Парадоксы охраны памятников архитектуры

За восстановление памятника архитектуры судят, за снос или незаконное строительство — милуют. Что бы это значило?

Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия»

С высоких трибун часто говорят о том, что отечественные памятники архитектуры без частных инвесторов не спасти, что их нужно в реставрацию завлекать и заманивать преференциями, льготами, почетными грамотами и всяческим бережным отношением.

И это очень правильно.

С высоких трибун столь же часто говорят о том, что разрушителям отечественного наследия нужно препятствовать, противостоять и вообще поступать с ними по всей строгости закона.

И это еще более правильно.

Но если спуститься с высоких трибун, то открываются интересные парадоксы. Частных инвесторов в восстановление наследия грозят привлечь к суду, а вот разрушителей норовят уберечь от возмездия.

В подтверждение — три истории трех домов.

История первая, оптимистическая. Новозыбков

Однажды в 2014 году преподаватель Высшей школы экономики Наталья Краснова оказалась в городке Новозыбкове Брянской области и влюбилась в деревянный дом фабриканта Осипова (1898 года постройки). Так уж неотразимы были резные узоры на фасадах и башенка со шпилем? Что с того, что башенка покривилась, а дом, казалось, дышал на ладан? Это ведь был дом-мечта.

«Мы хотели купить старинный дом под реставрацию. Ездили в Коломну, Владимир, Зарайск, смотрели умирающие дома. В конце 2013 года я стала смотреть на Avito. В декабре попалось объявление — в каком-то Новозыбкове продается за миллион рублей особняк. Мы поехали и через три недели стали собственниками дома Осипова»,— рассказывает теперь Наталья Краснова журналистам.

Наталья с мужем Дмитрием Кузиным купили старинный особняк, заброшенный еще в 1990-е, и принялись его восстанавливать — на свой страх и риск.

О том, что это здание — памятник архитектуры, по словам супругов, их никто не предупреждал. В официальных документах никаких обременений на эту тему прописано не было.

С другой стороны, по внешнему виду дома с башенкой и готическими окошками наличие охранного статуса можно было заподозрить, да и перечни памятников архитектуры в Брянской области отнюдь не секретны. Но тем не менее семейная версия такова: не знали.

Вдобавок только что обретенную историческую недвижимость надо было срочно спасать. «Дом умирал,— пишет Наталья Краснова в соцсетях.— Умирал уже много лет. Ветрами давно сдуло кровельное железо, дожди заливали сруб более 15 лет, гниение бревен сруба и стропил крыши уже нельзя было остановить, начался лавинный обвал штукатурки, резной висячий декор сильно прогнил и обваливался, падали и разбивались на осколки бетонные наличники окон, гнилые бревна уже не выдерживали тяжести двухметровых оконных блоков, и те просто вываливались из проемов, прогнили деревянные конструкции башни».

Новые хозяева привлекли к делу знакомых реставраторов, причем лицензированных, известных удачным восстановлением других памятников деревянного зодчества на средства частных инвесторов — «Дома со львами» в Саратовской области и Асташовского терема в костромских лесах. Разработали проект восстановления дома, набрали кредитов (по которым до сих пор не расплатились) и принялись его реализовывать. Все отпуска и выходные проводили в Новозыбкове. В доме хозяева намеревались устроить культурный или образовательный центр.

Работы шли несколько лет, причем в прямом смысле слова на глазах у всего города. Стройку-то не утаишь, да никто из нее и не делал секрета. Наоборот: запустили посвященный дому сайт, завели в соцсети профиль дома, публиковали в нем новости и репортажи, водили в дом экскурсии, не скрывались от местных журналистов, с 2014 года исправно писавших о реставрации. Выправили кренившуюся башню, перестроили аварийные стены, стали приводить в порядок интерьеры.

Местные краеведы и активисты Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры радовались: в кои-то веки в их городе частный собственник реставрирует исторический дом, да еще и не тайком, все готов показывать и рассказывать.

И вдруг в декабре 2019 года в офис реставрационной компании позвонили из Управления по охране объектов культурного наследия Брянской области и пригрозили лишением лицензии, а хозяевам — привлечением к суду. Потому что работы на объекте культурного наследия не были с управлением согласованы. А по всем законам такое согласование требуется.

Где было управление начиная с 2014 года, почему оно пять лет безмятежно наблюдало за незаконными работами и не пыталось вмешаться или предостеречь собственника — неизвестно. Возможно, профессионалы брянской госохраны были заняты: в последние годы региональный орган охраны памятников несколько раз реорганизовывали, об одном из его руководителей общественники даже публиковали в областных СМИ обличительные письма со списками утраченных исторических объектов… В 2017 году, например, когда в Брянске частный собственник сносил средь бела дня дом купца Баженова, работники охранного управления «отчитывались» в СМИ: вышли на объект, оставили рабочим телефон, чтобы собственник позвонил, а он не позвонил — «сделали что могли». Дом, естественно, снесли.

Зато в Новозыбкове, подождав пять лет, госорган проявил всю строгость в отношении самовольных реставраторов.

Как пишет Наталья Краснова, она позвонила в управление, и разговор вышел такой: «Поступил сигнал, и они обязаны на него отреагировать. Что за сигнал? Молчат.

По-человечески они меня понимают, благодарны за спасение дома, но обязаны подать в суд. Почему никогда со мной раньше не связывались? Потому что не могли никак найти мои контакты. С 2014 года! На вопрос, что мне теперь делать, отвечают: "Как что делать? Ждать, когда будет повестка в суд"».

Если она будет, хозяевам исторического дома грозят, скорее всего, административная ответственность и штрафы.

После поднявшегося в Новозыбкове и Брянске шума Управление по охране памятников Брянской области, судя по всему, решило судебное преследование пока не форсировать. Представители госоргана встретились с инвесторами-партизанами и «предложили "дорожную карту" по формированию пакета документов, которые в дальнейшем исключат недопонимания в реставрационной и надзорной линиях работ», как аккуратно формулирует Наталья Краснова.

Дай бог, чтобы эта «дорожная карта» привела памятник к окончанию реставрации.

Я вовсе не за то, чтобы инициатива по реставрации и восстановлению памятников за свой счет освобождала от исполнения законов. Но странно было бы увидеть, как государство пять лет не вмешивается в процесс, а потом, когда он уже доведен почти до финала, приходит и говорит: «Нарушаем? Пройдемте, граждане».

История вторая, патетическая. Уфа

В столице Башкирии только что начался очередной судебный процесс по делу о сносе объекта культурного наследия — «Дома с мастерской» на улице Нехаева, 110.

Его уничтожил в августе 2019 года — без всяких разрешений и согласований — частный собственник, врач Финат Нигманов. Он просто нанял рабочих, чтобы расчистить земельный участок от старых построек.

Теперь собственник говорит, что об охранном статусе ничего не знал. Это не совсем точно: даже если и не знал, то узнал в процессе сноса от сотрудников Башкультнаследия — республиканского Управления по охране памятников. Они пытались остановить экскаватор: пришли на место вместе с полицией. Но, когда полицейские уехали, экскаватор вновь заработал и быстро расправился с памятником архитектуры.

Вообще-то уничтожение объекта культурного наследия — это в чистом виде 243-я статья Уголовного кодекса. Башкультнаследие подавало заявление в полицию, но уголовное дело не возбудили.

Врача-разрушителя привлекли к административной ответственности и присудили к штрафу в 40 тысяч рублей.

Но упорное Башкультнаследие на этом не остановилось и в декабре 2019 года добилось судебного решения о восстановлении порушенного памятника за счет владельца. Согласно ему, Финат Нигманов обязан был возместить весь комплекс расходов по воссозданию объекта — около 25 млн рублей.

Что тут началось! Многочисленные публикации в республиканских и городских СМИ о семье несчастных врачей, которых хотят пустить по миру из-за какой-то «развалюхи». Судебные апелляции, жалобы в Москву. Дошло до того, что делом заинтересовался Следственный комитет РФ. Его руководитель Александр Бастрыкин дал башкирским следователям поручение провести проверку ситуации, изучить доводы pro et contra и даже дать правовую оценку действиям (бездействию) местных чиновников.

Не исключено, что именно этот общественно-политический резонанс способствовал тому, что буквально на днях — в январе 2020 года — Ленинский районный суд Уфы отменил свое же решение о взыскании с собственника уничтоженного памятника 25 млн рублей. Башкультнаследие с таким поворотом дела не согласилось — предстоят новые судебные туры.

Я не знаю, чем кончится эта история, но на данный момент мораль сей басни получается простая: разрушителям наследия как бы дается сигнал — крушите, не бойтесь. Подстрахуем, пожалеем, жалостную кампанию в прессе устроим, а не поможет — СК призовем на помощь, чиновников-контролеров приструним.

Да и людям государевым, за охрану памятников ответственным, сигнал: и на вас закон в случае чего найдется, развалюшки свои охраняйте, но уважаемых людей не обижайте при этом.

Скажите, попахивает бредом?

А какие еще выводы можно сделать из этой истории?

История третья, фантастическая. Ростов Великий

Ростов Великий знаменит не только ансамблем Ростовского кремля (Митрополии), который включен в Предварительный список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. В Ростове есть еще окружающая весь центр города внушительная земляная крепость XVII века. С валами и бастионами, построенная выписанным из Голландии мастером Яном Корнилием ван Роденбургом. Теперь из Нидерландов ездят в Ростов изучать его заграничное творение.

Так вот, прямо на валах этой земляной крепости, с видом на Ростовский кремль, некий частный собственник, предприниматель, глава многодетной семьи Александр Сидоров построил себе домик. Милый такой, в 140 квадратных метров. Без всяких согласований, в границах территории объекта культурного наследия, что строжайше запрещено законом.

Справедливости ради надо сказать, что домик тут и раньше был, только площадью чуть более 12 квадратных метров.

Начиная с лета 2018 года областной Департамент охраны культурного наследия выписывает хозяину предостережения и предписания о сносе незаконного и несогласованного строения, загораживающего к тому же вид на Ростовский кремль, без пяти минут объект всемирного наследия.

Собственник поначалу «парировал», что он намеревается открыть в своем самострое некий этнографический музей. Но в законе об охране памятников нет исключений для этнографических музеев.

И тогда собственник оспорил предписание охранного департамента в Арбитражном суде Ярославской области. И выиграл: суд признал предписание незаконным, приняв во внимание… заключение ООО «Строй-Фаворит» об отсутствии нарушений проекта зон охраны Ростовского кремля. Как будто оно может подменить собою разрешение госорганов или акт государственной историко-культурной экспертизы.

Это решение суда обжаловано Департаментом охраны памятников, в феврале 2020 года будет суд второй инстанции.

Но при этом, как сообщили мне в госоргане охраны памятников Ярославской области, во властные московские инстанции, не исключая Администрации президента РФ, «рассылается информация, дискредитирующая департамент, о том, что действия департамента направлены на лишение жилья многодетной семьи».

Прямо-таки продолжение уфимской истории. Там врачей охрана памятников пускает по миру, в Ростове Великом охрана памятников детей выгоняет на улицу… А жить многодетная семья собиралась, видимо, в этнографическом музее.

Общественники-градозащитники Ярославской области тем временем пишут обращения в прокуратуру, российский Комитет ИКОМОС, Комиссию РФ по делам ЮНЕСКО, Центр Всемирного наследия: мол, Ростовский кремль еще во Всемирное наследие внести не успели, а виды на него уже уродуют.

Постскриптум

Охраной памятников, похоже, в России и впрямь вскоре начнут детей пугать. Очень удобно: стоит вспомнить о законе, защищающем наследие, застройщики начинают прикрываться гуманными профессиями, прекраснодушными намерениями и детскими страданиями. У какого ж судьи сердце не дрогнет?

Но чем больше таких исключений из правил, тем меньше, собственно, наследия, которое эти правила охраняют и сохраняют. А когда правила исчезнут, потому что охранять станет нечего, тогда и исключений не потребуется.

На таком фоне суд, которым грозили людям, восстановившим памятник в Новозыбкове, кажется воплощением старого принципа «Бей своих, чтоб чужие боялись». Вот только кто ж будет бояться, если выяснится, что принципы тут, увы, ни при чем и когда «своих» бьют, «чужих» запросто могут помиловать?