«Перемены — это скорее неизбежность»
Дмитрий Дризе — о конституционных изменениях
Перемены или видимость, возвращение реальной политики или точечная перенастройка системы? Эти вопросы обсуждаются в обществе и социальных сетях. В России новый премьер-министр. 17 января начинается обсуждение конституционных изменений. Владимир Путин высказал свои пожелания, в частности, остановить желающих поуправлять Россией извне и прописать статус Госсовета. При этом Кремль просит не затягивать с подготовкой поправок. Политический обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Дризе оценивает происходящее без особого оптимизма.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Россия пережила самый политически насыщенный день более чем за 15 лет. Что дальше? Первый вывод, который был сделан по горячим следам, гласил: мы не совсем понимаем, что происходит, но есть повод для радости — в России забила ключом политическая жизнь. Спустя сутки, честно говоря, так уже не кажется. Реальность говорит об обратном: радоваться нужно лишь необратимости перемен. Однако перемены — это скорее неизбежность. Это абсолютно не значит, что соответствующий курс утвержден официально. Здесь скорее уместен термин «перенастройка», или даже так — «точечная настройка».
Итак, Госдума по сценарию утвердила нового премьера. Без возражений, никто не против, коммунисты воздержались. Владимир Жириновский привычно развлек публику красочной речью — без него было бы совсем скучно. Это что — перемены? Нет. Конституционная реформа началась с того, что нам явили уже собранную — видимо, для каких-то других задач — рабочую группу с участием казаков, врачей, спортсменов и даже российских белорусов. За месяц они должны утвердить конституционные поправки — какие, непонятно. Единственное, в чем есть ясность, и это четко формулирует президент, — нужно пресечь иностранное вмешательство в наши внутренние дела, закрепить в основном законе страны, чтобы никто не смел. Все остальное выглядит абстрактно: повысить роль гражданского общества и политических партий. Как именно — вопрос открыт. Нет даже ориентиров.
Владимир Путин уходит и остается. Это самое трудное направление. Нельзя исключать, что задача поставлена следующим образом: я остаюсь в политике, а в каком качестве — придумайте сами. Вот вам подсказка — президентом не буду. Вторая подсказка — посмотрите, может быть, изменить статус Госсовета? Однако при ближайшем рассмотрении дело-то архисложное, особенно если вспомнить, что нам категорически не удавались административные реформы. Число чиновников растет из года в год, несмотря на желание их сократить.
На сегодня в стране и так много всяких органов власти. Если создавать какой-то новый, есть риск разбалансировать систему, о чем также говорит Владимир Путин — никакой парламентской республики.
Что у нас по идее должно получиться? Условно институт верховного арбитра или Госсовет. Президент, премьер, сильная Госдума, усиленный Совет федерации и, наконец, Конституционный суд с дополнительными полномочиями. «Не многовато ли?» — спросите вы. Да, действительно слишком много звеньев. Одно явно лишнее — или президент, или верховный арбитр, или премьер. Справится с такими коллизиями рабочая группа за отпущенный месяц, пусть даже с казачьим усилением? Вряд ли.
Кстати говоря, еще официально не закрыта история с Союзным государством России и Белоруссии. Нельзя исключать, что притихшего от неожиданного счастья Александра Григорьевича Лукашенко опять потревожат. Это напоминает большой политический долгострой. Конституционная комиссия заседает в режиме нон-стоп, и интерес к ней постепенно пропадает. Нет пока повода для разгула демократии.
Российская политическая жизнь просыпается, но пока что не понимает, где находится — блуждает без цели.