Сергей Строкань о том, как новый кризис в регионе повысит геополитический вес Москвы

Третье десятилетие XXI века началось с нового международного кризиса, в центре которого оказалось противостояние давних антагонистов — США и Ирана. Убийство видного иранского военачальника Касема Сулеймани фактически отбросило регион к временам и лозунгам исламской революции 1979 года, запомнившейся захватом американского посольства в Тегеране и кризисом с заложниками, продолжавшимся 444 дня.

Сегодня, когда на дворе, казалось бы, другая эпоха, возникает стойкое ощущение дежавю.

Огромная дипломатическая работа последних десятилетий по замирению с Ираном была перечеркнута ракетным ударом 3 января, имеющим все признаки геополитической борьбы без правил. После этого стало окончательно ясно: «режим аятолл» остается для США главной ближневосточной занозой. Самый произраильский американский президент Дональд Трамп лишь актуализировал никогда не снимавшуюся с повестки дня задачу смены подчеркнуто нелояльного Вашингтону иранского режима.

В свою очередь, выпущенный из бутылки джинн антиамериканских настроений теперь на долгое время может стать главной движущей силой политики Тегерана, как это было во времена иранской революции и ее экспорта за рубеж.

Клинч США и Ирана, которые уже выясняют отношения на площадках третьих стран, в частности в Ираке, создает не только новые риски безопасности, но и новые условия для определения того, кто есть кто в ближневосточной политике. Одним из последствий может стать повышение региональной роли России, которая вольно или невольно превращается в главного бенефициара американо-иранского противостояния. Росту влияния Москвы будет способствовать целый ряд факторов.

Во-первых, Россия — единственная из мировых держав, имеющая достаточно рычагов для проведения столь необходимых сегодня раундов экстренной многосторонней дипломатии с участием ключевых мировых и региональных игроков. Весьма символично, что со своим первым в новом году зарубежным визитом через считаные дни после убийства Касема Сулеймани российский президент Владимир Путин отправился на Ближний Восток, посетив вначале Дамаск, а затем Стамбул. По итогам переговоров с Реджепом Тайипом Эрдоганом президенты двух стран «твердо высказались за решение всех проблем в зоне Персидского залива и в регионе в целом исключительно мирными методами в соответствии с нормами международного права».

А уже 11 января ближневосточная тема неизбежно всплывет на переговорах Владимира Путина с канцлером Германии Ангелой Меркель в Москве. При этом если европейские союзники США вынуждены довольствоваться ролью статистов, как и традиционно не имеющий большого регионального влияния Китай, то роль России может стать принципиально иной.

В ситуации, когда Вашингтон и Тегеран будут вынуждены, сохраняя лицо, играть на обострение, именно Москве предстоит взять на себя роль «кризисного менеджера».

Во-вторых, противостояние США и Ирана — главных конкурентов России в борьбе за влияние в Сирии и на Ближнем Востоке в целом — сковывает им руки, отвлекая от решения других задач. Невозможно с одинаковой эффективностью воевать на нескольких фронтах. Ослабляя друг друга, Вашингтон и Тегеран заметно расширяют ближневосточный коридор возможностей для Москвы, пока сумевшей остаться над схваткой.

Сергей Строкань, обозреватель