За что премьер Эфиопии получил Нобелевскую премию мира

Присуждение Нобелевской премии мира премьер-министру Эфиопии Абию Ахмеду Али не было в должной мере оценено мировой общественностью. Услышав о новом награжденном, обыватели, как обычно, недоуменно пожали плечами. Возможно, из-за того, что за последние годы все привыкли к довольно спорным решениям Нобелевского комитета при выборе лауреатов престижной премии. Уж больно часто она давалась за сомнительные заслуги малоизвестным политическим и общественным деятелям, имена которых забывались вскоре после церемонии награждения. Эфиопский премьер — редкое исключение. Вдумайтесь: ради мира с соседней Эритреей — маленькой страной, некогда отколовшейся от Эфиопии,— он, проявив редкое мужество и политическую волю, отдал ей все спорные территории, завоеванные эфиопами в ходе кровопролитной войны. И продолжает делать еще много такого, что выделяет его из ряда большинства африканских лидеров.

Братья

Эритрея стала независимой в результате «мирного развода» с Эфиопией. Аддис-Абеба даже не пыталась воспрепятствовать проведению в Эритрее референдума о независимости, а после ее провозглашения 24 мая 1993 года президент Эфиопии Мелес Зенауи от души поздравил своего эритрейского коллегу Исайаса Афеворки с этим знаменательным событием.

И неудивительно. Ходили слухи, что эфиопский и эритрейский лидеры были братьями по отцу, хотя доподлинно это не известно. По национальности оба — тиграйцы. Эта народность (вместе с близкородственными тигре) составляет большинство населения Эритреи и является нацменьшинством в Эфиопии (чуть более 6%). Две упомянутые народности и амхара (амхарцы) — потомки жителей древнего Аксумского царства (I-IX века н. э.), наследницей которого стала Абиссинская империя, а затем современная Эфиопия. Все эти народы говорят на языках эфиосемитской группы. При этом титульной нацией в стране многие века были амхарцы — именно к этой нации (за редким исключением) принадлежали эфиопские императоры и феодалы, именно амхарцы играли ведущую роль в военных делах, политике и экономике. Прочие народности, включая тиграйцев — тоже, между прочим, наследников великой империи — занимали подчиненное положение.

Неслучайно национальный вопрос был в Эфиопии одним из главных дестабилизирующих факторов как при императоре, так и при сменившем его просоветском режиме Менгисту Хайле Мариама.

Недовольство центральной властью проявлялось на всех национальных окраинах, но главным очагом сопротивления, начиная с середины ХХ века, стала Эритрея. Скорее всего потому, что эта историческая область, особенно ее прибрежная часть, далеко не всегда входила в состав Эфиопии (Абиссинии), а знала собственную государственность, хотя самостоятельной до тех пор никогда не была. В XVI веке ее завоевали турки-османы, затем суданцы. Во второй половине XIX века им на смену пришли египтяне, которых постепенно начали выдавливать из региона итальянцы. В 1890 году на политической карте мира появилось новое образование — итальянская колония Эритрея. Она просуществовала до 1941 года. В ходе Второй мировой войны британцы лишили Италию ее колоний в Африке, и Эритрея перешла под их контроль. А в 1952 году Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, согласно которой страна вернулась в состав Эфиопии, став ее автономным регионом.

Эритрейцы с этим не смирились и практически сразу повели борьбу за независимость. В 1962 году ее возглавил Фронт освобождения Эритреи (ФОЭ), который заявил о себе вооруженными нападениями на объекты эфиопской армии и полиции. Император Эфиопии Хайле Селассие I ответил на это жестокими репрессиями и лишил Эритрею прав автономии. Но подавить движение ему не удалось. Борьба продолжалась — ей не помешало и то, что в 1970-е годы ФОЭ раскололся на несколько организаций. В руководство самой крупной и влиятельной из них — Народного фронта освобождения Эритреи — вошел будущий президент этой страны Исайас Афеворки.

В 1974 году император был свергнут, и к власти в Эфиопии пришел Временный военный административный совет во главе с Менгисту Хайле Мариамом. Он установил теснейшие связи с Советским Союзом и объявил о том, что страна встает на путь создания основ будущего социалистического общества.

В Политбюро ЦК КПСС Эфиопию считали полигоном строительства социализма в одной отдельно взятой африканской стране. Менгисту Хайле Мариам оказался прилежным учеником — он старался делать все как написано в учебниках марксизма-ленинизма.

Отобрал землю у помещиков-феодалов и отдал ее в пользование крестьянам. Начал индустриализацию, коллективизацию, культурную революцию. Приступил к созданию коммунистической партии. Когда был убит один из его близких соратников, он собрал в Аддис-Абебе многотысячный митинг и, разбив на глазах у всех пузырек с красными чернилами, провозгласил, что на «белый террор» народ ответит «красным террором».

Однако национальный вопрос он так и не решил — и это в конечном счете привело к краху режима. Экономическая ситуация в стране деградировала, в конце 1980-х советская помощь начала иссякать. В Эфиопии вспыхнула гражданская война. Наиболее боеспособными силами в рядах повстанцев были тиграйские отряды. НФОЭ во главе с Исайясом Афеворки успешно сражался с армейскими частями в Эритрее. А его соплеменник (возможно, даже брат) Мелес Зенауи возглавил Революционно-демократический фронт эфиопских народов (РДФЭН), в который, наряду с тиграйцами, вошли представители других народностей Эфиопии и который противостоял войскам режима по всей стране. В мае 1991 года отряды РДФЭН вошли в Аддис-Абебу. Менгисту Хайле Мариам сбежал в Зимбабве, где благополучно проживает и поныне. С собой он прихватил награбленное добро, доставленное в Хараре самолетом Ан-26 советской военно-транспортной авиации. А Мелес Зенауи стал президентом Эфиопии. Отбыв на этом посту два срока, он переписал конституцию страны, и, когда она стала парламентской республикой, занял должность премьер-министра.

Война

Поначалу отношения между двумя братскими странами и их президентами, которые помимо всего прочего были единомышленниками и братьями по оружию, складывались неплохо. Но потом начали нарастать противоречия.

Эфиопия лишилась выхода к морю, а Эритрея, не зная, как пополнить свой скудный бюджет, стала задирать цены за транзит грузов и пользование своими портами на Красном море — Асэбом и Массауа. Выплаты от Эфиопии по этим статьям перед войной составляли 18% эритрейского бюджета. 8 ноября 1997 года Эритрея, которая в течение четырех лет после объявления независимости пользовалась эфиопской валютой — быром, ввела свою — накфу. И потребовала, чтобы Эфиопия меняла ее на быр по курсу один к одному. Аддис-Абебу этот курс не устроил, и она потребовала перейти на расчеты в твердой валюте. В итоге возник кризис взаимных неплатежей, эфиопский транспорт начали разворачивать на пограничных пунктах, порты прекратили выгрузку и загрузку эфиопских товаров.

Эфиопы не смогли вывезти из Эритреи даже принадлежавшую им нефть, скопившуюся на нефтеочистительном заводе в Асэбе. И в этот напряженный момент дала знать о себе главная ошибка двух стран, допущенная ими при «мирном разводе»: они не делимитировали границу.

Эпицентром территориального спора стал маленький приграничный городок Бадмэ (менее 2 тыс. человек) и его окрестности. Население там разводит коз и на небольших участках выращивает продовольственные культуры. К северо-востоку от города местные жители кустарным способом добывают золото, но запасы его невелики. Растительность вокруг — слабая, в основном колючие деревья и кустарники.

Как утверждают эритрейские источники, с начала 1990-х годов сюда для занятия сельским хозяйством стали переселяться бывшие эфиопские партизаны, а поскольку плодородных участков в этом районе крайне мало, они начали сгонять с земли местных крестьян. К августу 1997 года эфиопы выгнали из города представителей гражданских эритрейских властей, а в октябре того же года в Эфиопии были выпущены географические карты, на которых Бадмэ и его окрестности были обозначены как эфиопская территория.

Непосредственным поводом для войны послужил вооруженный инцидент, который произошел 6 мая 1998 года.

По эфиопской версии, Эритрея, заявив свои права на ряд приграничных территорий, неспровоцированно ввела туда свои войска. В районе Бадмэ путь им преградила эфиопская полиция. Эритрейцам напомнили, что согласно существующему соглашению, граница является открытой для обеих сторон, однако ее пересечение с огнестрельным оружием запрещено. В ответ эритрейцы открыли огонь по эфиопским полицейским — в завязавшейся перестрелке погибли несколько человек.

Эритрейская сторона излагает свою версию. 6 мая эфиопская милиция выселила из окрестностей Бадмэ очередную группу крестьян, и на помощь соотечественникам поспешило эритрейское подразделение в составе 12 военнослужащих. Путь им преградили вооруженные люди. Эфиопы приказали эритрейцам разоружиться, но те не подчинились, и в завязавшейся стычке семеро из них, включая четырех офицеров, были убиты. Через несколько часов подошедшие с эритрейской стороны войска оккупировали весь регион Бадмэ, выбив оттуда эфиопов.

Вдоль границы были и другие спорные участки — полосы выжженной солнцем пустыни, куда редко забредают даже кочевники из племени афар на своих верблюдах. Но вскоре и эти участки общей площадью более 3 тыс. кв. км были заняты эритрейской армией.

Стороны пытались было предотвратить войну. 8 мая в Аддис-Абебе встретились официальные представители Эфиопии и Эритреи, которые обсудили приграничный инцидент и подписали соглашение, один из пунктов которого предписывал эритрейским воинским подразделениям, выдвинувшимся 6 мая в спорные районы, вернуться на эритрейскую территорию. Было также решено на следующий день продолжить работу, чтобы закрепить достигнутые договоренности, но эритрейские переговорщики без предупреждения покинули эфиопскую столицу.

Активные боевые действия на границе начались через месяц, после того, как эритрейские ВВС подвергли бомбардировке крупнейший на севере Эфиопии город Мэкэле.

100-миллионная Эфиопия и 6-миллионная Эритрея несопоставимы по военному потенциалу, но у эфиопов не было достаточного количества войск на границе, и при отсутствии нормальных коммуникаций их крайне сложно было в ограниченный срок туда перебросить. Только к концу февраля 1999 года Эфиопия подвела к границе достаточное количество сил и начала наступательную операцию «Закат». Однако эритрейцам ценой многотысячных потерь — в основном из-за бомбардировок их позиций с воздуха — удалось удержать фронт.

29 мая 1999 года Эритрея, подведя к линии соприкосновения четыре пехотные бригады, попыталась организовать ответное наступление, но и оно захлебнулось. Как бы то ни было, но на первом этапе войны победа осталась за эритрейцами.

Позиционные бои продолжались до начала 2000 года. За это время эфиопам удалось подвести и сконцентрировать вдоль границы существенные силы, в том числе тяжелую артиллерию, системы залпового огня, танки, бронетранспортеры. На ближайших к фронту аэродромах разместилась боевая авиация — к тому моменту эфиопы получили полное превосходство в воздухе. Кстати, как сообщали тогда отечественные и зарубежные СМИ, в боевых вылетах с обеих сторон конфликта принимали участие российские, украинские и латвийские летчики.

Наконец, 12 мая 2000 года эфиопская армия перешла в наступление. Эритрейцы защищались отчаянно, но их многолетний опыт партизанской войны оказался непригоден в условиях современных боевых действий. Сказалось и превосходство эфиопов в живой силе и технике. Оборонительные позиции эритрейцев были смяты, и уже в июне все спорные территории были заняты эфиопской армией. А отдельные подразделения продвинулись далеко в глубь территории Эритреи и вышли на дальние подступы к ее столице Асмэре.

Благодаря вмешательству ООН и посредничеству ряда африканских стран войну удалось остановить.

За два года конфликта, по самым скромным подсчетам, погибли 100 тыс человек: 60 тыс. эфиопов и 40 тыс. эритрейцев.

12 декабря 2000 года лидеры Эфиопии и Эритреи подписали в Алжире соглашение о перемирии. Но мир не наступил. Международный арбитраж, которому было поручено рассмотреть вопрос о делимитации границы, постановил, что город Бадмэ должен отойти Эритрее. Эфиопия с этим вердиктом не согласилась. Отношения между странами оказались замороженными, периодически между ними происходили приграничные столкновения (в частности в 2007 и 2016 годах), угрожавшие перерасти в новый вооруженный конфликт.

Мир

Проигравшая войну, униженная, но гордая Эритрея не могла первой сделать шаг навстречу Эфиопии. Эфиопы же, со своей стороны, видели в Эритрее врага, вероломно напавшего на их страну и причинившую ей немало горя. К тому же эфиопские патриоты до сих пор не могут простить «братскому народу» выхода из состава Эфиопии, с которой Эритрея имеет многовековую общую историю.

Так что многолетний конфликт между соседями мог бы тлеть сколь угодно долго, если бы не отчаянно смелая и неожиданная инициатива премьера Эфиопии Абия Ахмеда, решившего отдать Эритрее все спорные территории.

Та не могла отказаться от столь щедрого предложения, и 8 июля 2018 года премьер Эфиопии и президент Эритреи подписали историческую Декларацию о мире и дружбе. Документ предусматривает полное восстановление отношений между странами и провозглашает курс на возобновление всестороннего сотрудничества, включая экономику и гуманитарную сферу.

Конечно, нельзя сказать, что, поставив на карту свою политическую карьеру, Абий Ахмед поступил как альтруист и бессеребренник, не рассчитывая ничего получить взамен. Он пожертвовал малозначимыми с экономической и стратегической точек зрения территориями, зато континентальная Эфиопия вернула себе кратчайший выход к Красному морю. Ведь страна уже много лет была вынуждена пользоваться портом Джибути (одноименного государства) и портом Бербера (непризнанного Сомалиленда). Теперь грузопоток планируется переориентировать на эритрейский порт Асэб. Правда, за годы конфликта по шоссейной дороге Аддис-Абеба—Асэб никто не ездил, и она пришла в упадок. Но сейчас ее реконструкция идет уже полным ходом. Сам порт также долгое время находился в запустении и, поскольку он был градообразующим предприятием, город покинули чуть ли не две трети жителей. Впрочем, не так давно порт сдали в аренду компании из Объединенных Арабских Эмиратов, и сейчас работа там налаживается. Использование Эфиопией порта в Асэбе будет иметь для нее большой экономический эффект, позволив за счет сокращения транспортных расходов существенно снизить стоимость экспортно-импортных операций.

Не меньший, а возможно, даже больший экономический интерес для Эфиопии представляет порт Массауа, который находится ближе, чем Асэб, к северным районам страны. Однако полноценно использовать его можно будет нескоро — там отсутствует современная инфраструктура, оборудование вышло из строя или безнадежно устарело, так что порт придется фактически строить заново, что потребует серьезных вложений.

Надо сказать, что для эритрейцев мир с Эфиопией еще более значим. Благодаря возобновившейся торговле с большим соседом засушливая Эритрея решает проблему дефицита продовольствия.

Прежде всего, возобновились поставки тефа — это эндемичная зерновая культура, из которой готовят главную пищу эфиопов и эритрейцев инжера — темные ноздреватые лепешки, по консистенции напоминающие блины. До подписания мирного договора теф ввозили в Эритрею контрабандно через границу или кружным путем через Судан.

Наладилась межграничная торговля: в Эритрею из Эфиопии хлынули частные предприниматели, везущие продукты и ширпотреб, в результате чего продовольствие в стране подешевело втрое. В перспективе эритрейцы ожидают создания новых рабочих мест, в первую очередь за счет модернизации и увеличения загрузки портов и в целом в результате оживления экономического сотрудничества с Эфиопией.

Война висела тяжелым бременем на и без того бедной стране, урегулирование же конфликта помогло эритрейским властям существенно сократить военные расходы и пустить деньги на социальные нужды. Отпала необходимость держать на границе с Эфиопией огромную по африканским меркам армию — чтобы противостоять могущественному соседу Эритрея ввела обязательную воинскую повинность не только для мужчин, но и для женщин. При этом для мужчин срочная воинская служба стала практически бессрочной — она растягивалась на долгие годы.

Экономические неурядицы и прочие проблемы привели к массовому бегству из страны: за 20 лет ее покинули около миллиона человек.

Впрочем, наступивший мир привел к новой волне эмиграции — в более благополучную Эфиопию за год переселились сотни тысяч эритрейцев.

Миротворец

Идти на серьезные территориальные уступки противнику в ходе мирного урегулирования конфликта — дело весьма рискованное. Оно требует от лидера государства не только отваги и политической воли — он должен обладать солидным кредитом доверия в обществе. В условиях Эфиопии с ее непростыми межнациональными и межконфессиональными отношениями этническая и религиозная принадлежность лидера в этом смысле едва ли не главный фактор. И по этим признакам на роль миротворца вряд ли можно было найти более подходящую кандидатуру, чем нынешний эфиопский премьер.

Его отец был из народности оромо — самой многочисленной в Эфиопии. Мать — из второй по численности народности амхара. Отец был мусульманином-суннитом — сыну досталось от него мусульманское имя. Мать, как и большинство амхара, принадлежала к Эфиопской православной церкви. Заметим, что мусульман и православных христиан в Эфиопии примерно равное число. При этом Абий Ахмед уже во взрослом возрасте стал христианином-баптистом, что, с одной стороны, поднимает его в глазах эфиопских протестантов (10% населения), а с другой стороны, положительно воспринимается на Западе, в первую очередь в США.

Любой лидер государства, пытающийся урегулировать конфликт, замирившись с противником, рискует быть обвиненным в предательстве национальных интересов. Другое дело, когда этот лидер имеет за плечами годы военной службы и солидный список боевых заслуг — такого трудно заподозрить в отсутствии патриотизма.

Абий Ахмед взял в руки оружие еще подростком, вступив в повстанческое Движение освобождения народа оромо, в рядах которого сражался с режимом Менгисту Хайле Мариама. После свержения режима многие повстанцы влились в ряды вооруженных сил Эфиопии — в их числе был и 15-летний Абий Ахмед. Он прослужил в армии без малого 20 лет, не покидая воинскую службу получил образование программиста (будущий премьер даже несколько лет — начиная с 2007 года — возглавлял Эфиопское агентство информационной безопасности) и ушел в отставку в звании подполковника, после чего занялся политикой.

Как показало дальнейшее развитие событий, самыми значимыми этапами военной карьеры будущего премьер-министра стало его участие в эфиопско-эритрейской войне, от начала и до конца которой он пробыл в действующей армии, а до этого, в 1995 году,— служба в составе миротворческого контингента ООН в Руанде. «Голубые каски» были введены в эту страну для преодоления последствий геноцида (в ходе которого были убиты от 500 тыс. до 1 млн представителей народности тутси) и последовавшей вслед за этим гражданской войны.

Именно поэтому, зная о войне не понаслышке, Абий Ахмед, ставший 2 апреля 2018 года премьером Эфиопии, поставил перед собой в качестве первоочередной задачи заключение мирного договора с Эритреей. И уже через три месяца и шесть дней этот договор был подписан.

Впрочем, 43-летний премьер за недолгое время нахождения в должности прославился не только этим. Он выпустил политзаключенных, много сделал для соблюдения прав человека и развития свободы слова, инициировал обсуждение в парламенте закона «о возбуждении ненависти», вступил в диалог с политической оппозицией. Он также отстаивает гендерное равенство — Абий Ахмед отдал женщинам половину министерских портфелей, и именно при нем президентом Эфиопии впервые стала женщина. Но, главное, он последовательно и методично улаживает по-прежнему болезненную для страны проблему межэтнических отношений. В частности, недавно при содействии властей Эфиопии был проведен референдум о статусе одной из южных провинций — Сидамо (населенной одноименной народностью), большинство жителей которой высказались за ее автономию.

Словом, за дальнейшей деятельностью премьер-министра Эфиопии стоит последить. Не исключено, что он станет уникальной фигурой в ряду африканских политиков, многие из которых, приходя к власти, подавали большие надежды, но впоследствии далеко не полностью их оправдывали.

Леонид Ганкин, Ярослав Гутгарц