Орель Бакс, Bacs & Russo

Знаменитый аукционист и заслуженный деятель часового искусства Орель Бакс артистически ведет торги часового отдела аукционного дома Phillips и руководит жюри Grand Prix d’Horlogerie de Geneve. Слушать его из зала — большое удовольствие, поговорить о его работе — еще большее.

— С вашим приходом Phillips стал основным ньюсмейкером часовых торгов.

— Phillips узнаваем. Один из клиентов сказал мне, что даже если бы каталог не был подписан, он увидел бы нашу руку в подборе часов, деталировке фотографий, описаниях и даже в макетах. Мне это было очень приятно, ведь, значит, команда Bacs & Russo отличается собственным стилем, да это и немудрено: она состоит не из важных директоров и консультантов, а из настоящих часовых фанатов.

— Вы не только стучите молотком, вы еще и видный деятель часового искусства, к примеру, председательствуете в жюри женевского Гран-при. Это помогает вам добывать редкие часы для продаж?

— Нет никакой коммерческой связи между моими функциями, но поскольку я страшно любопытен, в обеих ролях я многому учусь и могу одновременно развивать как одну мою сторону, так и другую.

— Как была организована ваша работа с Zenith над специальной моделью El Primero? Есть ли планы сделать нечто подобное с другими марками?

— Совместные модели Phillips и Zenith стали чистой импровизацией. Это был успешный проект, но еще больше я оценил возможность помочь благотворителям, которые заботятся о детях. Планов продолжать такие проекты у нас нет, но мы всегда открыты часовым приключениям.

— Перед последними женевскими торгами вы выставили в зале прекрасную коллекцию, принадлежащую Жан-Клоду Биверу, создателю Hublot, бывшему часовому патрону LVMH. Вы собираетесь ее продавать?

— Эта выставка имела огромный успех в Женеве, ездила с нами в Гонконг и в Нью-Йорк. И хотя мы ясно обозначили, что эти вещи не продаются, мы получили множество предложений, как и сам господин Бивер, кстати. И он, и мы эти предложения отклонили.

— Вы выступаете исследователем в каталогах, куратором на выставках и аукционистом на торгах. Какая сторона вашей деятельности вам милее?

— Я авантюрист и ненавижу рутину, значит, люблю сюрпризы, открытия и ритм работы, который постоянно меняется. Каждый новый день не похож на предыдущий, каждый день у меня есть возможность учиться и развиваться, каждый день приносит удовлетворение.

— Ваш последний мировой рекорд — продажа Rolex Daytona Paul Newman за $17,8 млн — наделал шуму. Но ведь, наверное, случались и неудачи?

— Стоимость часов — понятие субъективное, как картины или любого другого предмета коллекционирования. Конечно, во многих случаях моя первая оценка меньше, чем та сумма, которую готов отдать рынок. И наоборот, иногда моя любовь к часам может споткнуться о реальность, что меня, бывает, разочаровывает, к счастью, не слишком часто.

— Почему вы больше не ведете торги Only Watch? Ваше выступление там было очень успешным.

— Позволю себе ответить вам словами Люка Петтавино, основателя Only Watch и президента Ассоциации борьбы с миопатией, который говорил, что этот аукцион не принадлежит никому, но принадлежит всему человечеству, он даже сравнил его с олимпийским факелом, который передается из рук в руки. И мы были счастливы принять этот факел в 2015 году и провести одни из лучших торгов этого филантропического марафона.

— Вы артистично продаете. Как вы работаете с публикой, как убеждаете снова и снова повышать ставки?

— Честно говоря, я не считаю себя продавцом часов, я скорее «матчмейкер».

У меня одно желание: найти для каждых часов достойное их запястье, а для каждого запястья — правильные часы.

Единственное оружие, которым я в этом располагаю, это моя искренняя страсть к часовому искусству — ну и дар речи, чтобы выражать эту страсть и разделять с коллекционерами.

— Приходит ли ваша дочка посмотреть на торги, которые ведут ее родители — вы и ваша жена Ливия Руссо?

— Да, наша дочка приходит посмотреть на аукционы, которые проходят в Женеве. Она полна любопытства и четверть часа способна нас слушать, пока не заинтересуется чем-нибудь еще. Она еще не подхватила вирус любви к часовому искусству.

— Не пора ли вам открыть школу аукционистов?

— Еще один проект, который я отложу на пенсию,— как и многие другие проекты, которые я держу в голове.

— Вы ведете торги на многих языках, сколькими вы владеете?

— Всего четырьмя: немецким, французским, итальянским и английским. Если не считать пятым мой родной швейцарско-немецкий. Мне хочется увеличить их число и заговорить еще и на китайском, арабском, испанском и русском.

Беседовал Алексей Тарханов