Как новые методики меняют экономическую статистику

Согласно информации Счетной палаты (СП), опубликованной на официальном сайте, изменение Росстатом методологии расчета ряда статистических показателей «привело к изменениям на информационной панели мониторинга национальных целей». Что это значит?

Светлана Сухова

Если совсем просто, то смысл в следующем: цифры, демонстрирующие, как продвигается реализация заявленных в майском указе планов, стали иными. За исключением трех позиций (численность населения, уровень бедности, рост экономики) в остальных случаях наблюдалось повышение итоговых цифр. Наибольший «рывок» зафиксирован по части ускорения технологического развития: если в 2017 году удельный вес инновационных предприятий составлял 7,5% от общего числа компаний, то в 2018 году — уже 20,8%, а в прошлом году — 19,8%. И все потому, что учету стали подлежать только те организации, как пишут эксперты СП, у которых есть потенциальные возможности для осуществления инновационной деятельности. В итоге хотя до показателя достижения наццели по ускорению технологического развития (50% к 2024 году) еще далеко, но все же до него стало гораздо ближе, чем было пару лет назад. А все потому, что изменение показателей в результате изменения методики их расчета, безусловно, меняет цвета макроэкономической палитры страны на куда более оптимистичные.

Переменчивые проценты

Еще одна наццель — рост доходов и пенсий: к 2024 году первые, согласно майскому указу, должны расти темпами не ниже 2,4% в год, вторые — не ниже инфляции. Что ж, по крайней мере, в отношении пенсий заветный порог оказался значительно ближе, чем годом ранее: если в 2018-м рост пенсий составил 0,8% (при годовой инфляции 4,3%), то в прошлом году (данные за январь — декабрь) — 1,3%, при инфляции 3%. На прошлой неделе Владимир Путин сообщил, что нынешние темпы инфляции упали уже до 2,4% годовых, то есть разрыв между ростом пенсий и инфляцией еще сократился. И все бы ничего, но в отчете Счетной палаты можно найти такой пассаж: «ускорению (росту пенсий.— «О») до 1,3% в январе — ноябре 2019 года способствовала низкая база 2018 года (тогда в IV квартале было снижение на 0,5%)».

Теперь о доходах. Они тоже растут. По крайней мере, согласно статданным: за январь — декабрь 2019 года — на 0,8%, тогда как годом ранее было лишь 0,1%. Но в абсолютном выражении это немало! Как пояснил «Огоньку» директор центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович, 0,1% — это примерно 60 млрд рублей дополнительных доходов, которые получили россияне. А если речь идет о повышении доходов на 0,8%, то это уже почти полтриллиона рублей: «Вроде как цифра невелика, но для людей — существенна».

Эксперты Счетной палаты отмечают, что прошлогодний план по достижению наццели по увеличению доходов россиян был не просто выполнен, а перевыполнен: ждали роста в 0,5%, а получили 0,8%! Но при этом все осторожно замечают, что «динамику показателя нельзя назвать устойчивой из-за разнонаправленных внутригодовых тенденций». Речь о снижении доходов на 1,8% в I квартале прошлого года, сменившемся резким ростом на 3,1% в III квартале. В октябре прошлого года, когда данные за III квартал были обнародованы, это вызвало бурную реакцию экспертного сообщества. Так, в частности, директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев заявил, что «оценка Росстата вызывает большие сомнения, поскольку не коррелирует с другими макроэкономическими показателями», а бывший глава Росстата Александр Суринов подтвердил, что не знает причин резкого роста реальных доходов в III квартале и что «методика оценки реальных доходов несовершенна».

В самом же Росстате взлет цифр объяснили тогда «увеличением в структуре доли серой заработной платы». Иными словами, новая методика подсчета позволила сократить «ненаблюдаемую часть доходов» (процент «теневых заработков»). Но последняя все еще велика.По словам Георгия Остапковича, «Росстат не видит примерно 22% доходов россиян, которые формируются в неформальном секторе, а это, по данным Минфина, приблизительно 12–13 трлн рублей». Эти доходы Росстат досчитывает через расходы. Последние видны полностью или почти полностью. Таким образом, когда образуется разница между расходами и доходами в пользу первых, то на эту величину Росстат и увеличивает значение доходов. Такая вот методика.

При этом с апреля прошлого года Росстат публикует данные по реальным располагаемым доходам россиян, вычисленным и по старой, и по новой методике. Разница есть, но несущественная — не то, чтобы из минуса вдруг возник плюс. И все же картина явно изменилась в лучшую с точки зрения реализации наццелей сторону: расчеты доходов по новой методологии позволили говорить о падении их по отношению к 2014 году «всего» на 8%, а не на 10% (согласно расчетам по старой методике).

Сортировка по бедности

С уровнем доходов тесно связан другой показатель — уровень бедности. Наццелью 2024 года было провозглашено ее снижение до 6,6%. Однако если в 2018 году бедность сократилась до 12,6%, то в прошлом году она опять подросла — до 13,1%. При этом на сайте Счетной палаты уточняется, что «существенный рост реальных располагаемых денежных доходов россиян в июле — сентябре 2019 года позволил снизить уровень бедности в III квартале», но в годовом исчислении (январь — декабрь) он вырос на 0,5%. Что невольно наводит на мысль: у какой же группы населения наблюдался рост доходов?

По словам Георгия Остапковича, если бы он был равномерным по всем трем группам (высоко-, средне- и низкодоходным.— «О»), то это — позитивное явление. Но этого не случилось, все наоборот — бедность выросла. «В таком случае есть все основания предполагать, что в прошлом году сработал "эффект Матфея": "…Ибо всякому имеющему дастся и приумножится" (Мф. 25:29), и рост доходов произошел за счет их увеличения преимущественно у представителей высокодоходного населения»,— убежден Остапкович. А это уже рискованная тенденция и по части сохранения реальных финансовых проблем у низкодоходного населения, и по части увеличения уровня неравенства в обществе.

К методологии статических подсчетов этот нюанс касательства не имеет, зато имеет другой: с этого года должна начаться публикация статданных о бедности в ее многомерном измерении, но при этом заявлено, что цифры достижения целевых показателей майского указа будут считаться по прежней методике (то есть численность россиян с уровнем дохода ниже прожиточного минимума и ниже границы бедности, установленной на международном уровне). И в чем тут фишка, стоит разобраться.

Многие серьезные эксперты справедливо ратовали за введение многомерного измерения бедности, так как отечественная социальная политика давно нуждается в корректировке и адресности. Но у корректировки много измерений, и подгонка под удобную отчетность — одно из них.

Судите сами.

В этом году предполагается в дополнение к абсолютному и относительному исследованию уровней получать и иные данные. В частности, использовать Индекс многомерной бедности (ИМБ), позволяющий рассчитывать количество лишений, с которыми индивид сталкивается изо дня в день (например, проблемы со здоровьем, условия проживания, отсутствие образования). И по этой шкале в разряд аутсайдеров попадает едва ли не четверть россиян. Новые методики позволяют измерить также, имеют ли индивиды или домохозяйства доступ к минимальным благам — питанию, одежде, жилью — по принятым в обществе стандартам. В этом случае в категории нуждающихся оказываются уже 13 с небольшим процентов граждан (что соответствует нынешнему показателю уровня бедности, который фигурирует в официальных сводках). Но с этого года предполагается публиковать еще и Индекс социальной исключенности, который оценивает выпадение индивида из экономической и общественной жизни и сферы социальных услуг. А при использовании этого инструмента в сочетании с другими методологическими новациями картина меняется разительно: получается, например, что число тех россиян, кто одновременно «беден» по ИМБ, депривирован и социально исключен,— всего 5%. И достаточно через год-другой согласиться с тем, чтобы взять такое сочетание за основу определения бедности, как наццель окажется почти достигнутой. Без лишних затрат.

Резервы пересчета

В этом году ожидаются изменения и по подсчету индекса промышленного производства. Еще в конце января на сайте Росстата было сообщено, что данные об индексе промпроизводства за январь — декабрь 2019 года сформированы на основе 2010 базисного года, а «с отчета за январь 2020 года в качестве базисного года при расчете индексов производства будет применяться 2018 год».

Казалось бы, что с того, что изменилась «точка отсчета»? Как выясняется, это меняет многое, потому что другим становится соотношение компонентов индекса: если в 2010 году доля обрабатывающей промышленности была больше половины, добывающей — превышала треть, а на производство электроэнергии и водоснабжение приходилось все остальное, то восемь лет спустя доля добычи выросла, а обработки уменьшилась. Так оно и в действительности: за последние годы по понятным причинам исправный рост показывали сырьевые сектора экономики. Стало быть, если их вес в составе индекса увеличится, вырастет и сам показатель, что позволит, по мнению аналитиков, не только поднять цифры по производству (причем задним числом), но и повысить оценки роста ВВП.

Последний показатель входит в число национальных целей и должен составить 3,3% в год (к 2024 году). По оценке Минэкономразвития, рост ВВП в прошлом году достиг отметки 1,4% ВВП, что, конечно, выше планировавшихся 1,3%, но ниже зафиксированных годом ранее 2,3% ВВП. Тут занятная деталь: рост ВВП в 2018 году, по мнению ряда экспертов, также объясняется изменениями в статданных — была пересмотрена динамика развития строительства и ряда других показателей. Если теперь задним числом будет пересчитано и промпроизводство, то и цифра роста ВВП изменится в лучшую сторону с точки зрения достижения целевых показателей.

Заложники системы?

Впрочем, сводить весь сюжет с пересчетами и переменами в расчетных методиках только к зловредному умыслу манипулировать показателями тоже не стоит. Ситуация не столь одномерна. Как пояснили «Огоньку» в Счетной палате, следует различать изменение методики расчета показателей и их пересчет задним числом («регламентные корректировки ретроспективных показателей»). Последние проводятся «на постоянной основе» и неизбежны, «так как массивы многих данных не могут быть обработаны одномоментно, и сначала делается оценка показателя, а затем происходит его уточнение на основе поступающих данных». Особенно ярко, по мнению экспертов СП, это заметно на примере расчета ВВП: «первая оценка года появляется через месяц и в течение следующих двух лет несколько раз корректируется».

Что же до изменения методик, то это (по мнению экспертов СП) нередко происходит вследствие обновления международных рекомендаций: «Яркий пример — переход с системы национальных счетов 1993 года на систему национальных счетов 2008 года». А до того «в 2003–2005 годах российская статистика переходила от общесоюзного классификатора отраслей народного хозяйства (ОКОНХ), разработанного в 1976 году для советской экономики, к общероссийскому классификатору видов экономической деятельности (ОКВЭД), который, в свою очередь, базировался на статистической классификации видов экономической деятельности, принятой в Европейском экономическом сообществе (NACE). И этот переход привел к существенному изменению статистических данных».

Получается, Запад во всем виноват? Нет, конечно же, хотя внешний фактор надо учитывать. «Смена методик расчета того или иного показателя происходит из-за изменений международных методик, в том числе "статистической библии" — системы национальных счетов (СНС). СНС меняется по мере того, как меняется жизнь. Аналогичные процессы происходят во всех статистических службах цивилизованного мира»,— пояснил «Огоньку» Георгий Остапкович. По его словам, каждая страна действует в соответствии с рекомендациями системы нацсчетов, которые разрабатывает Статистический департамент ООН, и другими международными методиками. Но у каждой — свой акцент.

И притом что Росстат регулярно подвергается международному статистическому аудиту, ни одно изменение его методики не происходит без согласования со всеми заинтересованными министерствами, ведомствами и экономическими экспертами России.

Поэтому по меньшей мере странно звучит отповедь Росстату, данная министром финансов Антоном Силуановым в прошлом году: «Реальные доходы населения — важнейший показатель, который входит в состав указа, подписанного президентом. Как его считает Росстат, знает, наверное, только Росстат. Качество счета этого показателя ужасное, к нему большие претензии». Сказано жестко, хотя представители Минфина, как выяснил «Огонек», активно участвовали в разработке новой методики и даже представляли замечания, кстати, учтенные (более того, это ведомство, как и другие, визировало ее перед утверждением). Быть может, проблема в том, что Росстат слишком зависим от мнения и одобрения властей?

Многие эксперты именно в этом видят основную проблему «лукавых цифр» в официальной отчетности. И указывают на возможный выход из замкнутого круга: данные независимого статистического ведомства, выведенного из системы исполнительной власти, подконтрольного (как та же Счетная палата) парламенту, вызывали бы большее доверие и со стороны экспертного сообщества, и, что не менее важно, инвесторов. Чем не опция?..