Алексей Тарханов о Petit h в Москве

В московском ГУМе 4 марта дом Hermes откроет выставку Petit h. Вы знаете, что такое Petit h? Давайте я расскажу. Прекрасная французская марка Hermes гордится тем, что она создана художниками, а не бухгалтерами. Но тем не менее там есть кому считать деньги и есть что считать. Очереди на парижской Фобур-Сент-Оноре и на улице Севр не уменьшаются. Мастерские едва успевают выпускать сумки, платки, шали, косметику, посуду, обувь — все-все-все. И во всех случаях качество прежде всего.

Я гостил на фабрике Hermes, которая производит ремешки и браслеты. Передо мной широким жестом разворачивали цветные кожи. Их было множество, они лежали на столах и стеллажах, и мастера объясняли с гордостью, почему лишь малая часть куска пойдет в дело: «Здесь царапина, здесь не совсем та краска, которой хотелось бы, и вообще марка на "большую букву Н" не потерпит малейшего несовершенства». Как ни был я восхищен, а все же меня интересовала судьба остатков и обрезков, достойных лучшей участи. Куда они-то пойдут? Именно там, на фабрике, я узнал о марке на маленькую букву h, o Petit h.

Марка Hermes — которую мы, забыв про бога, зовем, словно пирожные-макароны, «Эрме»,— семья. «Маленькая h» появилась тогда, когда Паскаль Мюссар, племянница легендарного Жана-Луи Дюма, решила открыть мастерские, где не то чтобы перерабатывали, а обыгрывали все, что не нужно было «большому Н», но составило бы счастье любого ремесленника и дизайнера.

Художникам предложили работать, отталкиваясь не от первоначальной идеи продукта, которому должно покориться побежденное сырье, а совершить обратный путь. Возьмите, маэстро, вот эти обрезки кожи, вот эти неровные пуговицы и надорванный шелк и создайте что-то новое. По сути, это вариант народного искусства, только в качестве основы художники получали то, с чем работали в мастерских Hermes. А в мастерских Hermes работают, повторюсь, со всем на свете. Тут не только кожа, не ставшая браслетами. Тут фарфор, в котором оказались невидимые миру слезы, тут шелк, который окрасился немного не так, как предполагалось, тут ткань, которая вчера вышла из моды и должна дожидаться завтра, когда снова в моду войдет. К тому же есть еще и дерево, есть высокотехнологичный пластик, с которым работают, например, создатели седел. Есть стекло и хрусталь, которые выпускают на старинной мануфактуре Сен-Луи, где отсев по цвету и прозрачности жестче, чем на первом туре конкурса Чайковского. Или серебро, из которого знаменитые столовые приборы делает Puiforcat, делает-делает да нет-нет и немного ошибается. Есть у Hermes даже золото и драгоценные камни, которые использует для своих коллекций ювелирный дизайнер, а заодно и обувной гений Пьер Арди. Впрочем, не буду врать: бриллианты и золото в мастерские «маленькой h» не поступают.

«Наш подход не ограничивается повторным использованием. Здесь творчество облагораживает забытые материалы»,— говорила Паскаль Мюссар. И нынешний руководитель Petit h Годфруа де Вирье с ней согласен: «Роскошь и поделки, творчество и ручная работа, в этом "дух Hermes"».

Чем хороши вещи «маленькой h»? Тем, что и серии тут сверхмаленькие, а то и вовсе уникальные предметы, в которых главное — импровизация. Почти скульптура, напоминающая работу Коненкова, умевшего увидеть в коряге женские бедра, или Сидура, превращавшего чугунные трубы в человеческие тела.

Petit h была названа с самого начала Laboratoire de recreation. Понятная любому французу игра слов, в которой есть и «пере-творчество» (re + creation), и воссоздание, воскрешение, и просто recreation (помните школьные рекреации), которое означает отдых, перемену. Это была действительно перемена в отношении к роскоши, которой сказали: «Отдохни пока!»

Мне представляется очень интересным, что проект был начат еще до того, как весь «тяжелый люкс» помешался на ответственном потреблении и безотходном производстве. И очень важным то, что Petit h воспевает неправильности, случайности, отклонения от стандарта. Вспомните филателистов: «неправильные» марки с дефектами печати, ошибками составляли счастье коллекционеров. С правильными — конверты доходили по адресу, только и всего, а вот неправильные входили в коллекции и стоили иногда миллионы. Не так сформированная пуговица или стеклянный шар с вкраплениями кварца несовершенны, но индивидуальны, решили мастера.

«Маленькая h» взяла на себя еще и объединяющую функцию. В «Большом Н» множество мастерских и сотни мастеров, каждый из которых стремится к вершинам в своей профессии. Это специалисты, но попробуйте специалиста по коже заставить выдувать стекло на фабрике Сен-Луи. А вот мастера Petit h имеют дело со всем многообразием Hermes и даже больше, потому что сталкиваются с отклонениями от генеральной линии, которые называются «отходы» просто потому, что другого слова еще не придумали. В этом тоже тот «дух Hermes», о котором говорит Годфруа де Вирье.

Работы «маленькой h» базируются на «вторичном сырье», но никак не выглядят вторичными. Известны случаи, когда, созданные в порядке recreation, они переходили затем в основной арсенал Hermes. И все же они не смешиваются, а живут отдельно, хоть и расположены по соседству в том же парижском пригороде Пантен. Petit h самостоятельно ездит на гастроли, устраивая выставки в двух десятках главных городов мира,— дошла очередь и до Москвы. Не просто выставки, разумеется, а выставки-продажи — и не стоит ждать на них бросовых цен. В этом «маленькая h» выступает как большая. Прищепка для белья за €60 — запросто. Визитницы за 300–500 и цветные шнурки для кроссовок, которые могут стоить больше, чем иные кроссовки, тоже легко. Можно считать это дерзостью, можно принять за игру. А можно решить, что изобретательность стоит еще дороже, и такой вещицы ни у кого не будет. Что Petit h одна такая, что это искусство, а искусство требует жертв. Сейчас и от вас.

Алексей Тарханов