Массимо Боттура, возможно, самый знаменитый шеф на свете. Его трехзвездная Osteria Francescana дважды возглавляла главный глобальный ресторанный рейтинг The World’s 50 Best Restaurants, его инициатива Food For Soul претендует на Нобелевскую премию мира, его онлайн-курсы готовки собирают миллионную аудиторию; он лицо Gucci, посол Maserati, собеседник папы и друг музыкантов, художников и поэтов

А еще Боттура — муж названной родителями в честь героини «Живаго» Лары, американки, решившейся некогда ради Массимо на переезд из центра мира в маленькую итальянскую Модену. Лара — настоящий партнер, соучастник, соавтор всех начинаний Массимо.

Пару лет назад партнеры присмотрели хозяйство неподалеку от Модены — ферму и дом, которые так долго стояли заброшенными, что поля заросли репьем, а усадебный парк превратился в мрачный сад из готической сказки. И так началась эпопея. За деревьями сада, под зарослями ежевики, были найдены пруды и фонтаны, бассейн и даже целый теннисный корт, найдены и возвращены к жизни; прекрасный дом — вроде тех, что стали героями фильма Бертолуччи «ХХ век», снимавшегося здесь же, в окрестностях Модены,— удалось сохранить и тоже восстановить. И все это происходило как-то немыслимо быстро, не за годы, но в течение месяцев.

В поместье нашлось место ресторану — куда же Боттура без этого? В дом переехали из моденской квартиры музейного качества картины и объекты — Ай Вэйвэй, Хёрст, Гаэтано Пеше, Маурицио Каттелан, огромная коллекция винила, ламповая техника, дизайнерские мебель и светильники, старые книги. Наконец, поздней весной этого года поместье, названное Casa Maria Luigia, покинули рабочие, а их место, как только дом был отмыт и обставлен, заняли постояльцы — семья самого Боттуры, а также те, кому удалось забронировать номера, которых тут 12. В ресторане, кстати, всего 24 места за тремя коммунальными столами, так что, если во всех номерах живут по двое, ужином кормят только постояльцев (а если нет, то пускают и «чужих»). Впрочем, у постояльцев, кроме ресторана, есть еще кухня-столовая, а там — холодильник, забитый продуктами и бутылками, пироги под стеклянными колпаками, прочая снедь, которая круглые сутки находится в свободном доступе: приспичило гостю съесть ночью кусок колбасы или пармезана, паштета с хлебом или пива выпить — да ради бога! Это же дом, дом семьи Боттура, хлебосольных хозяев, к которым постояльцы приехали в гости; не будут же хозяева запирать кухню и вешать на винные шкафы замки?

Такие знаки внимания (которые и есть настоящая роскошь) — во всех уголках поместья. В павильоне у пруда, в холодильнике — ледяное белое вино, в садовой сторожке — корзинки со снедью, в «детском домике» — холодный чай и бисквиты. А ведь есть еще дровяная печь на заднем дворе, и ее раскочегаривают, чтобы испечь хлеба, фокаччу или пиццу. Прямо у печи — стол, за которым можно в ожидании куска пиццы с пармской ветчиной выпить стакан вина и поболтать с другими гостями; другие гости, понятно, немедленно становятся друзьями, и дружба продолжается за столами в ресторане, где подают — ровно в семь и сразу всем — ужин, классические блюда Боттуры из Osteria Francescana: «Психоделическую телятину», «Корочку лазаньи», «Тортеллини», «Четыре возраста пармезана» и другие. И этот ужин в Casa Maria Luigia — это как бы очеловеченный вариант трехзвездной роскоши, casual luxury, то самое, к чему стремится и мода, и дорогое искусство (скажем, опера), и мишленовский общепит, в общем, это очередной пример для подражания, который Массимо подает миру, а не только лишь гастрономическому сообществу. «Смотри,— говорит Боттура,— все устали от формальностей накрахмаленного ресторана, от одиночества, от серьезности. Людям не хочется сидеть четыре часа за идеальным столом, им хочется ходить, общаться, смеяться, кричать, при этом им по-прежнему хочется элегантной итальянской еды, за которой они ко мне едут. Вот я и пытаюсь соединить казавшееся еще вчера несоединимым — неформальный домашний стиль с вау-эффектом трехзвездного ресторана. А потом оказывается, что соединить можно вообще все! И всех! Недавно за одним столом оказались американцы — ярые республиканцы и неистовые демократы; казалось, они подерутся, но уже к третьей подаче они мирно болтали, к основному блюду — хохотали, к десерту — пели песни. А уезжая, договорились вместе провести за этим же столом этот же день в следующем году! И это — именно то, к чему я стремился».