Зачем Владимир Путин участвовал в Берлинской конференции, которая не вынесла двоих

19 января президент России Владимир Путин принял участие в Берлинской конференции по Ливии. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников наблюдал за ходом конференции из-за ее наглухо закрытых дверей и тем не менее смог констатировать: она провалилась.

Берлин всю последнюю неделю активно готовился к конференции о судьбе Ливии. То есть в субботу утром был надежно перекрыт весь центр столицы Германии. Рейхстаг, Бранденбургские ворота, Унтер-ден-Линден, Потсдамерплац, на которой стоит «Ритц-Карлтон», где жили Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган, а также «Марриотт», в который накануне въехал госсекретарь США господин Помпео.

— Проклятая Ливия! Проклятая Меркель! Проклятый Путин! — неистовствовал таксист, пытаясь пробраться поближе к «Ритц-Карлтону», где Владимир Путин, собственно говоря, и должен был встретиться с Реджепом Тайипом Эрдоганом. Таксист еще не знал, что в происходящем активно участвует турецкий президент, а то и его бы, конечно, не миновали эти отравленные стрелы.

Меры безопасности были, без сомнения, избыточными. «Ритц-Карлтон» оцепили по всему периметру в радиусе метров 200 от здания. Внутри периметра дежурили военные, стояла бронетехника — в общем, все было очень страшно. Попытки пройти внутрь периметра даже по аккредитации ведомства федерального канцлера и по объяснениям, что речь идет о жизненно важной для судьбы Европы встрече президентов России и Турции, к тому же с надежным сопровождающим вызывали искренний смех у полицейских. Но в тот день смеялись здесь только они. Жители города и туристы к середине дня не казались мирными.

Уверен, если бы такая конференция проходила в Москве, ее никто и не заметил бы. Город переварил бы ее, даже не разжевывая.

А вот Берлин был перевозбужден. Полиция, спецподразделения, туристы, горожане накручивали, кажется, друг друга. Такая нервная обстановка могла быть в этот день, кажется, только в самой Ливии. Впрочем, там она нисколько не отличается от той, что была вчера и что будет завтра.

Все это не мешало, разумеется, Ангеле Меркель принимать гостей в своей резиденции в легкомысленном синем костюмчике (на улице был +1).

Возможно, ее бросало в жар от каждого нового гостя: в конце концов, ведь это она их здесь всех собрала. Здесь были Борис Джонсон, Эмманюэль Макрон, Джузеппе Конте, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, генсек ООН Антониу Гутерриш, лидеры Африканского союза, президент Египта господин ас-Сиси, представители Катара, Объединенных Арабских Эмиратов, Саудовской Аравии…

К этому времени Владимир Путин уже встретился в Реджепом Тайипом Эрдоганом в «Ритц-Карлтоне». Турецкий президент настроен был, казалось, действовать и говорить очень энергично.

— Несмотря на всяческое давление, мы решительно завершили сделку относительно С-400,— заявил он.

Реджеп Тайип Эрдоган напомнил, что заработал «Турецкий поток» и что строится АЭС «Аккую»…

— Это имеет очень большое значение, потому что имеет стратегическое значение,— исчерпывающе, в своем исчерпывающем стиле объяснил президент Турции.

Но прежде всего он сосредоточился на проблемах Ливии. Тут у него нет никаких иллюзий: все, что пока было достигнуто в деле перемирия, случилось благодаря усилиям президентов России и Турции, и больше ничьим.

— Более того, наши усилия дали такой плодотворный результат, как сегодняшнее собрание Берлинской конференции,— ни секунды не сомневаясь и при этом походя заметил Реджеп Тайип Эрдоган. Усилия Ангелы Меркель в этом направлении, таким образом, не считаются.

Кто-то скажет, что Реджепу Тайипу Эрдогану не дают покоя лавры лидера, вершителя судеб региона, а также его верховного если даже не правителя, то покровителя уж точно. И что он готов разделить эту честь разве что с Владимиром Путиным.

Но с другой стороны, разве Реджеп Тайип Эрдоган не прав? В роли благодетеля Ливии он отвечает за господина Сарраджа, то есть за правительственные войска, Владимир Путин — за побеждающего господина Хафтара, которому по понятным причинам остановиться гораздо труднее, чем господину Сарраджу, для которого перемирие — единственно желанный или даже возможный сейчас выход.

И господин Эрдоган настаивал, что его подопечный — полностью под контролем:

— Мы предприняли очень большие усилия, чтобы убедить господина Сарраджа, чтобы он прибыл в Москву и сделал все возможное! Он выполнил свою задачу! В результате правительство национального согласия также по нашему предложению, по нашей рекомендации (он имел в виду при этом, надо понимать, лично себя.— А. К.), несмотря на то что не все их ожидания были выполнены, подписало соглашение.

Дальше были предъявлены некоторые претензии вообще-то Владимиру Путину.

— С другой стороны,— заявил Реджеп Тайип Эрдоган,— Хафтар не подписал соглашение, что показывает нам, демонстрирует, что Хафтар является сторонником не мирного процесса, а военного разрешения вопроса… Необходимо, чтобы агрессивное поведение, агрессивная политика Хафтара была уже приведена к концу!

Реджеп Тайип Эрдоган позволил себе побыть очень прямолинейным. Он, видимо, считал себя и в самом деле главным игроком на этом поле, держащим нити переговоров в своих руках, то есть человеком, которому позволено расставлять акценты, считаемые нужными, и прежде всего — по отношению к тем, кого он, мягко говоря, недолюбливает, то есть в этом случае к Халифе Хафтару.

Господин Путин был гораздо более сдержан и тем не менее среагировал:

— Россия поддерживает инициативу канцлера Меркель по ливийскому урегулированию (то есть господин Путин все-таки попытался вернуть немецкому канцлеру лидерство в этой истории. — А. К.). Эта ситуация беспокоит всех… И всю Европу, потому что через ливийские ворота, широко распахнутые после убийства Каддафи (нет, Владимир Путин так и не в состоянии смириться с этим.— А. К.), хлынул поток беженцев в Европу из Ближнего Востока и из Африки.

Владимир Путин лишний раз объяснил таким образом для любителей присутствие лидеров ЕС и Африканского союза на этих переговорах.

— Да, действительно,— продолжил он,— мы с вами энергично вместе работали над позитивным завершением встречи конфликтующих сторон в Москве (может, тогда и Берлинская конференция обессмыслилась бы, так что нет худа без добра.— А. К.). Сам факт того, что они приехали в Москву и вели переговоры не только с нами, но и друг с другом!.. Да, действительно, не все удалось. Одна из сторон… пока, во всяком случае… не поддержала (слово «пока» было ключевым, российский президент давал понять коллеге, что он свои усилия в этом деле не исчерпал и что еще много чего может быть, в том числе и в Москве.— А. К.), и мы будем стремиться искренне к тому, чтобы конфликт был разрешен.

За три минуты в «Ритц-Карлтоне» Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган публично сказали о конфликте в Ливии больше, чем за весь день все остальные переговорщики в ведомстве федерального канцлера.

Там в это время собрались почти все участники. Для фотографирования ждали как раз их, Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана. При этом одним из последних на церемонии появился всклокоченный даже больше обычного, так, что казалось, будто кто-то сейчас не на шутку взъерошил ему волосы, британский премьер Борис Джонсон. И самым последним удалось прийти все-таки Владимиру Путину вместе с итальянским премьером. До этого кто-то из лидеров спросил, указывая на табличку с пустующим местом: «Кто здесь?» «Владимир Владимирович»,— отчетливо произнесла госпожа Меркель. И ведь все поняли.

Господа Саррадж и Хафтар, как и ожидалось, в общем фотографировании замечены не были. Более того, к моменту начала переговоров их вообще не было в здании.

Переговоры без участия ливийцев были закрытыми и, по сведениям “Ъ”, нервными, госсекретарь США призывал отсутствующих ливийцев самим решать, каким будет их будущее: «без насилия, подогреваемого внешними силами». Честь стать одной из внешних сил наконец-то принадлежит, надо понимать, и Владимиру Путину. Но замечание относится также и к президенту Египта, а также лидерам ОАЭ и Саудовской Аравии, которые поддерживают Халифу Хафтара, а также к руководству, например, Катара, которое отдает должное господину Сарраджу.

На конференции выступили все поочередно, и, по словам очевидцев, это выглядело странно: людей, ради которых все тут и проводили время, в зале, да и вообще в здании не было (в Москве они хотя бы находились в одном особняке с министрами иностранных дел и обороны России и Турции).

То есть в какой-то момент это все стало выглядеть просто комично, и вряд ли собравшиеся не чувствовали этой комичности.

Впрочем, это не помешало всем участникам переговоров пообедать и вернуться к заботе о Ливии в зале заседаний.

Впрочем, по информации “Ъ”, участники переговоров уже откровенно использовали это время прежде всего для двусторонних встреч, про которое потом говорят: «на полях саммита…» Так, на полях саммита увиделись Владимир Путин и Борис Джонсон, и позже из канцелярии британского премьера поступали сигналы о том, как мужественно вел себя Борис Джонсон с российским президентом. Он, по его же словам, ни разу не поступился принципами, особенно в деле Скрипалей, и настаивал, что никакая нормализация отношений между Россией и Великобританией пока что в принципе невозможна. Из канцелярии российского президента никаких сведений по этому поводу не поступало.

Между тем кто-то из фотокорреспондентов уже вспоминал, что вроде бы видел Халифу Хафтара в здании канцелярии, и не только когда с ним и с его коллегой поочередно, не особенно афишируя это, встречалась Ангела Меркель, а и потом, в канун церемонии фотографирования, господин Хафтар вроде бы выглянул вниз, где все и фотографировались; откуда-то соответственно сверху… И был в гражданском костюме, вот что важно… Он ли это был? А может, и не он… Но все-таки скорее похож, чем не похож…

— Да, ливийцы не участвовали в самой конференции,— подтвердила на пресс-конференции Ангела Меркель,— но у нас была возможность проинформировать их об итогах! Мы договорились, что нужно действовать последовательно, шаг за шагом, и реагировать только на каждый следующий шаг! Мы обошлись без конкретики… Как только мы достигнем прекращения огня (впрочем, этим будет заниматься уже не Ангела Меркель.— А. К.), будем действовать дальше...

В конце концов, журналистам ничего и не оставалось весь этот день, кроме как заниматься такого рода самовнушением.

В результате Владимир Путин уехал в аэропорт раньше всех, за ним потянулись и остальные.

На пресс-конференции остались только Ангела Меркель и Антониу Гутерриш.

Но с другой стороны, что еще Ангела Меркель могла сказать людям? Что Берлинская конференция ожидаемо провалилась? Это было бы смело с ее стороны.

Но смелости ей не хватило.

Андрей Колесников, Берлин