Как Владимир Путин на встрече с транснациональными инвесторами решал, быть ли фондам фондов

11 марта в Ново-Огарево президент России принял нескольких мировых инвесторов российского происхождения, которые сообщили ему, что надо срочно делать фонды фондов и выпускать на дороги страны беспилотные автомобили. С подробностями — специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.

Выбор инвесторов на эту встречу выглядел непривычно. Во-первых, инвесторов было, казалось, катастрофически мало. То есть это означало, видимо, что, значит, столько у нас инвесторов.

С другой стороны, это были в основном люди, которые до сих пор не появлялись на такого рода встречах. Я имею в виду прежде всего Леонида Богуславского, основателя RTP Global (ru-Net Holdings), и Александра Галицкого, основателя Almaz Capital Partners, а также управляющего партнера Altera Capital Кирилла Андросова, когда-то работавшего в российском правительстве.

Кроме них были неизбежный в этой ситуации гендиректор РФПИ Кирилл Дмитриев и первый зампред правления ВТБ Юрий Соловьев.

По информации “Ъ”, первые трое, реальные мировые инвесторы в области высоких технологий, оказались в Ново-Огарево прежде всего благодаря премьеру Михаилу Мишустину, который знает этих людей не первый день, прежде всего по своей прошлой работе. А также приехал гендиректор «Яндекса» Аркадий Волож, которому время от времени отдает должное Владимир Путин. То есть господин Волож был, так сказать, от него.

Когда все расселись за столом, обнаружилась трогательная подробность. Дело в том, что Михаил Мишустин, оказывается, носит с собой книгу Бориса Федорова «Петр Аркадьевич Столыпин». Она у него не просто настольная, а даже, можно сказать, наручная. И сейчас эта книга легла на стол перед Михаилом Мишустиным. А затем на нее легли его очки.

Вот, значит, какие амбиции не дают покоя новому премьеру. Что ж, он задал себе высокую планку. Но может быть, просто господин Путин посоветовал почитать: известно, благодаря кому в свое время, когда президент был премьером, перед Белым домом нашлось место памятнику Петру Столыпину. И теперь Владимиру Путину могло быть видно: да, и Михаил Мишустин читает… Что ж, хуже точно не будет…

— Наша встреча планировалась до того, как начались различные, скажем так, турбулентные процессы на мировых энергетических, а вслед за ними на фондовых и валютных рынках,— счел нужным оговориться господин Путин.— Тем полезнее, мне кажется, тем интереснее будет наша сегодняшняя беседа.

За этим столом он должен был, конечно, высказаться о рухнувших ценах на нефть.

— Хотел бы отметить вначале, что все вы наверняка видите, как реагирует на это Центральный банк России, как реагирует правительство на происходящие события,— заявил президент.— Хочу отметить, что и у одного, и у второго института достаточно инструментов, достаточно ресурсов для того, чтобы сохранять стабильность на фоне макроэкономической неустойчивости.

Вряд ли в этом смысле можно было ожидать каких-то других слов.

— Надеюсь… Я вчера, выступая в Думе, тоже упомянул об этом… Даже не надеюсь, а уверен: Россия пройдет этот турбулентный период достойно, спокойно,— добавил он.

Да, «надеюсь» в такой ситуации было не то слово.

По информации “Ъ”, Владимир Путин уже 1 марта, перед отлетом во Псков, понимал, что произойдет: для этого и собрал нефтяников рано утром прямо в аэропорту Внуково-3. Он искренне считает, что вины России в случившемся нет: перед Россией поставили ультиматум (еще больше снизить квоты на добычу нефти), понимая, что она на него не пойдет. Вот она и не пошла.

— Более того,— продолжил он,— сейчас мы с вами на этот счет поговорим, и думаю, вы меня поддержите, есть все шансы для того, чтобы ключевые отрасли производства Российской Федерации вышли из этой ситуации значительно более окрепшими и готовыми к дальнейшей очень серьезной конкурентной борьбе.

Видимо, Владимир Путин уже привык к мысли, что любой кризис, как и санкции, рожден для укрепления экономики России. С этой мыслью и правда, наверное, легче жить.

— Вы это знаете лучше, чем кто-либо другой: все эти процессы, подобного рода во всяком случае, в чем-то создают проблемы, а в чем-то, наоборот, создают дополнительные возможности,— настаивал он.

Люди за столом, надо сказать, чувствовали себя очень спокойно. Как будто им и не с такими людьми приходилось встречаться (и ведь так, видимо, и есть).

— Вы люди очень опытные, мне очень приятно отметить, что вы занимаетесь не только бизнесом в различных областях, но занимаетесь и инвестированием в российскую экономику, что, собственно, естественно для вас,— и президент даже засмеялся очевидности своей мысли: люди-то все-таки были наши (хоть, может быть, и когда-то.— А. К.).— Я бы отметил особенность, которая чрезвычайно важна для нас сегодня, а именно то, что вы вкладываете средства в высокотехнологичные сферы, и это чрезвычайно важно, имея в виду те стратегические цели, которые страна перед собой ставит с точки зрения перевода всей нашей экономики на инновационные рельсы, на изменение структуры нашей экономики.

И правда, возникал вопрос: да где же они раньше-то были?

С другой стороны, так было даже интересней. Как правило, когда организуется встреча президента с крупными бизнесменами, на нее приходят человек 40–50, и разговора (про который потом все жалеют, что опять не удалось ни о чем поговорить) толком не получается.

Сейчас зато было совсем по-другому.

— Мы со своей стороны будем делать все, чтобы создать для вас соответствующие условия, создать условия для вашей работы, гарантировать эти вложения — капиталовложения, инвестиции,— обеспечить их безопасность и минимизировать различного рода риски, связанные в том числе с деятельностью административных и правоохранительных структур,— закончил президент.

— Уважаемые участники совещания! — вступил Михаил Мишустин.

По его представлению, это и правда ведь было производственное совещание.

— Как вы сказали, Владимир Владимирович,— отметил премьер,— правительство совместно с Центральным банком делает все необходимое для стабилизации. В частности, сформирована, создана правительственная комиссия по повышению устойчивости экономики. Как известно, кризис — это время в том числе для возможностей для эффективных инвесторов, время для грамотных инвестиций в высокотехнологичные направления.

Михаил Мишустин удивительно точно воспроизводил слова Владимира Путина.

— Сегодня,— продолжил он,— здесь как раз собрались те руководители международных инвестиционных фондов, которые заработали, развивая инновационные технологии, и готовы вкладываться в развитие таких направлений, о чем вы упомянули, как искусственный интеллект, биометрия, роботизация, создание технологических цифровых платформ и многие другие технологии.

Считаю, что очень важно именно сейчас создать в России те условия для инвестиций, которые необходимы для работы венчурных фондов и таких инвесторов, и сформировать также российский рынок для инвестирования.

Впрочем, ничего, кроме спасибо, за тех людей, которых он предложил пригласить, сказать было нельзя. Да и эти люди ничего, кроме спасибо, сказать ему не могли.

— Очень важно,— добавил он,— что завтра на заседании правительства мы как раз рассмотрим законопроект о защите и поощрении капиталовложений, который гарантирует безопасность инвестиций в России. Уверен, что те меры, которые в том числе будут описаны в законопроекте, помогут снизить риски для инвесторов, позволят им сформировать более длительные бизнес-планы и в целом укрепить интерес к работе в России.

На фоне происходящего на рынках звучало смело.

— Начну с новости как раз в контексте того, о чем мы сейчас говорим,— произнес Леонид Богуславский.— Новость такая, что наша венчурная компания на 100% частная, работающая как в России, так и на глобальном рынке, что важно, на рынке инвестиций в высокие технологии… прямо сейчас запустила новый, третий фонд размером $700 млн. Мы надеемся, что это будет очень успешный фонд.

Про такой фонд, только на порядок большего размера, мог бы, видимо, много рассказать и Кирилл Дмитриев, сидящий за этим же столом. Но все-таки было интересно: чего такого, чего никогда не расскажет Кирилл Дмитриев, расскажут эти инвесторы?

— Владимир Владимирович,— продолжил Леонид Богуславский,— вы правильно говорили, что высокие информационные технологии и искусственный интеллект через 10–20 лет критично изменят экономику и мир. Сегодня так получается, что технологические гиганты Америки и Китая закладывают основы новой экономики и мирового порядка.

В отличие от России. Увы, и это тоже была не новость. Но все-таки стоило это еще раз сказать, перед тем как перейти к главному.

— Важнейший элемент развития для нас — это размер венчурного капитала в стране вообще, то есть объем венчурного капитала (видимо, есть разница.— А. К.). Страны, в которых больше венчурного капитала и фондов, опережают другие страны,— сообщил Леонид Богуславский.— Поэтому недостаточно делать отдельные проекты, надо запустить массовое технологическое предпринимательство и массовые инновации в высоких технологиях и громко об этом говорить! Необходима сильная пропаганда предпринимательства! Надо пропагандировать россиян, которые добились успеха самостоятельно, это очень важно, это крутые истории!

Предприниматели, похоже, сейчас открывали для себя мир вместе с Михаилом Мишустиным. Это был мир Владимира Путина.

— Хотя ряд инициатив уже запущен и есть стратегия, однако необходимо проектно усилить господдержку высоких технологий в таких секторах, как искусственный интеллект, индустриальные и цифровые технологии, роботы и новые материалы. Очень важно сегодняшнюю ситуацию воспринять как вызов! — продолжал Леонид Богуславский.

К этому господин Путин их и призывал.

— Совершенно ярким примером является то, что произошло в Китае в мае 2017 года, совсем недавно! — воскликнул Леонид Богуславский.— Программа искусственного интеллекта AlphaGo обыграла чемпиона мира по игре в го. Это очень сложная игра, 2,5 тыс. лет этой игре! Когда это произошло… программа выиграла шесть партий подряд… то буквально в течение нескольких недель Госсовет Китая принял программу и развернул серию национальных проектов, которые привели к тому, что в Китае объем инвестиций в искусственный интеллект — $130 млрд! Это ответ на вызов, это очень важно!

Главным было сейчас верно направить Владимира Путина. А то как бы не оказаться перед фактом, что все деньги Фонда национального благосостояния вложены в развитие игры в го (тем более что вскоре во Владивостоке должен пройти соответствующий чемпионат мира).

— Надо существенно увеличить количество венчурных фондов. Сейчас у нас нет большого рынка венчурных инвестиций! — направлял Леонид Богуславский.— Важно, чтобы государственные фонды инвестировали в частные венчурные фонды, тем самым развивать еще сильнее частно-государственное партнерство. Надо обеспечить в целом комфортную среду инвесторам! Честно скажу, она сегодня не такая комфортная, как хотелось бы. Необходимо создание нескольких инновационных центров высоких технологий в ряде городов России: в Петербурге, в Сибири и на Дальнем Востоке. В этих центрах должен быть особый режим в части налогов, приема на работу иностранных специалистов!

Я представлял себе, как эти мировые инвесторы перед встречей сидели и думали, что же такое сказать Владимиру Путину, чтобы все изменилось. Вот что придумали, то теперь и говорили. Может, они не знали, что все это говорили ему и другие люди, и он сам не один год назад.

Возможно, им надо было просто рассказать свои собственные истории, чтобы у него появилось желание или даже жажда, чтобы таких инвесторов стало много.

— Вокруг этих центров будут строиться образовательные экосистемы от начальных школ до бизнес-школ,— продолжал Леонид Богуславский.— Есть отличный опыт «Сириуса» и инициативы МГУ. Но этого недостаточно! Если будут созданы условия, то увеличится поток возвращающихся из-за рубежа наших российских высококлассных специалистов!

Впрочем, ему все-таки, казалось, удалось удивить:

— И последнее предложение. Я считаю важным создание исследовательских, инженерных лабораторий в армии, где способные новобранцы смогут проходить службу, занимаясь высокими технологиями. Считаю, это очень ускорит развитие высоких технологий в нашей стране!

— Мы это уже делаем,— кивнул господин Путин.— Знаете?

— Очень хорошо! — воскликнул господин Богуславский.

— В Анапе (там функционирует военный инновационный технополис «Эра».— А.К.),— добавил президент.

— Но надо как-то широко! — намекнул Леонид Богуславский.— Шире надо!

— Шире надо…— посмотрел на него президент.— Согласен.

— Надо несколько! — настаивал Леонид Богуславский.

— Да, вы абсолютно правы,— господин Путин был вежливым.

— Иначе точечно получается! — не успокаивался Леонид Богуславский.

— И Дальний Восток нужен, и Сибирь нужно обязательно, и европейская часть,— произносил (зачем-то) президент.— Согласен полностью. Спасибо…

То есть нужно было закончить.

Следующим был Александр Галицкий. Он, по моим представлениям, должен был учесть опыт предшественника.

— Остановлюсь на нескольких моментах,— сообщил он.— Наверное, первое, что важно,— это важность потребления инноваций. Это один из важных моментов. Потому что, если вы возьмете любого технологического предпринимателя, он стремится на большой рынок, но самое главное — на быстрорастущий рынок! Мы не можем соревноваться по размеру рынка сегодня с США и Китаем, но темпы роста тоже определяющие: насколько потребляются мои инновации. Исходя из этого нам нужно найти… это возможно сделать в России… надо обеспечить темпы потребления инноваций.

Они, конечно, договаривались, кто о чем лучше скажет, чтобы наконец-то донести.

— Поэтому такое стимулирование потребления продуктов, созданных российскими компаниями, равно как и приобретение этих компаний российскими стратегами и госкорпорациями,— это одна из основ развития венчурной индустрии и предпринимательства в России! — констатировал господин Галицкий.

То есть он предлагал в сложившейся ситуации покупать, похоже, продукцию своих компаний. Что ж, это было разумно. Он по крайней мере не стал терять время.

— Второй, наверное, важный момент — уже об этом было сказано — относительно важности разных индустрий, таких как искусственный интеллект или интернет в целом… Они меняют облик экономики, меняют облик вообще индустрии… И вообще-то меняются бизнес-модели и меняются операционные действия любых компаний,— продолжал Александр Галицкий, находясь в некотором сумбуре одолевавших его, видимо, мыслей.— Поэтому та инициатива, которая была вами выдана в 2018 году, если я не ошибаюсь, по созданию корпоративных венчурных фондов,— это достаточно положительный шаг, но в этом есть и зарытая проблема!

Наконец-то инвестор переходил к частностям, которые на самом деле только и могли быть интересны.

— Мировая практика,— рассказал Александр Галицкий,— показывает, что стратеги достаточно хорошо могут поддерживать компании на поздних стадиях, когда они перешагнули эту черту и стали зарабатывать деньги, стали безубыточными, то есть когда компании уже выросли. Но стратеги не имеют культуры, особенно госкорпорации, естественно, не имеют культуры работы со стартапами, компаниями на ранней стадии!

Он, правда, только что призывал госкорпорации покупать такие, если не ошибаюсь, стартапы.

— Очень часто,— добавил Александр Галицкий,— молодые компании с новыми технологиями даже вступают в противоречие со стратегией больших компаний и госкорпораций, потому что те пытаются удержать конкурентность на рынке, удержать свои прошлые стратегии (это показывает мировой опыт), поэтому и образуется много стартапов вокруг больших компаний.

Все-таки постепенно становилось более интересно.

— Соответственно, с этой точки зрения эти компании могут растить тех, кто понимает, как растить от идеи до выроста,— продолжил Александр Галицкий.— В этом как раз и есть роль венчурных капиталистов, как часто нас называют. Те деньги, которыми управляют, называют умными деньгами, потому что мы помогаем преодолеть эту черту, то, что называют мертвой зоной: когда компания с нуля, от идеи добивается прибыли.

Тут он начал говорить совсем уже по существу, то есть не очень понятно:

— То, что нужно делать в России, что будет разумным шагом,— это создание как раз так называемых фондов, когда госкорпорации и стратеги и, может быть, пенсионные фонды и страховые компании, как это делается в целом мире и в других странах, станут создателями этих фондов, а уже эти фонды фондов будут вкладывать деньги в специализированные венчурные фонды, направленные по направлениям (чтобы не сбиться с направлений.— А. К.), о которых было сказано Леонидом Борисовичем: искусственный интеллект или, может быть, изменение нашей индустрии строительства, потому что там множество технологий привлекается.

Господин Галицкий, без сомнения, был уверен, а главное — понимал, о чем говорит:

— Можно выбирать различные направления для этого. Это должно стать практикой. Про объемы сейчас говорить не буду, но в прошлом году, по-моему, проинвестировано в технологические компании около $200–300 млн всего по сравнению с теми цифрами, о которых говорит Леонид Борисович.

— Можете пояснить? Фонды фондов — на практике как? — кротко переспросил господин Путин.— Пример просто приведите. Как создаются? Конкретно.

— Конкретно: создается пул денег,— совсем просто объяснил венчурный капиталист.

— Допустим, какая-то наша государственная компания…— по-своему осмысливал президент.

— Не одна,— заверил господин Галицкий.— Лучше, когда несколько компаний создали пул денег и определили стратегии, что нужно развивать. Например, искусственный интеллект. Или, например, нужно развить, сделать более интеллектуальной или современной нашу строительную индустрию. Создается специализированный фонд, под который в конкурсе участвует управляющая команда, которая привлекает деньги от этого фонда фондов и, может быть, от других участников, существующих на рынке.

Все оказалось не так сложно.

— И выполняет эту задачу! — с облегчением воскликнул и президент.

— И уже она, собственно, вкладывает деньги в стартапы, которые идут от идеи,— кивнул капиталист.

— Понял,— по-моему, обрадованно констатировал Владимир Путин.— Это действительно корректировка того, что я предлагал, наверное, в 2018 году!

— Да,— в голосе Александра Галицкого сквозило уже, по-моему, некоторое снисхождение.

— Я предлагал,— пояснил между тем президент,— чтобы наши крупные компании создавали соответствующие фонды и им были поставлены определенные задачи, хотя бы близкие к их роду деятельности. Ваше предложение немножко другое!

— Да, оно другое, потому что в рамках больших компаний, это показывает мировая практика, возникает противоречие,— подтвердил бизнесмен.

— Согласен. У нас на практике это так и происходит. Но единственную сложность я вижу, она существенная, хотя, казалось бы, техническая: очень трудно будет убедить коллег, руководителей этих фондов, сброситься в какой-то единый фонд,— Владимир Путин по-прежнему адаптировал информацию для себя.— Но я вас услышал!

— Да, и, наверное, последний момент — это то, что успех венчурной индустрии, вообще высокотехнологичной индустрии определяется, естественно, опытом и знаниями,— счел нужным сообщить напоследок Александр Галицкий.— Очень много выходцев из нашей страны реализовались за это время, даже за последние годы… Эти так называемые юникорны, которые превысили миллиард… В моем портфеле такие компании есть, это и компании Veeam, Acronis, Parallels, RingCentral, Very Wild. Можно называть много названий, которые превысили миллиардные цифры. Соответственно, все эти ребята, когда с ними общаешься, болеют за то, что происходит в России, они готовы помогать.

Сейчас для Владимира Путина, можно не сомневаться, прозвучало много новых слов.

— И то, что поднимался вопрос о комфортных условиях — это безопасность, комфортность условий,— это то, что такое движение и сигнал в эту сторону будут положительными, чтобы весь этот опыт и все остальное перенести сюда,— произнес господин Галицкий.— Мне кажется, это ключевой момент для того, чтобы сделать движение в области высоких технологий в России.

— Как раз хотел продолжить эту мысль,— подхватил Аркадий Волож,— что основы новой цифровой экономики — это творческие люди. В отличие от других отраслей именно люди в этой новой экономике являются генераторами добавочного продукта. Не сырье, даже не деньги, а именно люди! В этом смысле мы в хорошем положении: мы сидим на очень серьезном ресурсе (какая это из госкорпораций, хотелось бы услышать… Или это фонд фондов? Пул пулов?.. Ладно, шутка.— А. К.), у нас много талантливых людей, у нас очень хорошая система технического образования. Это актив!

Аркадий Волож сообщил президенту еще одну новость:

— Сейчас интернета как такового нет, есть цифровые технологии, которые вошли в реальную жизнь, в реальную, регулируемую, зарегулированную жизнь. Она регулируется, потому что это хорошо, потому что это безопасность и так далее. Но чтобы это там прорастало, чтобы технологии росли, сейчас конкуренция переместилась с чисто технологической в регуляторную конкуренцию тоже. Здесь должно быть опережающее технологическое регулирование!

И он быстро овладел своим коньком:

— Мой любимый пример — с автономным транспортом. Беспилотные автомобили. Если взять и посмотреть на регулирующие документы в области автономного транспорта в Китае или Америке, то обычно какое-нибудь постановление транспортного ведомства, как регулировать эту область, начинается с абзаца: «Мы считаем, что наша страна должна быть передовой в области, в этой технологии, поэтому…» Дальше регулирование следует из этой цели, и это прямо в документе! И результат — то, что сегодня в той же Америке можно ездить по обычным городам совсем без водителя.

И Аркадий Волож с горечью констатировал разницу:

— Мы здесь ездим только по Иннополису (городок, построенный недалеко от Казани, на месте слияния Волги и Свияги… То есть вдалеке от магистралей, зато с офисом «Яндекса».— А. К.). Иннополис — это хорошее, но очень маленькое место с очень простыми условиями! Мы хотим ездить по настоящим улицам! Мы не можем, регулирование не позволяет (а может, и слава богу. Представляю себе беспилотный автомобиль на наших беспилотных дорогах, где и без того армия беспилотных автомобилей с прокладкой, как говорится, между рулем и сиденьем…— А. К.). Мы едем в Америку: ездим в Лас-Вегасе, Детройте… Мы сейчас договорились с Казахстаном. Надо сделать, чтобы это было здесь, потому что опережающее технологическое регулирование является таким же конкурентным преимуществом, как сама технология!

— Спасибо, Аркадий Юрьевич,— прокомментировал Владимир Путин и передал слово Кириллу Дмитриеву.

То есть на машинах без водителей лучше ездить в Казахстане.

Как, видимо, делать и все остальное.

Андрей Колесников