и останавливается. Они его не замечают, снимая других участников процесса. Серебренников все же проходит к своему месту, его тоже начинают фотографировать. После фотографы выходят из зала.

12:21. Слушателей и участников пригласили в зал. Сегодня в зале 12 слушателей, на скамейках еще остаются свободные места. В зал пустили фотографов сделать протокольную съемку. Судья приоткрыла дверь, но, увидев фотографов, в зал не пошла. Понаблюдав несколько секунд за работой корреспондентов, она прикрыла дверь.

---

Фигурантами по делу проходят пять человек. Среди них — режиссер Кирилл Серебренников, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский, экс-гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин и продюсер Екатерина Воронова (находится в международном розыске). Их обвиняют в хищении не менее 133 млн руб., выделенных на проект «Платформа» с 2011 года по 2014 годы. Все фигуранты отрицают вину.

Роман Дорофеев, Роман Шаталов, Ольга Лукьянова