У финансовых рынков России относительно слабый иммунитет к коронавирусу

В «Обзоре рисков финансовых рынков» Банк России впервые непосредственно анализирует риски финансовой системы, связанные с распространением коронавируса, а также дает обзор поведения инвесторов в текущей ситуации вплоть до 10 марта. Основные выводы: хотя среди всех развивающихся рынков финансовая система с начала 2020 года реагирует на происходящее наиболее негативно, масштабы происходящего пока не превышают последний «санкционный кризис» 2018 года. Глобализация экономики РФ и, в частности, операций с рублем вносит вклад в общую картину, как и нервное поведение резидентов — в отличие от нерезидентов, которые более рациональны. Впрочем, оценки ЦБ скорее ориентированы на небольшое снижение мирового ВВП и спокойное развитие ситуации с коронавирусом — пока, по крайней мере в ЕС, реализуется более неприятный сценарий.

Опубликованный вчера обзор Банка России (.pdf) формально датирован февралем 2020 года, но аналитики ЦБ успели включить в него основную статистику по состоянию на 6 марта и частично — события на рынках РФ и мира по 10 марта, документ обсуждает в том числе, хотя и на фрагментированных данных, начало отклика финрынков на «нефтяной шок» 9 марта (см. “Ъ” от 10 марта). Впрочем, пока большую ценность имеет сравнительный анализ воздействия на финрынки России именно распространения коронавирусной инфекции, только вчера официально объявленной Всемирной организацией здравоохранения пандемией.

Банк России сейчас в качестве основного внешнего макропрогноза ориентируется на оценки ОЭСР, предполагающие два сценария развития «вирусного» кризиса. Первый — ограниченный эффект, в этом случае мировой ВВП потеряет 0,5% роста в 2020 году, все шоки будут нивелированы уже в 2021 году. Второй — «эффект домино», «заражение» глобальных рынков с 70% мирового ВВП, что сократит мировой рост на 1,5%, не приведет к мировой рецессии в 2020 году и будет ощущаться и в 2021 году.

Очевидно, что в последние дни второй вариант стал выглядеть более вероятным, особенно в случае углубления обвала цен на нефть — но и без него «коронавирусный кризис» развивается все ближе к пессимистическому сценарию.

Так, только объявление ВОЗ происходящего пандемией, само по себе действие чисто формальное и не имеющее собственного значения, вызвало мгновенный обвал индекса Dow Jones в первые минуты сразу на 5%: видимо, столь взвинченно инвесторы не реагировали на подобные новости в течение многих десятилетий.

Важнее, впрочем, среднесрочный эффект. 21 февраля — 6 марта, констатирует ЦБ, экономика России наихудшим образом среди 18 крупных развивающихся экономик реагировала на внешние шоки (в основном ростом доходности госбумаг и падением фондового рынка), хотя в январе и в период 1–21 февраля существенно тяжелее на системные риски реагировали финансовые индикаторы в Турции и Бразилии. Финансовые индикаторы в Китае лишь в феврале были медианными среди других развивающихся стран, сейчас же родина коронавируса имеет наилучшие показатели — впрочем, в Китае инвесторы реагируют скорее на завершение эпидемии в Ухане и в меньшей степени оценивают последствия развивающейся дезорганизации мировых логистических цепочек. Отметим, в случае с РФ изменение спреда по суверенным CDS на пять лет было аналогичным с Бразилией и ниже, чем в менее стабильных с этой точки зрения Турции и ЮАР.

Мировые рынки, исходя из данных аналитиков ЦБ, стали умеренно скептично относиться к России еще в середине февраля, за две недели до нефтяного шока: это показывает, например, изменение во второй половине февраля 2020 года позиций нерезидентов и «дочек» иностранных банков в РФ на валютных свопах и рост объемов их операций на валютном рынке России.

Однако из российского госдолга иностранцы по крайней мере до 10 марта практически не выходили, напротив, как констатирует ЦБ,

ОФЗ в последние дни продавали в большей части российские резиденты вне банковского сектора — покупателями же выступали преимущественно банки-резиденты. Объемы февральских операций с ОФЗ на вторичном рынке были значимо меньше, чем в июне и августе 2019 года и весной—летом 2018 года. Хотя, отмечают аналитики ЦБ, стратегии инвесторов в России в январе—феврале 2020 года отличались от стрессовых сценариев апреля и июня 2018 года, до 10 марта масштабы происходящего позволяют сравнивать «коронавирусный эффект» на финрынках РФ именно с событиями полуторагодичной давности, но не с 2008 и 2014 годами. Полноценного анализа воздействия «нефтяного шока» 9 марта на российский рынок ЦБ не дает — по его наблюдениям, нерезиденты покидали в первую очередь российский рынок акций и лишь ограниченно — государственный и частный рынок облигаций. Можно сделать предсказуемый вывод: «слабым звеном» российского рынка сейчас являются банки, не относящиеся к системно значимым, но не нерезиденты и «дочки» иностранных банков.

Напомним, в развитие ситуации 9–10 марта, когда нефтяной шок начал накладываться на «коронавирусный», внес вклад выходной день на российских биржах 9 марта — фактически обвал цен российских активов и рубля происходил в первую очередь вне страны, в случае с акциями это Нью-Йорк и Лондон, в случае с рублем — в основном Лондон. В обзоре Банк России отдельно анализирует степень «офшоризации» рынка рубля как валюты, отмечая, что с октября 2019 года уже более половины конверсионных операций в паре «рубль-доллар» проводится в Великобритании, а не в РФ. Это естественный и для рубля в сравнении с валютой Бразилии, Мексики и Турции, большая часть которой продается за пределами этих стран, запаздывающий эффект, дополнительных рисков ЦБ в этом не видит. В любом случае у глобализованности экономики России есть и защитные свойства, и негативные эффекты: пандемия коронавируса, особенно в негативном сценарии ОЭСР, проявит и те и другие.

Дмитрий Бутрин