В Москве проходит «Артдокфест»

Фестиваль «Артдокфест» открылся драматической комедией Алины Рудницкой «Школа соблазнения». Гендерные коллизии — в фокусе некоторых конкурсных фильмов, а также фестивальной программы «#metoo?». О документальных работах женщин-режиссеров рассказывает Андрей Плахов.

Типичная структура такого кино — монтаж нескольких (обычно трех или четырех) женских образов и судеб. Наиболее последовательно этот принцип выдержан в картине «Школа соблазнения» Алины Рудницкой, снимавшей своих персонажей в ключевые моменты их жизни на протяжении десяти лет. Сложность режиссерской задачи усугубилась недовольством (и юридическими претензиями) одной из героинь относительно того, как она оказалась изображена. Хотя авторский подход к показу частной жизни отличается деликатностью, от которой давно отучили зрителей скандальные ток-шоу. Камера только фиксирует то, что ей предложено, но все равно ее взгляд субъективен — в той мере, в какой субъективно видит человек сам себя. Если же обозначить объективную линию «Школы соблазнения», то это про красивых, мотивированных и не самых глупых женщин, оказавшихся в плену социального мифа и гендерного стереотипа.

Первая из героинь, Алена, не без труда уводит из семьи возлюбленного, женит его на себе, но довольно скоро погрязает в бытовой рутине, когда мерилом счастья становятся соленые огурцы. Вторая, Вика, открывает магазин женского белья вместе с мужем, но чувства ее остыли, и она уходит от него, однако по-прежнему испытывает материальную и психологическую зависимость, тревогу и беззащитность. Третья, Диана, с самого начала не скрывает, что стремится к материальным ценностям, а потом уже к «отношениям». Заполучив в супружеские сети итальянца-педагога, специалиста по Достоевскому, она продолжает мечтать о дорогих нарядах от Max Mara и княжеском улове, который некогда выловила Грейс Келли.

Все три женщины идут к реализации своей жизненной программы через мужчин — и терпят фиаско. Фильм обходит вопрос, в какой степени они сами ответственны за свои неудачи, но то, что краху способствует общественный климат, подчеркнуто несколькими уровнями обобщений. Мы видим каждую из героинь среди клиенток курсов «Школа стерв»: карикатурный «гуру» учит их технике эротического соблазна и манипуляции сильным полом. Фоном основного сюжета становится День военно-морского флота в Петербурге, где на морячков вешаются девушки. А в финале каждой новеллы из телевизора раздается голос Владимира Путина, который по случаю «женского дня» славит традиционные семейные ценности, желательно с тремя детьми. Отметим: ни один из фигурирующих в фильме мужчин не замечен в физическом насилии; это весьма смирные и покладистые типы, которые, наверное, любят своих жен и даже в чем-то находятся у них под каблуком. Однако сама драматургия гендерных ролей выстроена таким образом, что женщина оказывается в зависимости — психологической и экономической, а это тоже форма насилия.

Фильм Рудницкой вполне мог быть сочтен манифестом феминизма, если бы последний не расслоился на наших глазах и самым активным его слоем не оказался самый токсичный — часто отталкивающий не только мужчин, но и женщин. В этом свете интересна (даже своим названием) картина Алисы Хайретдиновой «Я не феминистка», где четыре героини представляют разные модели феминистского поведения, более или менее радикального, но без столичного и фейсбучного снобизма, нацеленного своими стрелами на абстрактный, часто надуманный «патриархат». Тут же дело происходит не в Москве или Питере, а в Башкирии, где реально сильны исламские традиции. Тем больше впечатляет коллективный пикет девушек с плакатами о женском равноправии и мужском насилии; на них с любопытством, иногда скептически, а иногда и с сочувствием взирают обитатели уфимских новостроек. Девушки же выслушивают комментарии, терпеливо и без агрессии объясняют свою позицию.

Вот и самим фильмам, представленным на «Артдокфесте», присуща некрикливая, неистеричная интонация, хотя рассказывают они чаще всего о душераздирающих вещах. В картине Елены Ласкари «Где Матрена?» бабка-уборщица воспитывает двух внучек, одна из них больна церебральным параличом, другая мучительно переживает развод родителей, гибель матери, подлость отца, подростковое одиночество. В «Перерождении» Вероники Кузнецовой женщины, пострадавшие от партнеров-насильников, накладывают татуировки на следы порезов и ожогов, но душевные травмы скрыть сложнее.

В «Порочном незачатии» Инны Денисовой с горьким юмором показаны мытарства «позднего материнства» и практики ЭКО. Наглядно видно, как бездетные женщины оказываются париями общества, и даже медицина не прочь взять на себя карательные функции. А самый необычный фильм программы «#metoo?» — «Фантастический бред» дебютантки Татьяны Жуковой. Сама она и две другие девушки одновременно разыгрывают некий киносюжет и исповедуются перед камерой. Из этих откровений, в которых вперемешку присутствуют влюбленность, секс, тяга к суициду и опыт психушки, вырисовывается психологический портрет фрустрированного поколения, образ хрупкой феминности, пытающейся самоутвердиться в жестоком и враждебном мире.