«М означает Магритт» во МХАТе имени Горького

На Третьей сцене МХАТа имени Горького выступил театр «черноеНЕБОбелое», один из самых радикальных пластических коллективов России с самой богатой фестивальной историей. Выпавший из российского контекста примерно десятилетие назад, он неожиданно вернулся со спектаклем «М означает Магритт». Среди двух дюжин зрителей его посмотрела Татьяна Кузнецова.

Явление на сцене «доронинского» МХАТа (пусть и малой — Третьей) театра «черноеНЕБОбелое», одного из лидеров отечественного пластического радикализма рубежа тысячелетий,— явная попытка директора Эдуарда Боякова заручиться вниманием и расположением молодежной аудитории. Попытка слишком робкая: за исключением творческой встречи с основателем «черногоНЕБАбелого» Дмитрием Арюпиным, усилий по возвращению в актуальный контекст полузабытой труппы предпринято не было; не было даже программок, из-за чего за точность данных о спектакле корреспондент “Ъ” поручиться не может. А потому не стоит удивляться, что в зале не набралось и трех десятков зрителей.

Между тем труппа с неудобным названием — явление международное: фестивальный завсегдатай, лауреат множества премий и призов, дважды награжденная эдинбургским Fringe First, желанная гостья всеядного open-air в Гластонбери, на котором и представила свой «М означает Магритт». Дмитрий Арюпин создал свой театр еще в 1988 году: вероятно, как раз тогда он и поймал свою жар-птицу — невероятно одаренную актрису-мима Марчеллу Солтан, без которой его проект был бы просто невозможен. Муза и главная актриса всех девяти спектаклей, созданных Арюпиным, обладает не только мощной харизмой, но и уникальным бескостным телом, способным к нечеловеческим, неправдоподобным трансформациям. Ее пластический язык принципиально невоспроизводим — таких физических данных, возможностей и умений нет ни у кого. А потому только эта актриса может воплощать инфернальные фантазмы мужа-постановщика (он же сценарист, светодизайнер, автор саундтреков, художник по костюмам, директор, инженер-технолог), склонного к философствованию на темы мироздания, конца света, бренности жизни, иных миров и прочих высших материй.

Нельзя сказать, что своего пророка отечество не заметило: в начале тысячелетия арюпинские спектакли не раз были номинантами «Золотой маски». Ошеломление их макабрической красотой и запредельными телесными трансформациями актрисы Солтан заставило причислить эти, в сущности, пантомимные шоу с интеллектуальной претензией к разряду «новаций», а саму труппу окрестить «театром иллюзии». Однако к середине 2000-х «черноеНЕБОбелое» исчезло из поля зрения — то ли утратило магию новизны, то ли по причине своей международной активности. И теперешнее выступление труппы на сцене МХАТа оказалось сродни явлению старого доброго привидения.

«М означает Магритт», поставленный в 2009 году, сделан по привычным лекалам. От Магритта в нем узнаваемые внешние символы — безлицые фигуры в плащах и котелках, трубка, трости, птичьи клетки. От Арюпина — начинка и суть: навязчиво долбящий бит саундтрека, номерной принцип композиции, зловещее, сине-фиолетово-красное, мигающее освещение и кабарешный блестящий падающий занавес: разделяя эпизоды, он закрывает центральную исполинскую клетку, давая возможность Марчелле Солтан переодеться в очередного персонажа. По своему обыкновению, к спектаклю Дмитрий Арюпин написал туманное пояснение, где толкует о Мультиверсе — альтернативной вселенной, о Яхве и хасидах, о времени-пространстве и нашем мире, уставшем «от потерявшей всякий вкус жвачки обыденности, годной лишь для минимальной ориентации в пространстве и воспроизводства нового поколения человеческих дроидов».

Однако все эти вселенские категории и образы не разглядеть в спектакле. Марчелла Солтан, чья телесная невероятность за прошедшие годы превратилась в нормальную гибкость, но чья актерская харизма осталась неподвластной времени, исполняет за 60 минут пять пантомимных номеров, меняя маски, костюмы, пластику и аксессуары. Среди ее персонажей человек в магриттовском котелке, но отчего-то в длинноносой черной маске Доктора из комедии дель арте, плотоядно охаживающий манекенный торс в бюстье; и сменившая его в эротическом дуэте с манекеном некая золотолицая «женщина-кошка», и задрапированная в ткань грациозная женщина-статуя, и еще один «магриттовский» тип, дымящий сигарой, и карнавальная венецианская дама в пышном платье. Поставлены номера вполне банально, в них есть повторы, предсказуемость композиции, тоскливая статичность, и ни следа былых иллюзий. Артисты-ассистенты — два актера МХАТа и Ксения Арюпина, одетые магриттовскими обывателями,— семенят мелкими шажками, замирая сбоку на стульях во время номеров Марчеллы, и годятся лишь на то, чтобы дать ей время переодеться.

Похоже, все былое новаторство театра «черноеНЕБОбелое» обеспечивал не режиссер, а его единственная неповторимая актриса, и теперь жизнь этого театрального организма зависит только от ее физических возможностей. Такое уже бывало в истории танцевального театра: искусство Айседоры Дункан погибло вместе с ней, даром что породило тысячи эпигонов. Как бы то ни было, свое место в путаной космогонии современного российского танца «черноеНЕБОбелое» себе обеспечило. Еще двадцать лет назад.