Вынесены последние в 2019 году приговоры участникам московских протестов

Тверской и Мещанский суды Москвы вынесли финальные в 2019 году приговоры фигурантам «московского дела». 21-летний рэпер Самариддин Раджабов, бросивший бутылку в ходе акции, отчего трое полицейских «испытали страх за свою жизнь», приговорен к штрафу в 100 тыс. руб. и отпущен из-под стражи. 30-летний предприниматель Сергей Суровцев, ударивший полицейского 20-килограммовым ограждением по руке, приговорен к двум с половиной годам колонии. Господин Раджабов, как установил суд, создал угрозу применения насилия, а господин Суровцев насилие применил. И в том, и в другом случае потерпевшие и свидетели сообщили об «испуге» и «физической боли» спустя несколько месяцев после протестной акции 27 июля.

Самариддин Раджабов и Сергей Суровцев осуждены во вторник по ч. 1 ст. 318 УК РФ — угроза (в случае господина Раджабова) и применение (в случае господина Суровцева) насилия в отношении представителей власти. Потерпевший по делу Самариддина Раджабова лейтенант полиции Дмитрий Линник дважды менял показания: в августе он утверждал, что 27 июля почувствовал «удар в заднюю часть шеи», испытав боль. Когда в октябре у следствия появилась видеозапись, доказывающая, что бутылка, брошенная в сторону правоохранителей, пролетела мимо, господин Линник уточнил: «испытал боль от резкого загиба назад правой руки», пока вел неустановленного задержанного в автозак, а чувство боли «совпало со звуком от упавшей слева бутылки». Тогда же, в октябре, двое свидетелей — сержант полиции Александр Комбаров и старший сержант полиции Александр Внуков заявили, что являются потерпевшими, так как «от звука упавшей пластиковой бутылки с жидкостью испытали страх за свою жизнь». На судебном заседании и господин Комбаров, и господин Внуков показали, что приняли решение считать себя потерпевшими после общения со следователем.

Адвокат Самариддина Раджабова Сергей Бадамшин после вынесения приговора назвал судебный процесс «опасным прецедентом». «Любой полицейский сможет теперь говорить, что чего-то испугался, и идти в суд»,— сказал господин Бадамшин, не уточнив, будет ли защита обжаловать штраф. Ранее в прениях адвокат Анри Цискаришвили, ставя под сомнение правдивость показаний полицейских, обращал внимание, что «потерпевшие вспомнили, что испытали чувство страха, через три месяца после произошедших событий». Однако суд, согласно резолютивной части, «не усмотрел противоречий» в показаниях и признал их «достоверными». Самариддин Раджабов, который «реализуя преступный умысел, создал угрозу применения насилия», освобожден из-под стражи в зале суда после оглашения вердикта — штраф в 100 тыс. руб. Сестра господина Раджабова по его просьбе ранее перечислила денежную компенсацию морального вреда потерпевшим (по 5 тыс. руб.), а также сделала взнос в благотворительную организацию в сумме 10 тыс. руб.

Сергей Суровцев получил два с половиной года колонии общего режима за удар металлическим ограждением по руке росгвардейца Александра Островерхова, который испытал от этого физическую боль на акции протеста 27 июля. Господин Островерхов в своих показаниях ранее сообщал, что Сергей Суровцев «выскочил из толпы» и «собирался бросить металлическим заграждением весом 15–20 кг в сотрудников правоохранительных органов». Тем не менее за медицинской помощью господин Островерхов, как и потерпевший по делу Самариддина Раджабова Дмитрий Линник, обращаться не стал. Выступая в судебных прениях во вторник, адвокат Николай Фомин подчеркнул, что «Островерхов вспомнил о физической боли только 27 ноября, спустя четыре месяца после инцидента». «Один свидетель показал, что Сергей бежал с ограждением, другой — что стоял, а потерпевший и вовсе заявил, что он бросил ограждение кистями рук, что невозможно при таком весе металлического барьера»,— сказал господин Фомин. Позднее он сообщил “Ъ”, что намерен обжаловать приговор и не видит состава преступления в действиях Сергея Суровцева. «Вызывает большие сомнения, был ли удар в действительности,— пояснил “Ъ” господин Фомин.— А сомнения должны трактоваться в пользу подсудимого, ведь если не было удара, значит, не было ни боли, ни умысла. Есть некая тенденция (в показаниях свидетелей и потерпевших по "московскому делу".— “Ъ”), когда о боли или страхе вспоминают спустя продолжительное время». Также господин Фомин сообщил, что разница приговоров его доверителю и Самариддину Раджабову обусловлена деталями: «хлопок бутылки и металлический барьер — все же разные вещи».

Правозащитница Александра Крыленкова считает, что в приговорах фигурантам дел о массовых уличных выступлениях накануне выборов в Мосгордуму нет никакой закономерности, а «наименее жесткие вердикты суд выносит по делам, имеющим широкий общественный резонанс», настаивая, что решения судов «не зависят ни от технических действий, ни от поведения самих фигурантов во время следствия».

Адвокат правозащитного проекта «Апология протеста» Александр Передрук считает необходимым тщательно проанализировать мотивировочную часть решений по делам Самариддина Раджабова и Сергея Суровцева. «Вероятно, в одном случае суд посчитал, что человек может исправиться без изоляции от общества, в другом — только в неволе,— рассказал господин Передрук.— Отмечу, что правоприменительная практика по статье 318 УК РФ разная. В 2019 году суд в Санкт-Петербурге, например, приговорил гражданина, ударившего по лицу сотрудника ОМОНа, который упал и ударился головой, к трем годам условного срока по второй, более тяжелой части, статьи 318. Очевидно, что государство не должно мириться с насилием в отношении представителей власти. Но также очевидно, что у общества могут возникнуть закономерные вопросы, которые вызывают, в том числе, звук от упавшей бутылки или прищемленный палец».

Глава президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев приветствовал решение в отношении господина Раджабова и сказал “Ъ”, что связывает его с «публичными высказываниями» членов СПЧ.

Впрочем, он отказался комментировать приговор Сергею Суровцеву. Напомним, ранее господин Фадеев «взял под личный контроль» дело господина Раджабова.

Отметим, всего в числе фигурантов уголовных дел, связанных с летними протестами, оказался 31 человек (среди них привлеченные к ответственности по статьям 212, 280, 318, 296 и 212.1 УК РФ). В отношении семерых уголовное преследование было прекращено. Под следствием, по данным волонтеров проекта «Дело 212», остаются пять человек. Одиннадцать фигурантов приговорены к реальным срокам тюремного заключения. Глава фонда развития гражданского общества Константин Костин сообщил “Ъ”, что суды в 2019 году «разбирались индивидуально в правонарушениях всех участников несанкционированных акций», а «московское дело» — «бренд, придуманный адвокатами и сочувствующими». Глава фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов отметил, что общественный интерес к процессу «снизился после разбирательства по делу Егора Жукова», приговоренного к трем годам условного срока за призывы к экстремизму в роликах на YouTube. Также господин Виноградов не исключил, что решения о приговорах принимаются «сверху», создавая «эффект непредсказуемости, чередуя мягкие, жесткие и абсурдные приговоры».

Мария Старикова