Татьяна Алешичева о том, как Джон Уотерс разделался с 1950-ми и сделал их бессмертными

Джон Уотерс, крестный отец современного трэш-кино, давно стал классиком, которого проходят в киношколах. В 2016-м весь мир отмечал его 70-летие, а на следующий год Линкольн-центр с триумфом провел его ретроспективу. Юбилеи фильмов Уотерса, при выходе регулярно объявлявшихся чуть ли не порнографией, празднуют с не меньшим усердием: каждый из них стал вехой в борьбе с международным пуританством и диктатом так называемого хорошего вкуса. В этом году 30 лет исполнилось «Плаксе» с Джонни Деппом. Татьяна Алешичева рассказывает, как Уотерс, построивший карьеру на издевательствах над всем святым, что есть у западной цивилизации, не побоялся высмеять свое собственное детство в послевоенной Америке и заодно продемонстрировал убожество любых ностальгических настроений

На дворе 1954 год. В кадре — Балтимор, родной город режиссера Джона Уотерса. В средней школе подростки разделились на два лагеря — или скорее на две банды. И это вам не какие-то одинаково безнадежные, маргинальные «Акулы» и «Ракеты» из «Вестсайдской», тут водораздел проходит по линии красоты и буржуазности: Чистюли против Грязнуль, люмпены против хозяев жизни. «Грязнули» — настоящее сборище фриков. Три наглые девицы: одна — беременная третьим ребенком школьница. Другая — оторва, у которой на лбу написано «я всякое видала», еще бы — играет ее Трейси Лордс, начавшая карьеру порноактрисы в пятнадцать. А третья и вовсе уникум — королева красоты наоборот по прозвищу Топорик: у актрисы Ким Макгуайр, заменившей Уотерсу безвременно умершего Дивайна, такая гротескная внешность, что хоть святых выноси, а тут еще и дикая боевая раскраска на лице. После Уотерса она перекочует на съемочную площадку к Дэвиду Линчу в сериал «В прямом эфире», тоже ностальгирующий по 1950-м, и там без макияжа будет казаться почти красавицей. Но Джон Уотерс пленных не берет. Он палит изо всех стволов, и финальный выстрел в сердце — появление в кадре божественно красивого Джонни Деппа в роли самого Плаксы. Он является под отчаянный вой саксофона этакой эманацией Элвиса: самый красивый парень 1990-х смотрится тут пародией на самого красивого парня 1950-х.

«Все люди выглядят лучше под арестом»,— считает Уотерс. И помещает Плаксу в тюремный антураж, а точнее — прямиком в фильм Элвиса «Тюремный рок» (1957). Только там, где король рок-н-ролла пел роскошным баритоном, Депп пищит дурацким дискантом. В попытке побега выползая из канализационного люка, он теряет штаны. Уотерс попросил своего артиста широко расставить ноги и снял его трусы крупным планом — вот вам ваша героически набриолиненная маскулинность и ваши красавцы, под заводной рок-н-ролл трясущие бедрами — и не только: Траволта в «Бриолине», открывшем парад ностальгии по 1950-м десятилетием раньше, проделывал и вовсе непристойные телодвижения. Но вернемся к Элвису и отчаянной пародии на его фильмы — что греха таить, половина из них действительно были дурацкими. В «Плаксе» Уотерс превратил фетиши 1950-х в гротеск — но не так ли и в самом деле работает память? Не она ли в качестве воспоминаний детства подсовывает нам подмену, выцветшие полароидные снимки с какими-то странными яркими деталями? Уотерс, очень любивший короля мелодрамы 1950-х Дугласа Сёрка, разделался с ним еще раньше — в фильме «Полиэстер» (1981). В «Плаксе» пришел черед размолоть в мелкий фарш идолов 1950-х по списку: в финале следом за Элвисом он не пощадил и Джимми Дина. «Игра в труса», когда соперники таранят друг друга на машинах лоб в лоб и первым уклонится от рокового удара «цыплячья душа»,— танцы на поминках «Бунтаря без причины». Потому что только так мы и умеем любить, как подружка Плаксы, бывшая пай-девочка Элисон,— глотая свои слезы из банки. И не суйтесь к нам, чистюли.

1980-е бешено ностальгировали по 1950-м — Мадонна притворялась, что она Мэрилин, в Белом доме сидел бывший актер, пик карьеры которого пришелся как раз на те годы, Марти Макфлай прорывался туда на машине времени, а «славные парни» Скорсезе примеряли костюмы тогдашних гангстеров. Кульминацией этой вакханалии и по-настоящему серьезным ее осмыслением стал пришедшийся уже на конец 1990-х «Плезантвиль» Гэри Росса — его герои, провалившись в 1950-е, просто приспособили их под себя, привили свои представления о свободе годам ханжеской морали и тихой истерики от ужаса Холодной войны. Уотерс был максимально далек от такого примиренчества. Он не сюсюкал над эпохой ушедшей невинности, а методично разделывался с ней. «Плакса» был его бескомпромиссным ностальгическим жестом, воплощенным желанием вколотить огромный ржавый гвоздь в свое детство — и так сохранить его навеки.

Когда настала наша очередь ностальгировать по 1980-м, никто не повторил этого радикального жеста. Нынешние творцы предпочитают сюсюкать. Идти след в след, переснимая тогдашние хиты по Стивену Кингу («Оно», «Кладбище домашних животных») или перезапуская сериалы тех времен («Удивительные истории» Стивена Спилберга). Они любят баловаться с жанром слэшера («Американская история ужасов: 1984», «Мертвое лето»), умиляются трэшевым чудачествам 1980-х вроде женского рестлинга («Блеск»). И в каждый школьный сюжет вставляют отсылку к «Клубу "Завтрак"» — дальше всех по этой дорожке зашел недавний сериал «Мне это не нравится», где сюжет легендарного фильма Хьюза воспроизведен в одной из серий. А временами в переснятые хиты 1980-х вживляют нынешние феминистские идеи («Охотницы за привидениями»). Нынешние эстрадные звездочки подражают стилю Мадонны тех времен, в Белом доме засел самый настоящий персонаж из 1980-х, а пришедшие к власти в Голливуде режиссеры из поколения Икс перезаряжают свои машины времени, чтобы в очередной раз умилиться своему потерянному детству и разве что влегкую, умильно спародировать его реалии. Но никто из них пока не решился, подобно Уотерсу, вогнать ему в глотку осиновый кол.