Спорный момент
Итоги года и тренды судебной практики на мероприятии адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры»
4 февраля 2020 года в отеле The Ritz Carlton в Москве состоялась деловая дискуссия по подведению юридических итогов года EPAM Litigation Day, организованная адвокатским бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» (ЕПАМ). На мероприятии эксперты подробно осветили актуальные тренды судебной практики и обсудили грядущие тенденции, в том числе опираясь на опыт бюро в разрешении различных категорий споров.
Фото: Константин Кокошкин, Коммерсантъ
Дмитрий Дякин:«За последние пару лет количество споров в арбитражной системе возросло на 70%»
Модератор первой сессии партнер бюро, соруководитель судебно-арбитражной практики Дмитрий Дякин рассказал об интенсивном росте популярности банкротства — как института привлечения к субсидиарной ответственности, так и общего оспаривания сторонами сделок в рамках банкротной процедуры. Что касается дел об оспаривании решений третейских судов, то в результате третейской реформы их количество снизилось более чем на 80%. В целом же, по словам господина Дякина, сохраняется тенденция к увеличению споров в арбитражной системе: за последние пару лет их количество возросло на 70%.
Валерий Еременко: «Количество дел по ответственности менеджмента неизменно растет, причем не только в делах о банкротстве, но и в корпоративных спорах»
Советник бюро Татьяна Невеева в своем выступлении сосредоточилась на последних тенденциях оспаривания сделок с заинтересованностью. Она обратила особое внимание на п. 17 Обзора судебной практики от 25 декабря 2019 года по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах, согласно которому сделка общества может быть признана недействительной по иску участника и в том случае, когда она хотя и не причиняет убытков обществу, тем не менее не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, не выразившим согласие на совершение соответствующей сделки. По мнению спикера, руководство обществом всегда связано с риском и столь расширительное толкование закона здесь неуместно. Дальнейшее развитие института, по ее мнению, возможно в сторону применения ст. 10 ГК РФ, но для подтверждения злоупотребления правом необходимо будет доказать, что неаффилированные и неподконтрольные лица совершили сделку с намерением причинения вреда. «Пока же институт стоит на месте, а спорадически возникающие идеи о том, как прикрыть моменты злоупотребления, просто создают почву для корпоративных конфликтов»,— заключила она.
Советник ЕПАМ Владимир Пестриков рассказал о ключевых трендах судебной практики в санации и банкротстве банков. По его словам, практика, формирующаяся сегодня в этой области, сильно влияет на все прочие виды споров, будучи флагманской как по суммам споров, так и по количеству банкротств кредитных организаций. В числе основных трендов, отмечаемых юридическим сообществом,— уход судов от формального подхода: сегодня они глубоко анализируют сущность сделок, оценивая их равноценность, мотивы и наличие разумной экономической цели, то есть, как правило, смотрят не только на основную сделку, но и на те, что ее сопровождали. «В практике суды ссылались на способы исполнения сделок, краткосрочность, полномочия подписанта, необычный объем сделок ну и, конечно же, на наличие аффилированности или связи с банком или его должностными лицами»,— прокомментировал господин Пестриков.
При оценке вопросов аффилированности и взаимосвязанности суды используют косвенные доказательства. Кроме того, по словам спикера, в прошлом году была сформирована позиция, когда суды толковали несколько сделок как взаимосвязанную цепочку, по правовой природе приравнивая их к единой сделке и применяя к ним реституцию. Также, по наблюдениям господина Пестрикова, в процессе доказывания часто используются сложные оценочные экспертизы: оценка бизнеса, финансового положения группы лиц и другие виды оценки, например акций санируемого банка, которая занимает тысячи страниц. Оценивая такие сделки, суды подробно анализируют специальное законодательство о банкротстве и нормативные акты ЦБ РФ.
Указанные тренды характерны и для субсидиарной ответственности в банкротстве. При оценке вопроса, является ли лицо контролирующим должника, преобладает критерий реального фактического контроля. По закону возможно солидарное привлечение к ней нескольких контролирующих лиц, а Постановление Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 года №53 прямо допускает возможность наложить ответственность в долях и определить степень вины каждого лица. «Встречается позиция судов, когда привлечение к субсидиарной ответственности возможно за создание в банке такой системы управления и внутреннего контроля, которая позволила руководителю банка совершать убыточные сделки»,— добавил спикер. При этом, по его словам, обычно не привлекают к ответственности главных бухгалтеров, а также членов кредитного комитета, службы управления рисков, то есть руководителей внутренних органов, не предусмотренных корпоративной структурой. Заключительный совет Владимира Пестрикова присутствующим в зале банковским юристам прозвучал так: «Нужно внимательно проверять сделки, оценивать кредитные риски и четко вести документооборот».
Советник Ирина Косовская рассказала о ключевых новеллах в сфере IP, отраженных в Постановлении Пленума ВС РФ от 23 апреля 2019 года №10 «О применении части 4 ГК РФ». В частности, в Постановлении Пленума ВС РФ закреплено, что теперь споры, касающиеся средств индивидуализации (за исключением наименований мест происхождения товаров), подведомственны арбитражным судам независимо от субъектного состава.
Кроме того, появилось дополнительное ограничение на наложение обеспечительных мер, поддержанное Роспатентом. ВС РФ постановил, что решение о принятии обеспечительных мер в виде запрещения ответчику и другим лицам совершать определенные действия, в том числе о запрете Роспатенту рассматривать возражения против предоставления правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, совершать действия по государственной регистрации, должно приниматься с учетом того, что в случае удовлетворения иска непринятие именно этих мер затруднит или сделает невозможным исполнение судебного акта. Рассказала она и о нововведениях в области допустимых доказательств — например, теперь, чтобы признать таковыми аудио- или видеозапись, согласия на их проведение того лица, в отношении которого они производятся, не требуется. В числе других важных разъяснений Пленума — возможность приостановления производства по делу о нарушении исключительных прав под разбирательство в Палате по патентным спорам. «Вместе с тем на сегодняшний день мы не нашли ни одного решения, где бы суд приостановил разбирательство до окончания рассмотрения спора в Палате по патентным спорам со ссылкой на данное разъяснение»,— сообщила госпожа Косовская. Также внимание слушателей было обращено на то, что Пленум ВС РФ устранил неопределенность, с какого момента исключительное право на товарный знак подлежит защите, а также указал на ограничения на изъятие и уничтожение товара при параллельном импорте.
Возможностью пересмотра дел по новым и вновь открывшимся обстоятельствам следует воспользоваться, когда споры осложнены множеством лиц и параллельными процессами (как правило, они включают мультиюрисдикционные процессы, банкротство и корпоративные споры), считает старший юрист бюро Станислав Карандасов. «Пересмотреть дело можно и в случаях отмены акта или сделки, лежащих в основе решения суда, изменения законодательства, правоприменительной практики или в случае, когда процессуальные возможности регулярного обжалования исчерпаны. Например, когда применение очевидных правовых конструкций не увенчалось успехом, следует продолжать защищаться, воспользовавшись этим процессуальным инструментом»,— предложил юрист.
Говоря об актуальных тенденциях международного направления арбитражных споров и споров в иностранных государственных судах, советник Владимир Таланов посетовал, что «часто приходится подключаться к работе в экстренном режиме». По словам господина Таланова, в условиях заметного мирового роста протекционизма инструменты разрешения споров пока недостаточно используются для возможного влияния на регуляторную политику в иностранных государствах. В то же время бизнес может использовать международные инструменты оспаривания, например инициируя торговые споры в суде ЕАЭС или органе по разрешению споров ВТО, в том числе для решения своих задач по корректировке иностранного законодательства. «Россия сейчас открыта к тому, чтобы инициировать и поддерживать торговые споры в интересах отечественного бизнеса»,— рассказал он.
Простых, быстрых или единственно верных решений в делах об исполнении санкций США вне национальной юрисдикции не существует, рассказал советник бюро Виктор Раднаев. Оспорить применение санкций в рамках национального суда, озабоченного защитой национальной экономики, может быть крайне затруднительно. Поэтому «любое дело в национальном суде надо строить таким образом, чтобы в дальнейшем оно могло оказаться в международном суде», посоветовал господин Раднаев.
Иллюстрируя масштаб вывода активов за рубеж, старший юрист Антон Березин процитировал слова экономиста Сергея Глазьева: «Между офшорами и российской экономикой вращается примерно полтриллиона долларов» — и привел банковскую статистику, по которой совокупный объем проблемных активов на балансе российских банков в 2019 году превысил 10 трлн руб. Согласно Панамским документам, в числе излюбленных юрисдикций бенефициаров крупных российских и украинских компаний по-прежнему числятся Кипр, Нидерланды и Британские Виргинские Острова: при попытках розыска зарубежного актива эти офшоры являются ключевыми. Поэтому до начала судебного разбирательства крайне важно понять, какая юрисдикция является наиболее правильным и подходящим местом для подачи иска. Для этого господин Березин советовал прояснить ряд факторов: от ликвидности, реальной стоимости и сложности структуры владения активами до поиска других кредиторов, которые могут попытаться наложить взыскание на то же имущество.
Среди эффективных механизмов, доступных за рубежом, господин Березин назвал discovery order: его суть заключается в том, что американское законодательство позволяет участникам зарубежного разбирательства просить федеральные суды США истребовать доказательства от лиц, находящихся на территории Америки. Кроме того, информацию можно получить и по механизму Norwich Pharmacal Order: «Ходатайство о предоставлении информации подается лицом, против которого было совершено противоправное действие, для того чтобы понять, кто это действие совершил, обосновать или доказать требование, отследить активы»,— объяснил господин Березин.
Евгений Ращевский: «Инициация трансграничных споров — это рабочий механизм, и им нужно пользоваться»
Модерировавший вторую сессию партнер бюро руководитель практики международных арбитражных и судебных споров Евгений Ращевский обратил внимание слушателей на то, что «российское право в английском суде, который феноменально популярен по российским делам, живет своей жизнью» и за те 20 лет, что Высокий суд Лондона рассматривает дела с российским элементом, фактически выросло там в собственную подотрасль.
Адвокат Оксана Гогунская, чей доклад касался применения российского права английскими судами, в частности общей деликтной статьи 1064 ГК РФ, подтвердила, что английские суды действительно ориентируются на решения высших судов РФ, хотя в России эти решения не считаются нормами права. «Если эксперт в английском суде основывает свою позицию на решении ВС РФ, судьи подходят к этому с уважением. Они воспринимают ВС как равный суд в другой юрисдикции»,— рассказала она.
В свою очередь, господин Ращевский призвал чаще обращаться к международным судам и дал несколько практических советов, позволяющих снизить риски в таких судебных разбирательствах. При разделе в российском суде совместно нажитого имущества супругов, владение которым осуществляется через трасты, российский суд, как правило, отказывается применить регулирующие трасты иностранное право так, как его применил бы суд страны common law. «У нас феноменальная ситуация в праве: траста нет, но траст есть. Итогом может стать негативная преюдиция, и надо заранее подумать, в какой форум подавать иск»,— рекомендовал господин Ращевский.
Второй ошибкой может стать выбор неблагоприятного места арбитража. Например, при выдаче кредита кредитор обратится в иностранную юридическую фирму, которая составит для него контракт по английскому праву, по умолчанию включив туда арбитражную оговорку на LCIA. Между тем во внутреннем законодательстве Великобритании прописана норма о том, что страна признает зарубежные процедуры о несостоятельности в случае, если они не выходят за рамки определенных критериев публичного порядка. «Возможна ситуация, когда кредитор при невозврате кредита обратится с иском в арбитраж, а заемщик подаст на банкротство в одной из стран Евросоюза. Английский суд признает банкротную процедуру, арбитраж будет приостановлен, и кредитору придется идти в банкротство»,— резюмировал господин Ращевский. К прочим ошибкам в трансграничных процессах, по его мнению, также следует отнести игнорирование «прокредиторского» настроя английской юрисдикции и неиспользование всех средств защиты и сбора доказательств.
Андрей Воробьев: «Для повышения уровня юридической привлекательности рынка недвижимости важно не только совершенствовать нормы права, но и развивать инфраструктурные проекты, способствующие правовой защищенности участников рынка, в том числе институт страхования титула собственника и систему распределенного реестра операций с недвижимостью».
На третьей сессии юристы обсудили вопросы, связанные с недвижимостью. Модератор сессии партнер Андрей Воробьев обозначил основной юридический риск, снижающий инвестиционную привлекательность недвижимости. «Необходимо устранить обстоятельства, приводящие к возникновению споров об оспаривании титула и доказывании добросовестности покупателя»,— отметил он. Анализируя практику оценки судами добросовестности приобретателя недвижимости, необходимо не только совершенствовать нормы права, но и развивать инфраструктурные проекты, способствующие правовой защищенности участников рынка, например институт страхования титула собственника, как это делают развитые страны. Принцип caveat emptor (buyer beware, буквально — «покупатель, будь осторожен») реализуется не только через проведение качественного legal due diligence объекта, но и через получение гарантий страхового покрытия риска оспаривания титула. Включение дополнительных крупных игроков—страховых компаний со штатом профессиональных юристов сведет к минимуму риски порочности титула и недобросовестности сторон при заключении сделок с недвижимостью. Однако это не должно стать финансовым отягощением для рынка. К примеру, в США страховая премия по данному риску в среднем составляет $850. У нас в России пока фактически она заградительная: в среднем 10% от стоимости объекта. Способствовать снижению ставки должна система открытости всех операций с недвижимостью на основе блокчейн-платформы, над которой активно работает Росреестр.
Советник бюро Антон Алексеев дал совет покупателям сохранять как запросы продавцу и в уполномоченные органы, так и ответы на них: «Желательно также иметь отчет о правовой экспертизе с соответствующей глубиной исследования — все это поможет в признании приобретателя имущества добросовестным».
О том, как снизить финансовые риски на случай, если контрагент по строительному подряду окажется банкротом, рассказала советник Алина Кудрявцева. В частности, госпожа Кудрявцева предложила при заключении договора подряда прямо предусматривать возможность сальдирования денежных обязательств сторон, а для фиксации факта прекращения таких обязательств оформлять акты сальдирования. Также она посоветовала прописать в договоре условие, согласно которому отзыв лицензии у кредитной организации послужит основанием для предоставления новой банковской гарантии.
Юрист Алексей Шалин считает, что наличие на земельном участке самовольных построек помимо законных объектов не всегда является злом для правообладателя. «Если земельный участок, на котором расположена самовольная постройка, включен в границы территории, где предполагается комплексное развитие, при определенных условиях правообладатель может избавиться от старых объектов, приняв участие в развитии земельного участка по инициативе органа местного самоуправления»,— рассказал он.
Вера Рихтерман: «Судебные разбирательства по вопросам принудительного лицензирования в фармотрасли можно расценивать как сигнал: есть риск, что эта тема может распространиться и на другие сферы экономики»
Вера Рихтерман, недавно ставшая партнером судебно-арбитражной практики, рассказала о новой форме IP-рейдерства — принудительном лицензировании. Пока этот тренд отчетливо сложился только на рынке Big Pharma, но есть риск, что используемые стандарты доказывания могут быть применены и в других отраслях. По словам госпожи Рихтерман, за последние два года с проблемой принудительного лицензирования в отношении разработанных ими инновационных препаратов столкнулись шесть фармкомпаний: когда они начали обращаться с исками о защите своих патентных прав, к ним предъявили встречные требования о выдаче принудительной лицензии. В некоторых случаях на стадии рассмотрения иска о защите патентных прав, еще до предъявления иска о принудительном лицензировании, в том числе по проектам, где интересы представляли юристы ЕПАМ, удалось добиться мирового соглашения, но в отношении двух компаний решения о выдаче принудительной лицензии были вынесены. Тенденция опасна и прецедентна для всего юридического рынка, поскольку позволяет недобросовестным игрокам получать необоснованную прибыль и обосновывать это критериями технического достижения и экономического преимущества, которые не имеют легального определения и пока не получили разъяснения в практике.
В результате за последний год были выданы две так называемые принудительные лицензии в коммерческих целях. Указанные решения не имеют прецедентов в мировой практике: ранее принудительные лицензии на фармацевтические патенты выдавались лишь в связи со вспышками эпидемий, стихийными бедствиями, недостаточным использованием изобретений, а не в связи с наличием зависимых изобретений, то есть эти решения всегда принимались в интересах государства и общества, а не в коммерческих интересах отдельно взятых производителей.
Безусловно, наличие данных споров вызывает крайнюю обеспокоенность профессионального сообщества не только в области фармацевтики и медицины, но и расценивается многими как обстоятельство, свидетельствующее о некотором снижении защиты интеллектуальной собственности в России, которое может получить распространение и в других сферах экономики.
Юрист бюро Александр Милосердов представил главный тренд нового десятилетия — экологические споры — в форме комплексного «экологического пирога». В этом «пироге» найдется работа и для судебного юриста, и для инхауса, и для уголовного адвоката, но преюдиция в таких делах становится очень выборочной, приобретая обвинительный уклон. И прежде чем ввязываться в оспаривание постановлений по делам об административных правонарушениях по экологическим составам, господин Милосердов рекомендовал заранее оценивать все риски, которые могут повлиять на исход последующих, более крупных споров.
«По новым вызовам “мусорной реформы” — территориальным схемам обращения с отходами и спорам о закрытии мусорных полигонов — судебная практика только начинает формироваться, и количество споров будет расти. В ближайшее время мы ожидаем кейсов, связанных с внедрением наилучших доступных технологий» и приостановлением деятельности «грязных производств», подытожил спикер.
По словам юриста Ильи Новоселова, с развитием судебной практики и появлением разъяснений по многим спорным вопросам все большее значение приобретает работа с доказательствами. На конкретных примерах он продемонстрировал, как правильное определение предмета доказывания, поиск и фиксация доказательств позволили добиться победы в суде. Отдельным и крайне важным направлением работы адвоката в современном судебном процессе является выбор кандидатуры эксперта, проверка его квалификации и правильная постановка вопросов перед ним — обоснованное экспертное заключение может перевернуть дело, превратив его из проигрышного в выигрышное.
Его поддержал модератор четвертой сессии партнер и соруководитель судебно-арбитражной практики бюро Валерий Еременко: «В последнее время мы сталкиваемся с тем, что все большое количество дел требует сложной экспертизы по различным вопросам. Суду намного проще выносить решение при наличии экспертного мнения. При этом крайне важно выбрать действительно самых авторитетных в своей области специалистов, судьи также прекрасно знают, кому из экспертов можно доверять. Поэтому выбор эксперта и правильная постановка вопросов зачастую являются решающим фактором для того, чтобы выиграть дело.
Юрист Ксения Томилина рассмотрела методы судебной оценки бизнес-решений сквозь призму субсидиарной ответственности и подчеркнула важность хранения документов общества. «Суды сейчас формально подходят к этому моменту, и если у вас отсутствуют документы, соответственно, сработает предусмотренная в банкротстве презумпция, что именно их отсутствие и привело к невозможности полного погашения требований кредиторов»,— предупредила она.
Советник Олег Буйко сделал особый акцент на подводных камнях, игнорирование которых может существенным образом сказаться на защите прав в споре с поставщиком. Например, при отказе от договора покупателю, во-первых, необходимо убедиться в том, что он имеет на это безусловные основания. Во-вторых, проверить, что право на отказ не утрачено, и помнить о действии п. 5 ст. 450.1, согласно которому покупатель, принимая товар после существенного нарушения срока поставки, это право фактически теряет. В-третьих, зафиксировать все нарушения в претензии и не вести переговоры с поставщиком. «Этот алгоритм необходимо выполнить, потому что ошибка будет стоить дорого: около 30% односторонних отказов покупателей от договора поставки в 2019 году были признаны судами недействительными»,— предупредил юрист.
Ключ к успешной защите в спорах из-за поставки — правильное формирование доказательственной базы. Для взыскания реального ущерба нужно документально подтвердить факт несения расходов либо их неизбежности в будущем. При этом суды крайне неохотно взыскивают в пользу покупателя расходы на выплату штрафов, уплаченных им в пользу контрагентов в связи со срывом поставки. «Были случаи, когда нам удавалось взыскать через суд с поставщика такие штрафы, но доказательственная база в этом случае была усилена наличием преюдициального судебного акта, в котором суды установили наличие причинно-следственной связи между начисленным покупателю его контрагентом штрафом и правонарушением поставщика»,— поделился господин Буйко примерами из практики.
Еще один сложный вопрос — взыскание упущенной выгоды: в прошлом году суды взыскали менее 10% от заявленных сумм упущенной выгоды. По мнению господина Буйко, проблема — в отсутствии у судов устоявшегося подхода к оценке возможности получения дохода. «Но есть одно важно правило: чем ниже цена иска, тем больше шансов на успех»,— рассказал юрист. Поделился он и лайфхаками, как усилить позицию: «Важно получить внесудебное заключение экономиста-оценщика и подтвердить выводы внесудебного эксперта судебной экспертизой. Также, если возможно, кейс следует разбить на несколько и первым подать иск о взыскании упущенной выгоды в небольшом размере, чтобы получить преюдициальный судебный акт в пользу покупателя, что облегчит взыскание упущенной выгоды в оставшейся части».
Денис Архипов: «Корпоративный шантаж и рейдерство всегда на повестке дня»
Модератор пятой сессии партнер АБ ЕПАМ Денис Архипов отметил, что корпоративный шантаж и его жесткая форма — рейдерство — всегда на повестке дня. Приемы и техники корпоративных войн успешно адаптируются под современные реалии: законы ужесточаются, как и практика их применения. Силовой захват уступает место юридическим трюкам и технологиям. Сейчас на порядок легче и безопаснее получить контроль над большим заводом с помощью подписи шариковой ручки следователя, чем над небольшим магазином посредством утюга или пистолета».
Его поддержал советник ЕПАМ Денис Голубев, предупредив, что злоумышленников чаще всего привлекает «ослабленный» актив. Предвестниками атаки чаще всего становятся отход основного акционера от дел либо переход актива к наследникам, внутрисемейные разборки, корпоративный конфликт. Часто злоумышленники трудоустраивают своего человека в компанию для сбора информации и поиска слабых мест. Во время атаки важна общественная позиция, восприятие ситуации со стороны, поэтому оппоненты создают информационный вакуум либо, наоборот, пытаются перехватить инициативу по формированию публичной повестки.
Старые тренды — силовой захват и банкротство — остались, но все чаще применяются внешне легальные юридические техники: веерная подача исков, выкуп крупной кредиторской задолженности, создание личных рисков для бенефициаров и топ-менеджмента. Защита, по мнению господина Голубева, зависит от многих факторов, в том числе от качества работы юридической службы компании. «Грамотно выстроенный корпоративный compliance, работа службы безопасности, информационная безопасность — тот же самый регламент о коммерческой тайне, который зачастую может спасти в суде в споре с недружественным акционером, и постоянный правовой анализ внутренних и внешних процессов компании»,— посоветовал он.
Партнер и руководитель налоговой практики бюро Сергей Калинин назвал основной интригой налоговых споров налоговую реконструкцию. На сегодняшний день Постановление Пленума ВАС РФ №53 от 12 октября 2006 года практически утратило силу, поскольку в Налоговый кодекс была имплементирована специальная статья 54.1 «Пределы прав налогоплательщиков», посвященная борьбе с необоснованной налоговой выгодой. И сегодня налоговые органы, буквально толкуя статью, считают, что она не предусматривает установления фактических налоговых обязательств. Им вторит Минфин: в письме №01–03–11/97904 от 13 декабря 2019 года было сказано, что в рамках ныне действующей ст. 54.1 нет места налоговой реконструкции. «Такой подход гораздо более жесткий и влечет куда более негативные последствия для налогоплательщиков»,— сказал господин Калинин.
Сергей Калинин: «Основная интрига налоговых споров — налоговая реконструкция»
Несмотря на негативный фон, недавно состоялось постановление кассационной инстанции по Уральскому округу, где впервые был поддержан подход о возможности применения налоговой реконструкции в нынешних условиях, с отсылкой на то, что статья никак не противоречит использованию реконструкции. «С одной стороны, есть позиция Минфина, с другой — единичный кейс; возможно, предложение о необходимости делать налоговую реконструкцию появится в законе»,— предположил юрист.
Старший юрист Александр Киселев поведал об изобретательных должниках, скрывающих свое имущество от кредиторов с помощью механизмов семейного права — брачных договоров, алиментных соглашений и т. д.— по принципу «спрячь на видном месте». По мнению юриста, судебная практика готова к такому развитию событий — в качестве примера он привел цитату из Определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 23 декабря 2019 года №305-ЭС19–13326: речь в документе идет об использовании детей в качестве инструмента для сокрытия активов.
Противостоять разделу имущества можно стандартными способами, оспорив брачный договор или соглашение о разделе в суде, но в некоторых случаях можно защищаться более элегантно. Например, текущий подход ВС РФ состоит в том, что заключенное между супругами мировое соглашение связывает только их, и можно включить в конкурсную массу имущество второго супруга, как будто раздел имущества не состоялся — ВС РФ считает, что такое соглашение никак не влияет на кредиторов. Кроме того, можно включить требования в реестр в качестве общих обязательств супругов, и тогда раздел имущества между супругами также утрачивает смысл.
Несколько иначе, по словам господина Киселева, обстоят дела с возвратом имущества, переданного детям в качестве «алиментов»: зачастую кредитор, успешно оспоривший алиментное соглашение, не может вернуть такое имущество, поскольку Семейный кодекс предоставляет алиментам особый иммунитет.
В заключение господин Киселев рассказал о развитии семейного законодательства: «Сейчас на рассмотрении Госдумы РФ находится законопроект №835938–7 по самому масштабному изменению семейного права с момента принятия Семейного кодекса». Законопроект вводит презумпцию общности долгов, которая упростит обращение взыскания на все имущество обоих супругов. Также вводится совместное банкротство супругов — сейчас некий прототип этого института можно сделать путем объединения двух дел о банкротстве супругов в одно производство, но на практике это вызывает затруднения.