Для кого создавали регистрацию по месту жительства

325 лет назад, в 1695 году, царь Петр I завершил начатое его отцом создание системы регистрации подданных по месту проживания, многие элементы которой не утратили своего значения и по сей день. За уклонение от нее полагались суровые кары. Но для получения полного контроля за жизнью и передвижениями каждого требовалось провести еще одно общегосударственное мероприятие, которое принесло крайне неприятные для самодержца результаты.

«Чтоб впредь неповадно было»

Если попытаться описать экономическую историю страны времен первых Романовых одной фразой, вероятно, наиболее точной была бы следующая формулировка: «Власть пыталась получить от жителей как можно больше, а они пытались бежать от нее как можно дальше». В обширной и потенциально богатой природными ресурсами стране веками недоставало знаний и средств для их освоения. Поэтому важнейшим источником податей для пополнения казны оставались сельскохозяйственные земли и работающие на них люди. А для получавших земли на время службы в качестве оплаты за нее помещиков и земельных собственников — вотчинников — наличие обрабатывающих их угодья крестьян имело первостепенное значение.

До тех пор пока крестьяне в отличие от холопов считались людьми свободными, для их прикрепления к земле по всей Руси использовался один и тот же прием. Землевладелец любыми способами пытался сделать хлебопашца своим должником — давал ему семена, деньги на обзаведение живностью, а затем после плохого урожая, падежа скота или с помощью каких-либо собственноручно или с помощью приказчика проделанных хитростей стремился сделать долг вечным. Ведь ушедший, не отдав долга, крестьянин считался беглым и подлежал возвращению помещику или вотчиннику.

При этом землевладельцы были заинтересованы в переманивании чужих крестьян не меньше, чем в сохранении уже имеющихся. И не стеснялись при этом в выборе средств для достижения цели — от обещаний манны небесной в своих деревнях крестьянам до подачи челобитных великому государю с описанием действительного или мнимого урона, нанесенного им бегством землепашцев, по слухам обосновавшихся у другого землевладельца.

Свары из-за ухода и увода крестьян и холопов, а также о приеме беглых стали обыденным и при этом трудно решаемым делом. А пресечение бегства податных крестьян было и важнейшей государственной задачей. И потому в Соборном уложении царя Алексея Михайловича, принятом в 1649 году, появился обширнейший и подробный свод правил о том, кого считать беглым, как возвращать беглецов и каким образом наказывать их укрывателей. Но главное, Уложение устанавливало, что в спорах о беглецах главным аргументом сторон должны быть письменные доказательства — записи в писцовых книгах. Тот, чье подтверждение о проживании на его землях крестьянина или отца крестьянина было составлено раньше, побеждал в споре, и Уложение предписывало:

«Отдавати беглых крестьян и бобылей из бегов по писцовым книгам всяких чинов людям без урочных лет»

Однако ни бегства, ни свары из-за прав владельцев земли на рабочие руки после принятия Уложения не прекратились. Крестьяне продолжали бежать туда, где разнообразных тягот было меньше — не только на свободные окраинные земли, но и в принадлежащие царю дворцовые села, в города и ямщицкие слободы. Не перестали принимать беглецов и помещики с вотчинниками, и их приказчики.

Поэтому в 1658 году появился новый указ Алексея Михайловича, требовавший «тех беглецов сыскивать всякими обычаи». А три года спустя, в 1661 году, последовало ужесточение наказания за прием беглых. Старост посадов, слобод и приказчиков в государевых селах, уличенных в этом деянии, предписывалось «бить кнутом нещадно, чтоб иным впредь неповадно было чужих беглых людей и крестьян принимать». А с владельцев земли, разрешивших принять пришлых, кроме платы за «зажилые годы владенье» — время проживания у него беглецов — налагалось дополнительное взыскание.

«Из тех поместий и из вотчин,— гласил указ,— где беглый крестьянин сыщется, сверх зажилых годов, взять его крестьянина, который ему крепок, а не чужого беглого крестьянина, сверх беглого крестьянина с женою, и с детьми, и с животы, и с хлебом и отдать тому, чей крестьянин за ним жил.

А буде за кем сыщется беглый не один крестьянин, и у него взять против каждого крестьянина, сверх тех его беглых крестьян, по крестьянину, чтоб впредь неповадно было чужих крестьян принимать».

Несмотря на такое удвоенное наказание, прием пришлых не прекратился. И в 1663 году царским указом повелевалось приказчиков-нарушителей не только нещадно бить кнутом, но и сажать на год в тюрьму. Годом позже было введено телесное наказание и для беглецов, не совершивших никаких иных прегрешений, кроме побега. Алексей Михайлович приказал бить кнутом двух из каждых десяти обнаруженных сыщиками беглых.

Но опыт показал, что разыскивать беглецов в городе, куда сложнее, чем в деревне. А потому нужен был способ для облегчения сыска в посадах и слободах.

«Учинить особую записную книгу»

Основу для нового метода заложило объявленное жителям Москвы царское повеление от 25 мая 1654 года о приезжих в столицу, в котором говорилось:

«Впредь всяких людей пришлых никаким людям на Москве у себя на дворах, не объявя и не записав в приказах, держать не велено».

О том, насколько небрежно выполнялся этот указ, можно судить по тому, как быстро и бесследно исчезло в 1679 году войско, набранное по указу сына Алексея Михайловича — царя Федора Алексеевича. Разгневанный царь велел объявить:

«Стольники и Стряпчие и Дворяне Московские и Дьяки и Жильцы и Городовые Дворяне и дети Боярские и всяких чинов ратные люди, Великий Государь велел вам сказать: в нынешнем во 187 году по Его Великого Государя указу для отпору наступления Турского Султана и Крымского Хана с войсками взяты с вас даточные люди и те даточные на Москве отданы в дополнку в солдатские полки и в стрелецкие приказы, а иные для службы посланы в Киев и в Смоленск и в иные города. И ныне ведомо Ему Великому Государю учинилось, что те даточные многие люди из солдатских полков и из стрелецких приказов и из городов с Его Государевы службы, не дошед до указных мест, с дороги сбежали».

Землевладельцев, принявших у себя беглецов из войск, как гласил указ, ожидало лишение поместий и вотчин. Если же дезертир оказался в деревне без согласия вотчинника или помещика, наказание было иным:

«А которых даточных беглых примут приказчики ваши и старосты без вашего ведома, и тем приказчикам и старостам учинить наказанье, бить кнутом нещадно и взять их самих с женами и с детьми в Киев на вечное житье»

Тем же, кто в Москве в нарушение правил приютил пришлых и не сообщил о них в приказы, царь повелел «самим быть в солдатской службе».

Но и в последующие годы, судя по указам, число желающих, говоря современным языком, зарегистрировать у себя приезжих не увеличивалось. И царевна Софья Алексеевна, правившая после смерти брата от имени царей-соправителей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича, решила подойти к делу другим способом. 8 апреля 1684 года жителям Москвы под страхом жестокого наказания предписали составить списки всех живущих у них на дворах пришлых людей и передать их в Земский приказ. А для их регистрации в этом приказе было повелено «учинить особую записную книгу».

Новшеством было и другое. Все прибывшие в столицу для работ люди, кроме холопов, привезенных своими хозяевами в качестве прислуги, обязаны были всегда иметь с собой «выписи» из записей в приказных книгах. В одном из образцов подобных бумаг, утвержденном 22 апреля того же 1684 года, подробно указывались все данные о предъявителе, включая происхождение, прошлый и нынешний статус и семейное положение с указанием возраста и имен детей. «Выпись» содержала и описание внешности ее получателя. В указе приводился следующий пример:

«А по смотру Гришка плосколик, нос прям, глаза серы, волосом голова темноруса, ус и борода и груди рус, в верхних зубах щербина, ростом середней»

«Выписи», как правило, заверялись подписями дьяка и подьячего, так что представляли собой серьезный документ. Создание системы надзора за прибывающими в столицу два года спустя, в 1686 году, дополнило поручение объезжим головам, имевшим функции, частично совпадающие с нынешними начальниками отделений полиции, следить за тем, чтобы никто не держал пришлых без записи и «выписей».

Казалось бы, с установлением полицейского контроля уже никто не сможет уклониться от регистрации по месту пребывания в столице. Но вскоре после освобождения от навязчивой опеки сестры царь Петр Алексеевич выяснил, что ситуация ничуть не изменилась и среди обитателей Москвы немало неучтенных, по большей части специализирующихся на кражах и грабежах. А его попытка искоренить сокрытие неучтенных пришлых с помощью крупных денежных штрафов не принесла ровным счетом ничего.

Однако юный царь не оставлял усилий для прекращения неуправляемого передвижения и расселения подданных по стране. Ведь на его проекты преобразований требовались огромные силы и средства. А без более или менее точных данных о числе жителей городов и весей было непросто организовывать пополнение армии и флота, отправку работников на постройку кораблей, каналов, дорог и городов. И что было не менее важно — без затруднений собирать подати для пополнения казны.

После повторных неудач с наложением штрафов на скрывающих пришлых людей царь решил изменить саму систему поиска скрывающихся в Москве от учета. Вместо призывов к владельцам жилья и угроз, а также поручений объезжим головам, больше напоминавших пожелания, он, по сути, дополнил систему контролем на местах и облавами на приезжих. Объезжий голова должен был осматривать подведомственную ему часть Москвы не в сопровождении стрельцов, как прежде, а со знавшими всех в лицо местными людьми. А ответственность за поиск «гулящих людей» царь, кроме объезжих, возложил и на самое близкое к народу начальство. В указе от 2 апреля 1695 года он приказал:

«И будучи тем объезжим в объезде, а в слободах старостам, и десятским, и всяким урядникам, а в стрелецких слободах слободчикам смотреть, чтобы во дворах и в харчевнях и в торговых банях и на дворах… никаких гулящих людей отнюдь не было, а были б всякие люди с поручными записьми и с записками»

Мало того, патрульным того времени и ответственным лицам предписывалось проверять подлинность поручных записей и «выписей», списывая с них копии и сравнивая описания пришедших и приехавших в стольный град с приказными книгами.

«Путем новых налогов»

Насколько точно и бескорыстно исполнялось царское поручение, судить трудно. Но, чтобы получить данные для успешного и полного использования главного имевшегося в его распоряжении ресурса — человеческого, Петр Алексеевич еще в 1693 году приказал провести перепись московских жителей и повторять ее ежегодно. Три года спустя московскую систему контроля за пришлыми распространили на Казань, проведя одновременно перепись и там. А 5 декабря 1697 года в сибирские города для переписки дворов и межевания земель был отправлен дворянин И. Кочанов.

Затем настала очередь Астрахани, Брянска, Курска и Московского уезда. Но подворную перепись жителей всех губерний провели только после окончания шведской войны, в 1709–1710 годах. Причем, как писал историк М. В. Клочков, основной причиной ее проведения, как и создания губерний, стали финансовые затруднения:

«Наиболее сильным мотивом к введению нового управления была нужда в деньгах для текущих потребностей; путем изменений в организации сборов, путем новых налогов предполагалось получить достаточно средств на удовлетворение государственных нужд и тем устранить хронический дефицит в бюджете».

Предполагалось, что с последней подворной переписи страны 1678 года население должно было вырасти. Ведь на Руси, как считалось и тогда, и много позднее, человеческий ресурс неисчерпаем. Но как показали расчеты видного политического деятеля, историка и публициста П. Н. Милюкова, подробно исследовавшего полученные в 1709-1710 годах данные, за три десятилетия количество податных дворов не уменьшилось только в отдаленных от старой и новой столиц Казанской и Сибирской губерниях. Убыль дворов на территориях, отнесенных к Архангелогородской губернии, составила 40%, Ингерманландской — 40,5%, Смоленской — 21,2%, Московской — 24,8%, Азовской — 13,7%, Киевской — 2,2%.

Из 19 376 «убылых дворов» не удалось установить причины отсутствия жителей в 3,6% случаев. Обитатели 0,9% опустевших дворов нищенствовали и разбойничали, 8,8% — законно перешли в другие сословия и в другие места. 20,4% — исчезли в результате правительственной деятельности — мужики были взяты в солдаты или отправлены на какие-либо работы.

Обитатели вымерли в 5613 дворах, что составляло 29% убыли

Но самые большие потери принесло бегство людей. Из-за него обезлюдело 7214, или 37,2%, податных дворов.

Однако царь-реформатор все равно повысил налоги. Полученные в результате переписи цифры он просто проигнорировал и разделил всю необходимую для пополнения казны сумму по территориям, считая, что население с 1678 года не уменьшилось. Так что в итоге подати стали неподъемными для подавляющего большинства их плательщиков.

А потому бегство крестьян не прекратилось, несмотря на введение паспортов, ограничение расстояний, на которое позволялось отъезжать от своих сел и деревень без разрешительных документов, и прочие запреты. К примеру, десятилетия спустя, в 1767 году Екатерина II требовала от подданных, чтобы «никто и ни под каким видом, и какого бы звания ни был, не имеющих паспортов и письменных видов людей и крестьян в домах своих держать не отваживался».

В отличие от многих других петровских нововведений, основные элементы его системы регистрации по месту жительства пережили своего создателя. Впрочем, как и его представление о том, что население страны может быть вечным и главным источником пополнения казны.

Евгений Жирнов