Рынок искусственного оплодотворения переживает бум

Как заморозить свои яйцеклетки, чтобы родить после того, как отстроишь карьеру? Кому писать завещание на личную сперму? Как родить от мужа, который десять лет как умер?.. Это далеко не все вопросы, решение которых репродуктивная индустрия XXI века обещает прямо сейчас. Ее размах завораживает: если в прошлом году объем рынка репродуктивных услуг в мире оценивался в 21 млрд долларов, то в 2028-м он вырастет до 45 млрд. Главный секрет этой золотой жилы — ставка на поколение 20–30-летних, которое не хочет жертвовать удобствами даже ради детей и немножко принимает себя за Бога. «Огонек» присмотрелся к новой реальности и к тому, чем она грозит человечеству.

Елена Кудрявцева, Елена Бабичева

Ярко-желтый фургончик, припаркованный в Центральном парке Нью-Йорка, неизменно привлекает внимание молодых женщин. Очередь перед ним — дело обычное. Необычно то, что внутри: первая передвижная лаборатория, которая бесплатно проводит тесты, оценивающие женскую фертильность (способность забеременеть и родить). Пока готовится экспресс-анализ крови, женщинам популярно объясняют: современные технологии — это шанс не полагаться на милость природы, а брать судьбу в свои руки. Скажем, если вы не хотите рожать ребенка сейчас, но боитесь, что биологические часы тикают слишком быстро, можно заморозить свои яйцеклетки на будущее. И воспользоваться ими лет через десять, когда ваша карьера будет построена, найдется подходящий муж или, наоборот, созреет решение родить для себя либо с однополым партнером. Цена вопроса — 6,5 тысячи долларов плюс стоимость лекарств.

Желтый фургончик принадлежит компании Kindbody — одному из самых успешных стартапов в области репродуктивных технологий: на сегодня он привлек 32 млн долларов. Для тех, кто следит за этим рынком, не секрет, что толчок развитию такого рода проектов дали гиганты IT: Google, Facebook и Apple лет пять назад стали предлагать своим продвинутым сотрудницам заморозку яйцеклеток в качестве корпоративной льготы наряду с диспансеризацией.

Офисы компаний, где занимаются заморозкой, называются «бутиками» и выглядят, как модные салоны красоты: здесь есть спа-процедуры, фитобар, мягкие халаты и персональные тренеры по фертильности. Владельцы криохранилищ одними из первых поняли, что достижения современной медицины сулят хороший доход, если применить их не только к больным, но и к здоровым. Они даже идейно отгораживаются от клиник, занимающихся лечением бесплодия, утверждая, что их клиенты «не хотят побороть свою слабость, а планируют обрести силу и уверенность в завтрашнем дне». Эта бурно развивающаяся мода уже получила название: «отложенное материнство» или «заморозка яйцеклеток по социальным причинам». Саму же тенденцию позиционируют как «второй великий прорыв» в контроле рождаемости после появления гормональных контрацептивов.

— Технологии отложенного материнства активно рекламируются и развиваются во всем мире,— рассказывает «Огоньку» президент Российской ассоциации по генитальным инфекциям и неоплазии (РАГИН) и руководитель Всероссийского просветительского проекта от профессоров «ЖенПроСвет Онкопатруль» профессор Светлана Роговская.— Основаны эти технологии на возможности изъятия у молодой женщины яйцеклеток и их заморозки. Считается, что они могут храниться вечно. Но пока реальный срок, когда яйцеклетки сохраняются без ущерба качеству и могут успешно использоваться,— пять–семь лет. Более того, когда ткань подвергается заморозке, всегда есть риск повреждений. К тому же далеко не всегда размороженная клетка будет готова к зачатию. Но в рекламных кампаниях упор делается на положительные стороны технологии, а риски замалчиваются. Это — типичная ситуация для области, где крутятся огромные деньги.

Узкое место нового бизнеса в том, что пока еще ни один пациент не обращался за своими яйцеклетками через длительное время. Самые первые компании на рынке всего пять–шесть лет.

При этом один из основателей методики заморозки яйцеклеток доктор Шерман Зилбер прямо говорит, что зачастую главная задача таких компаний — получить деньги от пациентов. Они пугают женщин тем, что если те не заморозят яйцеклетки, то потеряют шанс забеременеть. Но все встанет на места, когда через 10–15 лет клиентки придут в криобанки и выяснится, что многие из них забеременеть так и не смогут. По мнению доктора Зилбера, обеспечить 97% вероятности беременности можно только с помощью 40 яйцеклеток, а за один цикл у женщины извлекают порядка 10–15. Зилбер предсказывает: компаниям будут подавать огромные иски, но многие из нынешних инвесторов просто выйдут из отрасли после получения прибыли — до того, как большинство яйцеклеток начнут размораживать. Что случится с генетическим материалом, если бизнес рухнет? Остается только гадать.

В России такого рода услуги, доступ к которым еще недавно предполагал исключительно медицинские основания, рекламируются пока не столь широко, как на Западе. В основном — на специализированных ресурсах, куда обращаются страдающие бесплодием. В Москве, скажем, программа «Отложенное материнство» в одной из клиник стоит 98 тысяч рублей, куда входит ведение пациента, изъятие яйцеклеток (10 штук) и хранение их в течение двух месяцев. Далее хранение яйцеклетки будет обходиться примерно в 30–50 тысяч рублей в год.

Возраст не помеха

Сегодня репродуктивные технологии можно назвать тем «серым кардиналом», который будет определять лицо человечества в ближайшие десятилетия. Такие мысли не раз звучали в докладах на Всемирном конгрессе Академии репродукции человека, прошедшем в прошлом году в Дублине. На него съехался весь цвет медицины, впрочем, не только ее: большая секция была посвящена вопросам этики.

— Традиционная гетеросексуальная пара уже давно перестала быть единственным потребителем репродуктивных технологий,— констатировал президент Международной академии репродукции человека Джозеф Шенкер.— Мы живем в новой реальности, когда границы деторождения смещаются вплоть до менопаузы, активно развивается суррогатное материнство, редактирование генома эмбрионов, терапевтическое клонирование, посмертное родительство. Все это меняет социальные и юридические нормы общества.

По мнению экспертов, ни одна медицинская проблема не вызывает такого накала страстей, не порождает таких эмоциональных взрывов и не заставляет людей столь бескомпромиссно двигаться к своей цели, как проблема продолжения рода.

Сегодня все больше женщин, которые собираются рожать после 50 (при помощи вспомогательных технологий недавно женщина родила и в 70 лет). На медицинских конференциях обсуждению таких случаев отводятся целые секции, и поговорить на них есть о чем, потому что появились медицинские манипуляции, которые еще недавно казались чудом. Например, можно «омолодить» яйцеклетки с помощь пересадки в них митохондрий — крошечных органелл, питающих клетки энергией. Другой способ омоложения — пересадка тканей яичников молодого донора. Еще более удивительный прорыв в медицине — появление первых беременностей в пересаженной от другой женщины матке.

— Достижения медицины действительно впечатляют. Но при этом нужно понимать, что активно продвигается идеология, согласно которой репродуктивные технологии всесильны,— говорит Светлана Роговская. — Нас убеждают, что женщина может родить в любом возрасте — как только захочет. В итоге возраст деторождения в мире сдвигается, причем это преподносится именно как положительный аспект развития общества. Откладывание рождения первого ребенка стало признаком образованности и зрелости женщины, а роды в молодом возрасте — предметом осуждения. На деле по медицинским аспектам лучший возраст для рождения первого ребенка — 20–25 лет. Тогда организм женщины наиболее подготовлен к беременности и дети рождаются с наименьшими проблемами.

За последние десять лет вслед за европейскими странами средний возраст первых родов повысился и в России — до 28–30 лет. По мнению вице-президента Российского общества акушеров-гинекологов профессора Виктора Радзинского, для нашей страны это означает демографический коллапс. Потому что в целом репродуктивное здоровье российских женщин к этому времени оставляет желать лучшего. Так, у нас до сих пор аборт, который может приводит к бесплодию, считается средством контрацепции, а вокруг оральных контрацептивов, которыми пользуется весь мир, по-прежнему ходят слухи об их вреде. Гинекологи приводят историю о том, что, когда открылся железный занавес и к нам в страну стали приезжать иностранцы, многие были поражены активными 70-летними заграничными дамами с прекрасной фигурой, которые на фоне наших бабушек выглядели инопланетянками. По словам медиков, это результат замещающей гормональной терапии во время менопаузы, о которой у нас многие до сих пор не слышали.

Сделаем это быстро

Аналитики утверждают, что мы уже живем в эпоху расцвета репродуктивных технологий, но впереди нас ждет еще более мощный всплеск интереса. По данным глобальной аналитической компании PitchBook, в прошлом году в стартапы, связанные с репродуктивными технологиями, было инвестировано более 178 млн долларов. И этому есть логичное объяснение.

Долгое время репродуктивные технологии были чрезвычайно дорогим удовольствием — в прямом смысле. Сегодня их удалось сделать намного более демократичными.

Во-первых, врачи усовершенствовали технологии ЭКО и разработали современные методики криоконсервации. Так, сперму научились успешно замораживать и хранить еще в 1950-е годы (первая массовая криоконсервация проводилась в США накануне отправки солдат во Вьетнам). Размороженные эмбрионы начали использовать в ЭКО в 1990-е.

А вот с яйцеклетками все оказалось сложнее. Пришлось разработать особый метод шоковой заморозки, при которой жидкость внутри клетки замещается криопротектором и как будто стекленеет. В 2010 году его разрешили применять массово.

Годом раньше произошло еще одно важное событие: ВОЗ наконец-то признала бесплодие болезнью. После этого дорогостоящие процедуры, наподобие ЭКО, можно было официально вносить в медицинские страховки. В итоге сегодня в Дании, где ЭКО по ОМС появилось раньше других, доля «экошных» детей — 10 процентов от всех новорожденных. А в США, где Американское общество репродуктивной медицины признало бесплодие болезнью лишь в 2017 году, таковых 0,1 процента.

В России официальной статистики детей, родившихся в результате ЭКО, нет. По данным Минздрава РФ, только за счет системы ОМС в стране ежегодно проводится не менее 65 тысяч циклов ЭКО. Сколько в частном секторе — неизвестно.

Но основная надежда инвесторов, вкладывающих средства в репродуктивные технологии,— современные родители. У поколения миллениалов (рожденных с 1980 по 2000 год) в целом показатели здоровья хуже, чем у их родителей. Сегодня бесплодием страдает каждая восьмая пара, что делает его более распространенным, чем, например, диабет. По некоторым оценкам, к концу столетия младенцы с ЭКО будут составлять примерно 2 процента населения мира по сравнению с 0,1 процента сегодня.

Но есть и другие факторы, которые вовлекают в репродуктивный бум именно миллениалов. Дело в том, что это поколение охотно доверяет технологиям, в том числе медицинским: они готовы заботиться о своем здоровье, отдавая предпочтение самым последним достижениям науки. Ну и еще одно: они не любят тратить время и прикладывать слишком много усилий для решения проблем.

— В своей практике я вижу, что из года в год пациенты все проще относятся ко многим технологиям вроде того же ЭКО,— говорит Светлана Роговская.— Если раньше люди приходили с огромным желанием забеременеть, выносить и родить самостоятельно, то современные пары настроены, я бы сказала, более либерально. Скажем, я пытаюсь переубедить: мол, можно вылечиться и родить ребенка самим, потратив какое-то количество времени и сил, а в ответ слышу фразу, которая мне крайне не нравится: «А что вы волнуетесь, мы просто возьмем суррогатку и сделаем все быстро». Это, безусловно, влияние общей политики навязывания высоких репродуктивных технологий.

Профессия зачинать

Суррогатные мамы наравне с донорами спермы и яйцеклеток — неотъемлемая часть современного медицинского ландшафта. А российский биоматериал на нем, кстати, в цене, особенно у китайцев, которые хотят иметь ребенка с европейской генетикой и понимают, что аналогичные процедуры в Европе слишком дороги.

— Сегодня донорство половых клеток широко развито, в том числе и в России,— говорит руководитель банка репродуктивных клеток «Репробанк» Автандил Чоговадзе.— В России ежегодно регистрируется около 20 тысяч случаев использования донорских половых клеток — спермы и яйцеклеток, примерно в равных долях. И каждый год данная цифра растет. Россия вообще сейчас вторая страна в Европе по количеству ЭКО, ее обходит в этом вопросе лишь Испания. У нас опытные врачи и демократичные цены — так что к нам едут со всего мира.

По данным Российской ассоциации репродукции человека, за последние пять лет доля ЭКО с замороженными донорскими яйцеклетками выросла в три раза — с 8 до 22 процентов.

— Донорство яйцеклеток в мире стало очень прибыльным бизнесом,— рассказывает Светлана Роговская.— Не секрет, что многие девушки продают свои яйцеклетки в качестве заработка. Цена вопроса — от сотен до тысяч долларов. Пока эта область услуг почти не регулируется законом, цены устанавливаются в зависимости от возможностей клиента и аппетитов донора.Этот вопрос все чаще затрагивается на международных конгрессах, и приведенные мною данные базируются на высказываниях известных ученых. Говорят, что здоровье нельзя купить, но можно продать. Так, донорам обычно не рекомендуется сдавать яйцеклетки больше четырех-шести раз. Однако для многих девушек «легкие деньги» оказываются важнее здоровья, и их будущее здоровье под большим вопросом. Прием сильных гормональных препаратов при стимуляции яичников никогда не проходит бесследно. Опыт накапливается, и о неблагоприятных последствиях вы еще услышите.

Стать донором спермы намного проще. Требования к кандидату в разных странах различаются незначительно: им может быть мужчина от 18 до 35 лет, с хорошим физическим и психическим здоровьем. Обязательное требование — отсутствие дефектов внешности и телосложения. Правда, в Китае для доноров есть еще одно условие: кандидат должен «любить родину и принимать лидерство Коммунистической партии». Кроме того, он обязан быть «лояльным к задачам партии, законопослушным и не иметь проблем с властями». Тем не менее факт остается фактом: после отмены в 2015 году политики одного ребенка в Поднебесной чаще стали обращаться в клиники, где до сих пор ощущают нехватку биоматериала, в том числе и политически выверенного.

В России донор за порцию качественного биоматериала получает в среднем 3 тысячи рублей. Для клиентов же российский образец обойдется в сумму от 20 до 35 тысяч рублей, зарубежный, например, из California Cryobank,— от 50 до 70 тысяч. Правда, ни в том, ни в другом случае пациенты не застрахованы от трагических ошибок. В прошлом году две россиянки родили тяжело больных детей, воспользовавшись донорской спермой, купленной в клинике. Светлана Б. из Челябинска родила ребенка с неизлечимым заболеванием — спинальной мышечной атрофией. Оказалось, что она, как и донор, являлась скрытым носителем гена заболевания. В другом случае москвичка прибегла к услугам столичной клиники, которая предложила ей донора из Дании — высокого голубоглазого блондина. В итоге на свет появился ребенок с карликовостью — неизлечимым эндокринологическим нарушением. Примечательно, что в обоих случаях виноватых нет. Все кандидаты в доноры в соответствии с приказом Минздрава России № 107 проходят тщательное медицинское обследование. Но в обязательное обследование не включено генетическое тестирование доноров.

Один из наиболее скользких и сложных вопросов донорства, который широко обсуждается в мире,— анонимность.

Некоторые страны (Испания, Чехия, Россия) остаются приверженцами таковой. Информация о доноре (спермы или яйцеклеток) остается полностью закрытой для клиента. Будущие родители имеют право знать лишь медицинскую информацию, сведения о внешних данных и национальности донора, иногда — детскую фотографию и запись голоса. Все остальное — врачебная тайна. В некоторых клиниках в середине XX века практиковали смешивание спермы супруга и донора, чтобы вопрос об отцовстве ребенка оставался тайной. В настоящее время такая практика признана неэтичной, а с учетом достижений в области генетического тестирования — бессмысленной.

Впрочем, многие эксперты уверены: анонимное донорство больше создает проблемы, чем решает их. В США уже появилось целое поколение детей, которые ищут своих генетических родителей. Кроме того, противники анонимности приводят случай с Калифорнийским центром репродукции, когда весьма популярный с точки зрения внешних характеристик донор (высокий блондин с голубыми глазами) оказался обычным бродягой, а единственным источником его дохода стала сдача биоматериала, за который он каждый раз получал по 400 долларов.

В результате все больше стран выступают за открытое донорство. Первой была Швеция, законодатели которой придерживаются принципа, что ребенок имеет право знать своих генетических родителей. Следом за ней такие же законы приняли в Австрии, Великобритании и Нидерландах. Но оказалось, что право ребенка знать своих биородителей тоже имеет оборотную сторону: большинство доноров не хотят общаться с десятками своих детей, разбросанных по всему миру. Поэтому, например, англичане перестали сдавать сперму, и пациентам клиник приходится заказывать ее из-за рубежа.

Усыновить эмбрион

Эксперты признают, что огромное количество замороженного материала скорее всего никогда так и не пригодится. И если с половыми клетками (яйцеклетками и сперматозоидами) особых проблем не возникает, то с эмбрионами все не так просто. Начать с того, что в разных странах мира в анабиозе хранится огромное количество будущих людей, оно сравнимо с населением небольшого государства. Как правило, это оставшиеся после процедуры ЭКО эмбрионы, до подсадки которых в организм матери дело не дошло, на специализированных интернет-форумах их называют «снежинками». У пациентов — собственников эмбрионов есть четыре варианта действий: пожертвовать их на исследования, дать им оттаять и умереть, оплачивать хранение в криобанке из года в год или пожертвовать паре, которая не может иметь детей. Большинство российских клиентов предпочитают вообще не принимать никакого решения и просто не выходят на связь с криохранилищем. На одном из профильных сайтов можно встретить объявления: «У нас на хранении восемь эмбриошек категории А. Думаю, они нам больше не пригодятся… Договор на хранение закончился. С удовольствием дам кому-нибудь шанс стать родителями. Нужно оплатить долг за хранение 40 тысяч рублей». Или такое: «Может быть, у кого-нибудь из вас уже есть детки, но остались криошечки и вы не планируете их использовать? Могли бы вы передать их паре, которой они ОЧЕНЬ необходимы? Естественно, что все о себе расскажем?»

Наиболее прогрессивный опыт решения проблемы на сегодня существует в США, где создан Национальный центр пожертвования эмбрионов в Ноксвилле. Это христианская организация, которая, подобно агентству по усыновлению, бесплатно подбирает подходящие семьи для замороженных эмбрионов.

Два года назад мир облетела история 26-летней Тины Гибсон, которая решила усыновить ребенка именно таким образом. После процедуры ЭКО ей сказали, что эмбрион пролежал в заморозке 25 лет. Тина родила здоровую дочку, которая в каком-то смысле на год старше своей мамы.

— Вы понимаете, что этот эмбрион и я могли бы сейчас быть лучшими подружками,— делилась Тина своими ощущениями с журналистами.— То есть мы смогли перешагнуть время! Сейчас я подумываю о втором ребенке, потому что в криохранилище у Эммы есть братья и сестры — целая куча других эмбрионов.

Жизнь после смерти

Но и это еще не все. Еще одна грань новой реальности — это посмертное родительство. Кому принадлежат замороженные эмбрионы или половые клетки после смерти человека? Должно ли быть разрешено посмертное продолжение рода, если человек при жизни ничего про это не говорил? Последний вопрос сегодня считается критически важным из-за растущего числа запросов.

Прецедент был создан в 2006 году делом убитого в бою солдата Кейвана Коэна: его родители впервые получили право использовать сперму, полученную после смерти, для рождения детей — своих внуков. Но сегодня нужно все-таки оформить такое желание при жизни.

В прошлом году похожее дело впервые слушалось и в России: в Ростове-на-Дону женщина хотела использовать эмбрионы после смерти супруга. Ей отказали, поскольку в контракте было прописано, что в случае смерти одного из супругов все замороженное потомство уничтожается. Тогда женщина пыталась доказать, что замороженные «снежинки» — наследство, на которое она имела право. Но в России это невозможно в силу закона. А в Израиле, США и Великобритании возможно. Именно здесь активно продвигается новая правовая концепция «биологических завещаний», которые предполагают, что репродуктивный материал человека можно завещать и наследовать, как и другие активы. В Израиле работает самая известная на сегодняшний день компания New Family, которая занимается разработкой и хранением таких документов. Сегодня она составила порядка 5 тысяч завещаний.

— По «биологическому завещанию» в случае смерти можно передать свои половые клетки одиноким людям или, например, однополым парам,— говорит основательница New Family Ирит Розенблюм.— Это лучшая альтернатива по сравнению с анонимными донорами. Выгоду получают все стороны: отец или мать знают личность биологических родителей своего ребенка, семья донора продолжает свою родословную, а ребенок — генетическую историю и полное семейное древо.

Впрочем, далеко не все современные специалисты по биоэтике согласны с тезисом, что новые репродуктивные технологии приносят будущим поколениям одну только выгоду. Любое вмешательство в естественный процесс, подчеркивают ответственные профессионалы, чревато последствиями. Но тот факт, что новая реальность явно опережает наши представления о ней, никто уже не отрицает.