Консультант ПИР-Центра Андрей Баклицкий — о решении Ирана снять ограничения с ядерной программы и будущем СВПД

Снятие Ираном ограничений с развития своей ядерной программы, изначально принятое частью СМИ за выход Тегерана из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), было повсеместно расценено как иранский ответ на убийство американцами генерала Корпуса стражей исламской революции Касема Сулеймани, хотя этот шаг был запланирован заранее. До сих пор властям Ирана удавалось разделять вопросы ядерной программы и усиливающегося противостояния с США, но в этот раз они не могли проигнорировать событийный контекст. Результаты оказались не совсем такими, как можно было бы ожидать.

Несмотря на громкие заголовки, Иран не только не вышел из СВПД, но даже не сделал резкого шага в сторону наращивания ядерной программы.

В ее текущей конфигурации стране потребовалось бы около 11 месяцев, чтобы произвести необходимое количество делящегося материала для одной бомбы (по сравнению с 12 месяцами в первоначальном плане).

С мая прошлого года, то есть спустя год после того, как США вышли из соглашения по иранской ядерной программе и ввели против Тегерана санкции, Иран начал раз в два месяца приостанавливать взятые на себя обязательства в рамках СВПД. В итоге каждые шестьдесят дней это провоцировало кризис: Вашингтон и его ближневосточные союзники активизировали обвинения Ирана в стремлении создать ядерное оружие, Тегеран требовал обеспечить ему обещанные в рамках СВПД экономические выгоды, Россия и КНР призывали стороны к сдержанности.

Европейские участники «ядерной сделки» оказались в самом противоречивом положении: с одной стороны, они хотели сохранить СВПД, с другой, не были готовы идти на серьезный конфликт с США, чтобы выполнить иранские требования, с третьей — неуклонное снижение взятых на себя обязательств со стороны Тегерана грозило лишить ядерное соглашение всего содержания. После четвертой приостановки в ноябре в европейских столицах заговорили (пусть и вполголоса) о введении санкций против Ирана, на что в Тегеране напомнили, что страна может в ответ выйти даже из Договора о нераспространении ядерного оружия. Профильные эксперты с опасением обвели на календарях вторую неделю января, когда должен был состояться пятый иранский шаг. Но ситуация взорвалась совсем не в ядерной сфере.

Казалось бы, после смерти Касема Сулеймани Тегерану будет не до того, чтобы заниматься довольно техническими ядерными вопросами, но график приостановок обязательств все же был выдержан. Иран снял последнее из остававшихся крупных ограничений на развитие ядерной программы — на количество центрифуг для обогащения урана. В то же время руководство страны не сопроводило это фактическим изменением параметров программы (увеличением уровня обогащения или того же количества центрифуг), ее будущая конфигурация будет определяться «необходимостью».

Тегеран также объявил, что решение по центрифугам стало последней приостановкой его обязательств по СВПД. Это не было проговорено вслух, но фактически означало, что ряд ограничений сохранится, в частности — в отношении дизайна реактора в Араке и положений СВПД о запрещении деятельности, «которая может привести к разработке ядерных взрывных веществ, в том числе урановой и плутониевой металлургии». Наконец, Иран полностью сохранил обмен информацией с МАГАТЭ и доступ инспекторов в рамках указанного в соглашении временного применения дополнительного протокола. Таким образом, Тегеран остался в СВПД и готов полностью восстановить свои обязательства в случае возвращения остальных участников к выполнению своих.

Чем же объясняется подобный шаг? Мы можем только предполагать. Однако очевидно, что модель с приостановкой части обязательства каждые шестьдесят дней исчерпала себя. Европейские страны убедительно продемонстрировали, что не готовы удовлетворять иранские требования, в то же время иранскому руководству приходилось регулярно придумывать содержание для новых приостановок, что становилось сложнее с исчерпанием положений СВПД, а регулярные кризисы были чреваты тем, что европейцы могли не выдержать и не только повторно ввести собственные санкции, но и вернуть в действие все санкционные резолюции ООН.

Мы не знаем, таким ли планировался пятый шаг изначально, но убийство Сулеймани могло стать поводом пересмотреть стратегию постоянных приостановок. В этой ситуации первоначальное резкое заявление о «снятии всех ограничений на производство ядерных материалов» могло использоваться сторонниками СВПД в руководстве Ирана, чтобы отвести внимание от того, что часть обязательств страна продолжит выполнять, даже не получая ничего взамен от европейцев.

Одновременно это стало шансом для прекращения регулярных кризисов и снятия большинства обязательств одним рывком в момент, когда европейские столицы были в наибольшей степени готовы закрыть на это глаза. На фоне нарастающего кризиса в отношениях Ирана и США и угрозы начала полномасштабной войны Европа оказалась максимально заинтересована в деэскалации. Обострять отношения с Тегераном и вспоминать о санкциях на этом фоне было бы не самым разумным решением, что и было отражено в заявлении «евротройки» и Европейской комиссии.

Таким образом, СВПД фактически сведется к прозрачности иранской ядерной программы в обмен на невведение санкций со стороны ЕС и ООН.

При этом сохранится механизм восстановления всех положений в случае, если ситуация изменится. В таком состоянии соглашение вполне может продолжить существовать довольно долго, особенно если параметры иранской ядерной программы станут предметом дополнительного (и скорее всего непубличного) торга Тегерана с Европой.

СВПД уже продемонстрировал невероятный уровень устойчивости, но высшим достижением стало бы сохранение соглашения до выборов нового президента США. Что бы ни говорили американские политики, с Дональдом Трампом Иран переговоров вести не будет.