Чем живут российские старообрядцы

Год 2020 войдет в историю не только нашествием коронавируса и падением цен на нефть. Есть событие и более значительное — впервые в истории Россия отмечает юбилей старообрядческого протопопа Аввакума. 400 лет назад родился этот борец за веру, обличитель царя, с которым власти ничего не могли сделать — и сожгли. Потому и называют протопопа «огнепальным»: пламень веры его сильнее огня оказался. После веков жесточайших преследований последователей Аввакума пришла другая эпоха: сегодня 52 субъекта Федерации, крупнейшие российские города принимают участие в юбилейных мероприятиях, старт которым дал президент страны. О том, чем важен для нас стойкий протопоп, «Огонек» поговорил с митрополитом Московским и всея Руси РПСЦ Корнилием. И побывал в старообрядческой деревне на краю бывшей Российской империи — туда бежали от преследований приверженцы старой веры.

Беседовали Екатерина Данилова и Павел Коробов

В небольшой приемной предстоятеля Русской православной старообрядческой церкви пахнет яблоками — большие плетеные корзины с красными и ароматными плодами стоят прямо за дверью. Владыка Корнилий угощает — в пост яблоки самая подходящая еда, говорит он. Подарочек пришел от старообрядцев из Молдавии. Пока митрополит выбирает плоды из корзины, поддавшись любопытству, заглядываем в полуоткрытую дверь кладовки — ба, там штанга! Да, подтверждает владыка (ему в этом августе 73), он занимается спортом, и на велосипеде ездит, и на лыжах ходит. На беговых! — поднимает он палец. Понятное дело, не на гламурных горных. Пока фотограф выбирает лучший ракурс для съемки, взгляд предстоятеля останавливается на фотоаппаратуре — Nikon. «Неправильная у вас техника, — мягко замечает он, — от него все зло пошло».

На стене небольшого скромного кабинета важная фотография: владыка и Владимир Путин в ноябре 2019 года обсуждают два вопроса. Во-первых, празднование 400-летия протопопа Аввакума — оно будет отмечаться на общенациональном уровне и по всей стране, в 52 субъектах Федерации. А во-вторых, возвращение в Россию старообрядцев, которых религиозные преследования разметали по всему миру. Впервые за 350 лет, говорит митрополит, российская власть не гонит староверов, не уничтожает, а помогает и уважает. С этого и начали разговор с владыкой.

— План юбилейных мероприятий, посвященных опальному протопопу, утвержден на самом высоком уровне. Чем важна эта фигура не только для старообрядцев, но и для всех нас?

— Первое, не для записи, а для вас. Аввакум — ударение на второе «а». Вы знаете, что раньше все писалось от руки и на каждом слове ставилось ударение, такая была норма. И сам Аввакум в своих посланиях ставит ударение именно так — на втором «а». Это лирическое отступление. А если говорить о священномученике, огнепальном протопопе Аввакуме, который 400 лет назад родился в селе Григорово Нижегородского уезда, то он для нас — символ стойкости в вере и мужества. Эту свою веру и понимание, что центр жизни человека — Бог, он хранил в самых тяжелых испытаниях. Даже ценой своей жизни, жизни близких. Писатель Валентин Распутин говорил: те люди — а он писал о старообрядцах — были как крепости духовные, сильные помощью Бога и молитвы. А сейчас мы как лавка, торгующая вразнос, — это тоже слова Распутина. Заходи кто хочешь, предлагай что хочешь, бери что хочешь, навязывай что хочешь. Солженицын считал, что, отступив от основ православия в XVII веке, мы пожали 1917 год. К чему мы пришли, начав разрушать фундамент веры? Романовых убили, Русь развалили… Сотни тысяч церквей были разрушены, колокола сброшены, а все религиозное опошлено.

Аввакум — это человек-крепость. Вот эта непоколебимость в вере, когда на костер пойду, но веру не предам, это нам всем завет стойкости. Представьте — 15 лет он провел в земляной яме, и где! — в Пустозерске, в вечной мерзлоте, в темноте, почти без еды. А потом был сожжен. Попробуйте 15 дней просидеть в обычной яме… Господь дал возможность, чтобы он оставил нам свое знаменитое Житие. И нынешнюю возможность — чтобы мы могли сейчас отметить его юбилей.

Мы никогда раньше даже подумать не могли, чтобы так широко отметить эту дату. Ни 100, ни 200 лет назад, ни 300 это было невозможно. Все эти годы были временем самых жестоких гонений. А теперь нас поддерживает и президент, и власти, в том числе и Москвы.

— А от кого исходила инициатива вашей встречи с президентом?

— От него. Да. И теперь, когда я приезжаю в мое родное Орехово-Зуево — а это старообрядческая Морозовская вотчина, первый вопрос: а как вы там с Путиным? Вот ты президенту-то скажи! Будто я чай с ним пью каждый вечер… Есть у нас дедушка Платон. Он и Брежнева ругал, и Ельцину доставалось, а нынешнего президента хвалит.

— Владыка, объясните, что такое старообрядчество сегодня? Сколько старообрядцев в России, в мире? Существуют ли духовные центры, где обучают священников для службы в старообрядческих церквях?

— Я бы проложил мостик к сегодняшнему дню из прошлого. Причиной трагического раскола XVII века стала непомерная гордость. Когда Никон решил стать вселенским патриархом, можно сказать, папой Римским, именоваться царским титулом Великого Государя. Введение трехперстия — это была идеологическая, духовная диверсия, расколовшая русский народ на две части. Историки пишут, что двуперстие было исконно русским, привнесенным с православием из Византии.

Причем задумайтесь о том, как это было сделано. О реформе было объявлено накануне Великого поста, предписывалось, будете молиться трехперстием, а земные поклоны отменяются. Земные поклоны всегда были важны для православного человека — кланяясь, человек всякий раз вспоминает свое падение, а его восстание — это осознание своих грехов, спасение.

Об этом Аввакум и пишет царю Алексею Михайловичу: твои благочестивые родители по таким правилам молились, такие поклоны делали, посты соблюдали, а ты что же? Католический Рим пал и лежит, не вставая, и вы туда же нас ведете, русское не цените, а немецкое вам понравилось.

Сегодня в мире старообрядцев не так много. Но надо понимать, что статистики такой у нас нет и в паспортах нет графы, кто какой веры. Да и вообще невозможно определить, насколько мы верующие, далеко или близко от Господа. Это только Он сам может определить. Кроме того, Церковь имеет еще и мистическое значение; Церковь — это все, кто пребывает в истинной вере, и живые, и мертвые. Туда входят и святитель Иоанн Златоуст, и преподобный Сергий Радонежский. Все мы связаны единой историей, единым телом Господа — Святой Церковью…

А если подойти с количественной точки зрения, то сегодня Русскую православную старообрядческую церковь у нас в России представляют 200 приходов. Примерно столько же за рубежом. Больше всего, конечно, старообрядцев в России. Также Украина, Молдавия и зарубежье.

До революции насчитывали от 10 до 20 миллионов старообрядцев, хотя эти цифры очень спорные. Сейчас в каких-то публикациях называют число старообрядцев от миллиона до трех. Но чем подтверждены эти цифры?

Веру не посчитаешь ни в процентах, ни в тоннах. Дай Бог, чтобы Господь каждого из нас к этой истинной вере привел…

— Но немногих приводит… Сами же говорите об этом.

— Это очень трудный процесс — развитие старообрядчества, то есть православия. Можно ли дать простой ответ на вопрос: «Почему люди не идут толпой к истинной вере?». Старообрядец — это в первую очередь православный человек, христианин. А по-настоящему православным быть трудно. Ведь придя в Церковь, узнав о боярыне Морозовой (умерла от истощения в земляной яме в Боровске.— «О»), посмотрев фильм Досталя «Раскол», почитав исторические исследования, понимаешь, что истинная вера была пронесена через века, не в музее, не в сундуке хранилась. Жизнь отдавали, как протопоп Аввакум, который на костер пошел! Или как боярыня Морозова. Страшные лишения претерпевали — столетиями! Легко ли быть продолжателем этого? Подготовлен ли к этому сегодняшний человек? Нужно быть крепостью, то есть посты соблюдать, молиться помногу, не грешить… и так далее и так далее. А это весьма трудно. Вот приходят некоторые в старообрядческую церковь и говорят: как красиво! Ведь у нас нет лампочек, только свечи горят. И иконы старинные времен Рублева! И пение древнее, знаменное. Посмотрят-посмотрят и говорят: а вот жить так строго мне тяжело. Как ни странно, молодежь легче приходит к истинной вере, потому что у них нет внутренней связи с атеистическими советскими временами.

— Молодежь? Та самая, которая не отлипает от гаджетов?

— Знаете, перефразируя Райкина: как уберечь от гаджетов, когда кругом одни гаджеты? Конечно, от них соблазн, но подчас отдаляет от Церкви духовная слабость самих воспитателей. В советское время, например, в школу нельзя было носить нательный крест, могли ребенка из семьи забрать. Вот родители и говорили: ладно, ты, сынок, сними крест, чтобы тебя не забрали от нас, и не молись при всех. А это же в душе ребенка оставалось…

— А как вы готовите кадры своих священников?

— И тут надо исходить из истории. Единственный епископ после раскола, который дерзнул сказать, что мы не отступим от веры,— Павел Коломенский (лишен кафедры, сослан, юродствовал, был убит.— «О»), его уничтожили. Что сказать о том, как мы восстанавливали свою иерархию, своих пастырей в условиях тех страшных гонений, когда спасались в лесах и в болотах, даже в Китай бежали… Не до жиру было, лишь бы живым быть. Вера сохранялась в семье. У старообрядцев большие семьи, дети с малолетства растут в страхе Божием. Грамоте учили по Псалтыри. И так далее — пребывание в церкви, соблюдение постов. В церкви мальчик — помогал батюшке, своему отцу. Так и сохранили старообрядцы в семье — знаменное пение, очень сложный устав, службы продолжительные. Сейчас в нашей Церкви, слава Богу, больше десяти лет действует училище, которое, надеемся, в ближайшее время перерастет в институт. У нас был свой институт до революции (был построен в 1915 году после указа Николая II от 1905 года «О свободе вероисповедания».— «О»). Но уже через два года настал 1917 год, мы даже первый выпуск не успели сделать. Здание этого института здесь (в Рогожском старообрядческом поселке, где находится резиденция Владыки.— «О»), недалеко от нас, недавно его нам вернули. И на встрече с президентом России в ноябре прошлого года я просил помочь в его восстановлении. Сейчас уже есть наработки, как это делать. Создали совет, институт будет носить имя священномученика и исповедника протопопа Аввакума, надеемся даже памятник протопопу Аввакуму поставить. Планируем открыть институт в 22-м году. Думали сделать это пораньше, но были трудности с выделением денег.

— Тогда сразу вопрос о спорных храмах, которые были отняты у старообрядцев. Возвращают?

— Возвращают. И вот здесь у нас на Рогожском (старообрядческом.— «О») кладбище уже восстановлен Христорождественский собор. Все советское время храм был, можно сказать, в мерзости запустения, его сначала сделали пивной, потом складом, потом он горел. Но уже больше десяти лет как он отреставрирован. Теперь предстоит восстановить и иконостас.

Или знаменитый и красивейший храм архитектора Бондаренко в Гавриковом переулке. Тоже был обезображен, с него были сняты кресты, там была спортивная секция. Много лет мы пытались получить его обратно. И вот теперь стараниями московских властей спортивную секцию вывели, а храм передали нам. Его, правда, еще реставрировать надо. Но главное, что возвратили. Или во Владимире, если помните, справа от Золотых ворот красное здание — Троицкий старообрядческий храм. Он сделан как бы в форме костра в память о сожженных на этом месте старообрядцах. Сейчас там музей хрусталя, но мы надеемся, что этот храм нам тоже передадут. Сейчас мы открываем или реставрируем где-то по десять храмов в год.

— У вас был нерешенный вопрос с Большим театром — колокола со старообрядческого храма в Гавриковом переулке, о котором вы только что говорили, находятся в театре…

— Разговор про возвращение колоколов мы ведем уже давно. Власти нам сказали: отдадим колокола, только сделайте нам на замену точные копии. Но у нас нет таких богатых людей, кто бы это оплатил. Да и как-то странно возвращать свое через покупку своего же...

— То есть староверов-олигархов, как когда-то, сейчас уже нет?

— Олигарх… Что-то похоже на аллигатор… Нет, староверов-олигархов сейчас нет. Я общался несколько раз с состоятельными людьми, они говорят: а мы уже помогаем, имеется в виду РПЦ. Конечно, там и орден дадут, и в газетах пропечатают, но — это традиция не православная вообще-то.

— Но были ведь старообрядцы-олигархи до революции. Многие даже финансировали русскую революцию 17 года…

— Были отдельные случаи, но сказать «многие» — будет явным преувеличением, это были единицы на фоне многомиллионного старообрядчества. Староверы всегда молились и воевали за царя, несмотря на гонения. Старообрядцы, вошедшие в Думу, выступали за ограниченную монархию. Прекратились гонения в 1905 году, когда Николай II даровал религиозные свободы и приравнял старообрядцев к другим религиозным конфессиям.

Мы говорили о жесточайших гонениях романовской власти. Но и после дарования свобод старообрядцам нельзя было совершить крестный ход, нельзя было отпевать на кладбище. Люди хотели свободно молиться, но их ограничивали в этом. Поэтому старообрядцы делали все возможное, чтобы добиться полной свободы. Конечно, не через революцию и насилие, а мирным путем, чтобы гонения не повторились вновь со стороны царской власти, которая столько их притесняла.

К кровавому перевороту, который произошел в 1917 году, старообрядцы совершенно непричастны и его точно не поддержали. Знаете, как сказала о революции наша бабушка из моего родного Орехово-Зуева, «грянула реворуха». Как она хорошо слово подобрала — тут и разруха, и заваруха.

Эта «реворуха» смела и старообрядцев. Ведь старообрядцы больше всех пострадали от революции. Казаки были старообрядцами. Те, кого называли кулаками — зажиточные крестьяне,— многие были старообрядцами. Промышленники — все эти Морозовы, Кузнецовы, Солдатенковы и т.д., ведь их лишили практически всего. Если верить статистике, 70 процентов своих капиталов они держали в России.

— А как же Савва Морозов…

— Савва Тимофеевич Морозов, к сожалению, забыл заветы отцов, отошел от Церкви и связался с большевиками — он был с ними связан через Красина. Горький, Ленин просили у него денег на издание за границей революционных газет. Но, когда в 1905 году пролилась кровь, Морозов понял, с кем имеет дело, и прекратил им помогать. И скорее всего, это и было причиной его смерти. Бесы, как назвал их Достоевский, окружили его и убили. Из-за этого полиса… (речь о гибели Морозова в Канне, после того как он передал Марии Андреевой, гражданской жене Горького и своей любовнице, свой страховой полис на сумму 100 тысяч рублей на предъявителя.— «О»).

Так что говорить, что старообрядцы сделали революцию, это перекладывать с больной головы на здоровую. Запустили процесс реформы Никона в XVII веке, XVII век породил 17-й год. Тогда начала разрушаться Церковь и Россия.

Нет, не Морозовы революцию сделали, они ее жертвы.

— Но, кроме притеснений внешнего мира, есть ведь и другая проблема. Сами старообрядцы расколоты — есть среди них и поповцы, и беспоповцы. Возможно примирение?

— Нам это как бы в вину ставят. А это наша беда. От чего раздоры происходят? От того, что люди не общаются и не обсуждают на соборах свои общие решения. Например, можно ли после раскола молиться за царя или нельзя? За Петра Первого, например, который был очень жесток по отношению к старообрядцам? Но Апостол-то говорит нам, что надо молиться за власти… Чтобы это решить, нужно собор собрать, умных людей послушать, подумать, проголосовать. А какой может быть собор, когда верующие собираются где-то в лесах? И то — сразу прибегают жандармы, начинаются аресты. В Суздале наших епископов на 20 лет посадили в крепости, кому-то руки рубили, монастыри разоряли и сжигали, те же Соловки разорили. О каких соборах могла быть речь? Поэтому, конечно, люди разбежались по просторам России, и каждый по-своему определял, можно ли молиться за царя или нет. Или — как венчаться, когда нет священника? А откуда он, священник, будет, если епископов всех уничтожили (епископы рукополагают священников на служение.— «О»)? После казни Павла Коломенского у старообрядцев не было епископа. Старые священники поумирали — откуда новых взять? Но ведь церковь не может быть без священника. А кто-то утверждал, что может. Так и получился раскол — на поповцев и беспоповцев. Беспоповцы говорят: мы до конца света никаких священников искать не будем. У них миряне выбирают в своем кругу самого грамотного наставника — это может быть и мужчина, и женщина — и этот человек возглавляет общину. А поповцы искали себе пастыря. Долго, 180 лет искали. И нашли греческого митрополита Амвросия (старообрядческая кафедра была в Белокриницком монастыре (Австрия); по настоянию Николая I Амвросий был удален с кафедры и сослан.— «О»). Но он успел восстановить церковную трехчинную иерархию. А потом еще появились и Русские древлеправославные, или новые поповцы, которые в 1923 году приняли из РПЦ своего иерарха, епископа Николу Позднева, так образовалась Русская древлеправославная церковь, которую возглавляет патриарх Александр. Так что у нас в России два патриарха — Кирилл и Александр.

— Можно ли надеяться на то, что старообрядцы все-таки все объединятся?

— На сегодняшний день скорее мы ближе с РДЦ, и даже с РПЦ, чем с беспоповцами…

— А с РПЦ есть перспектива объединения?

— А зачем? Этот раскол залит кровью мучеников. Как это соединить? Зачем? Мы, кстати, к РПЦ более лояльно относимся, чем они к нам. Когда священники переходят из РПЦ к нам, мы их принимаем в сущем сане. А они от нас нет. Потому что митрополит Амвросий, как считают в РПЦ, неправильный, а значит, и мы все неистинные. То есть от нас надо священника заново рукополагать…

— Вы говорили с президентом о возвращении старообрядцев из-за границы в Россию. Что сейчас происходит, как идет дело?

— Важная тема — переселение старообрядцев из-за рубежа. Они же бежали от преследований во все края Земли. И в Австралию, в Китай, в Америку. После Китая очень многие переехали в Латинскую Америку. Стали там крупными предпринимателями, у них большие фермы, развито сельское хозяйство. Но память, что здесь Родина и могилы предков, жива. И начался процесс возвращения.

Сначала они приехали небольшой группой на разведку. Посмотреть, стала ли безбожная Россия более лояльна к людям верующим. Они проехали по всей России, встречались с представителями власти. Правительство, конечно, внимание старообрядцев направляет на Дальний Восток. Там большие площади, которые нужно осваивать, программа «Дальневосточный гектар». А они, старообрядцы, говорят: какой гектар, нам нужно на семью 300 или 600 гектаров. Чтобы человек 100 переехали и могли работать…

— То есть речь идет о переезде целых общин?

— Да.

— И у властей есть готовность выделять большие участки земли?

— Да, хотя это весьма трудный процесс. Выделение кредитов и другие вопросы надо согласовывать с разными министерствами. Но самое главное, что президент поддерживает переселенцев. Он понимает: русскому человеку сейчас нужно увидеть, что такое верующий человек, как он готов работать, не пить, не воровать, что такое настоящая большая семья. К сожалению, отучился русский человек работать. Посмотрите, сколько сейчас заброшенных земель. Кто сейчас поедет в деревню корову доить? А вот у староверов есть это желание — много-много часов в день работать, эта тяга передается из поколения в поколение.

— Но наша страна очень сильно изменилась. Не получится, что чужбина для староверов окажется более родной и понятной, чем Россия…

— Да всякие истории бывают. Вот приехали первые староверы несколько лет назад на Дальний Восток с большими деньгами — дома, ферму продали. И там один местный районный начальник им говорит: сейчас мы вам все сделаем, сколько у вас денег-то? А они же доверчивые как дети, все деньги отдали. И в итоге ни денег, ни земли. Потом этого чиновника нашли, посадили, но денег так и не вернули. Они мне потом говорят: смотрите, как нас в России встретили. Обокрали, можно сказать, официально. Правда, они, к сожалению, не через государственную комиссию по переселению действовали, а напрямую сами поехали. Неудачно.

— Есть ли статистика по староверам-возвращенцам?

— Есть. Это 150 человек. Примерно такое же количество сейчас думают о возвращении.

— А те, которые вернулись и пожили, не испытывают разочарования?

— Ну во всяком случае они не уезжают. Во-первых, в России родные места, родные могилы. Но есть и другая проблема за границей. Живя компактно, они не могут создавать семьи. Все уже переженились, и степень родства близкая. Или иди в мир и бери в жены какую-нибудь бразильянку, которая о старообрядчестве ничего не знает, или оставайся без семьи. Все-таки в России обрести семью гораздо легче, потому что старообрядцев у нас в стране довольно-таки много, выбор невест большой.

— А вы можете сказать несколько слов про вашу семью, о своих родителях?

— Это коренная старообрядческая семья, которая была близка и с Морозовыми, и с Зимиными. Дом наш на центральной улице села Зуево был, рядом с домом Зиминых. Многие мужчины в семье были бухгалтерами. А вот мой дедушка Костя, в честь которого меня назвали (мирское имя митрополита Константин.— «О»), был помощником мастера на ткацкой фабрике. Простой был человек, но очень талантливый. Пел, рисовал и даже в народном театре играл. У нас же в Орехово-Зуеве большие связи с МХТ были. Потому что Савва Морозов был в МХТ пайщиком и в Орехово-Зуеве построил копию старого МХТ. И так называемый Орехово-Зуевский народный театр был спутником МХТ. Многие думают, что старообрядцы замыкались в своем мирке. Нет, они всегда несли весомый вклад в развитие искусства, науки и техники. Вот ведь первые автомобили и самолеты появились у Рябушинского. У дедушки было много книг, в том числе и собрание сочинений Чехова и Толстого. Я работал на Морозовских фабриках, где и дедушка. Сначала токарем. Когда институт окончил — инженером, у меня 35 лет стажа. А потом как-то с Божией помощью так получилось, что меня на соборе митрополитом избрали. Сколько Господь даст, буду служить Ему и Святой Церкви.