Генеральный конструктор НПО «Искра» Михаил Соколовский — о начале сотрудничества с «Газпромом»

26 лет назад в Прикамье началась реализация комплексной программы «Урал — Газпром». В ее рамках пермские машиностроители разработали и запустили в производство первые в стране образцы газоперекачивающих агрегатов для нужд транснациональной компании. Генеральный конструктор ПАО «НПО „Искра“» Михаил Соколовский рассказал в интервью „Ъ-Прикамье“, как пермские оборонщики стали стратегическими партнерами «Газпрома».

— Михаил Иванович, как вообще началась работа с газовиками? Раньше у предприятия, насколько я понимаю, не было опыта работы в гражданском секторе.

— Небольшой опыт был, хотя, начиная с момента образования предприятия в 1955 году и до конца 80-х, мы занимались исключительно оборонной тематикой. Исторически наша специализация — это ракетные двигатели для стратегических и крылатых ракет. НПО «Искра» работало со многими выдающимися фирмами и конструкторами, например с ОКБ-1 Сергея Королева. Сергей Павлович неоднократно бывал на нашем предприятии, и я горжусь тем, что причастен к его работе. Тогда я был начальником сектора двигателей в конструкторском отделе.

Пришлось поработать и с академиком Владимиром Челомеем, у меня до сих пор хранится протокол совещания в МОМе, написанный его рукой. Интересно было общаться с генеральным конструктором КБ «Южное» Владимиром Уткиным, разработчиком ракет. Он традиционно заказывал третью ступень «Искре», в том числе и для боевого железнодорожного ракетного комплекса. У человека шесть орденов Ленина. В общем, «Искра» участвовала и участвует в разработке самых передовых изделий того времени. На протяжении десятилетий нас гражданской продукцией не загружали, хотя, например, наш серийный завод «Машиностроитель», который раньше назывался Пермским заводом химического оборудования, делал прицепы, кресла-качалки и другое. Надо сказать, прицепы были неплохие.

В конце 1980-х нам поручили спроектировать и изготовить автоматизированную линию по производству туалетного мыла производительностью 2 и 4 тонны в час. Спроектировали, сделали, хотя, если честно, скопировали у одной итальянской фирмы. До сих пор две эти линии работают в Санкт-Петербурге на «Невской косметике». А в девяностые годы все изменилось, все ждали прихода рынка, но пришел базар. В итоге пришлось приспосабливаться к новым условиям.

— То есть гособоронзаказ уменьшился?

— Он не уменьшился, его фактически не стало. Зарплату не платили по три-четыре месяца. Нужно было как-то выживать, осваивать новые виды продукции. Помню, даже наладили производство резиновых дубинок для силовиков. Затем освоили производство высококомфортабельных катеров. Сделали мы их, по-моему, с десяток, один катер стоил $60 тыс., почти треть из этого составляла стоимость двигателя с колонкой Volvo. Первый корпус мы купили в Швеции, а затем наши спецы освоили производство здесь, причем делали их полностью из композитных материалов. Потом Рем Вяхирев (председатель правления ОАО «Газпром».— „Ъ-Прикамье“) шутил, что неплохо бы в комплекте с каждым ГПА еще и поставлять катер.

— А как получилось, что вы и «Газпром» стали партнерами? Грубо говоря, кто к кому пришел?

— Я считаю, нам обоим повезло. Исторически так сложилось, что «Газпром» газоперекачивающими агрегатами снабжало Сумское НПО имени Фрунзе (Украина). В итоге, когда Советский Союз распался, им пришлось искать российских поставщиков, а соответствующего опыта производственного ни у кого из наших тогда не было. Тогда Рем Вяхирев с командой совершил поездку по всем предприятиям, которые теоретически могли делать для них газотурбинную технику. Он был в Рыбинске, Уфе, Москве, Самаре. Наши производители авиадвигателей были готовы поработать с «Газпромом», с этим предложением в головную организацию обратился «Пермтранс­газ» и руководители «Авиадвигателя» и «Пермского моторного завода». А нам тогда нужен был стратегический партнер, который мог бы обеспечить предприятие стабильной загрузкой. Перекрестившись, мы предложили свои услуги. Надо сказать, что ракетный двигатель на твердом топливе и ГПА — это разные продукты, но ситуация сложилась так, что мы в итоге стали их головным разработчиком и поставщиком ГПА.

— А с нефтяниками не думали работать?

— К тому времени они уже были «заточены» под иностранное оборудование, а «Газпром» максимально стремился использовать отечественную продукцию. Да и уверенность в успехе этого проекта была не у всех. Юрий Решетников в своей книге пишет, что дважды встречался с Лавровым. Он вспоминал, что Лев Лавров, который тогда возглавлял НПО «Искра», был уверен, что в стране все наладится и на предприятие вернется гособоронзаказ. Таким образом, фирма будет снова загружена, времени и мощностей под гражданскую продукцию не будет. Но спустя две недели они все же договорились, было решено, что руководителем работ по данной тематике буду я.

— А техническая документация была у «Газпрома» или разрабатывали с нуля?

— Здесь такая история. Изначально нам дали нишу ГПА мощностью 12 мегаватт. Я поехал в Сумы, как сейчас помню — в общем вагоне, чтобы попросить документацию у Владимира Лукьяненко, который тогда возглавлял НПО имени Фрунзе. Он встретился со мной и предложил выкупить документацию за $1 млн. У нас таких денег не было. В итоге было решено разработать ее своими силами. «Газпром» инвестировал в это около 1 млрд руб. И через два года мы впервые в России изготовили ГПА. Когда про это рассказали Лукьяненко, он не поверил. И даже когда увидел фото, говорил, что это макет. За разработку и освоение производства ГПА вручили премию имени Косыгина. Лукьяненко, надо сказать, тогда был любителем хорошего французского шампанского, предпочитал «Вдову Клико». После торжественной части он поднял бокал и сказал: «Всегда знал, что на Урале люди способные, но за два года вы сделали работу, на которую у нас ушло семь-десять лет».

— А действительно, почему так быстро получилось?

— Когда есть хочется, мозги работают лучше, чем когда барствуешь. Выбора не было. К тому моменту я уже был генеральным конструктором, приходилось выступать в цехах перед людьми, отвечать на вопросы, когда у предприятия закончится тяжелый период. Спасибо «Газпрому» прежде всего за то, что он в нас поверил. После освоения ГПА на 12 мегаватт мы стали расширять номенклатуру изделий, победили в конкурсе на разработку агрегата мощностью 16 мегаватт. Первый ГПА такой мощности мы тоже сделали сравнительно быстро, он успешно прошел межведомственные испытания. В 1994 году была подписана программа «УРАЛ-ГАЗПРОМ», а в 1999 году — «УРАЛ-ГАЗПРОМ 2».

Потом пришло время агрегатов, которые используются в подземных хранилищах газа. Из этой ниши мы практически выжили конкурентов, подавляющее большинство из тех, которые сейчас эксплуатируются,— это искровская разработка.

— «Газпрому» не страшно было сотрудничать с государственным оборонным предприятием, которое теоретически в любой момент могут загрузить ГОЗ?

— Да, «Газпром» не хотел работать с госпредприятием, тем более с оборонкой. Рем Вяхирев говорил, что нужна отдельная структура. В итоге в 2002 году родилось ООО «Искра-Турбогаз», акционером которого было НПО «Искра». Это оказалось успешным проектом.

— А иностранцы как появились?

— Ну, и «Газпром», и мы были заинтересованы в получении передового мирового опыта, а иностранцам было интересно работать на нашем рынке. Но попасть они туда могли только в рамках совместного проекта с нами. Мы общались со многими ведущими компаниями: американцами, немцами из Man, итальянской Nuovo Pignone, французской Thermodyn, японской Mitsubishi. В частности, нас интересовала организация производства компрессоров, такого опыта у нас тоже не было. ГПА — это же не только двигатель. С американцами (фирма Dresser-Rand) уже почти договорились о создании совместного предприятия, но потом в их компании сменился президент. Новый руководитель решил не работать с русскими из-за больших рисков. Я тогда сказал ему, что вы совершаете стратегическую ошибку.

А все-таки компрессор мы сделали. К тому времени это не было каким-то критическим моментом, их производили, например, в Питере, Казани. Газовики нам тогда сказали: если хотите, то попробуйте. С тех пор мы сделали около 250 компрессоров, сейчас стараемся комплектовать свои ГПА только ими. И по качеству, по ресурсу и техническим характеристикам они не уступают ведущим мировым образцам.

Интересный опыт общения был с французами из Thermodyn, которые делали оборудование для обеспечения функционирования подземных газовых хранилищ. В СССР такого опыта не было. Наши агрегаты комплектовались французскими компрессорами, пока «Газпрому» это не надоело и там не сказали «хватит». И вот наши специалисты поехали во Францию, где стажировались три недели. В итоге с президентом фирмы сложились великолепные отношения. Он был большим экспертом по компрессорам. Помню, ему в России очень понравился облепиховый сок. Поз­же я привез к нему саженцы облепихи, хотя, конечно, понимал, что они не приживутся. Договорились с ним, что я буду учить французский, а он русский. Занимался языком месяца три-четыре, но так и не выучил.

— В конце девяностых было освоено производство газотурбинных электростанций. Акционером совместного ООО «Искра-Энергетика» стала американская «Пратт энд Уитни» (Pratt & Whitney). Почему выбрали ее?

— «Пратт энд Уитни» в то время была акционером наших партнеров, пермских двигателистов. Они хотели работать и с нами, в итоге мы первыми в России создали ГТЭС мощностью 4 мегаватта. Помню, перед появлением «Искры-Энергетики» американские аудиторы провели оценку нашего интеллектуального вклада в создание новых образцов продукции. Он, по их мнению, составил $7,2 млн. Поверьте, это довольно большая цифра.

На заводах Pratt & Whitney в США я был неоднократно, в том числе и на тех, которые производят ракетно-космическую продукцию. Помню, как на заводе во Флориде видел бегущую строку, смысл сообщения: освоим лучшие ракетные двигатели в мире — РД-180. Для ракеты-носителя «Атлас» их закупили около ста штук.

Мало кто знает, но еще мы работали с японской Mitsubishi, тоже перенимали у них опыт производства компрессоров. Вместе мы сделали около 30 штук, там так и написано «Искра-Mitsubishi». Японская сторона поставляла нам ротор и все, что с ним связано, а мы изготовили корпус крышки, провели сборку и испытания на наших стендах. Поначалу японцы выступили инициаторами создания совместного предприятия. Но потом, видимо, посчитали, и оказалось, что если делать их у нас, то стоимость будет в два раза ниже. Так что в итоге мы не договорились. Но совместная работа позволила нам взять на вооружение кое-какие их ноу-хау.

— Если говорить о сегодняшнем дне, насколько велика потребность «Газпрома»? С учетом возвращения на предприятие ГОЗ, успеваете выполнять все заказы?

— Если графически изобразить, как меняется спрос «Газпрома», то это будут синусоиды. Все зависит от объема строительства компании. Сейчас она реализует ряд крупных проектов на Дальнем Востоке, так что спрос растет, в прошлом и в этом году заказов у нас много. До этого два года был маленький заказ, а сейчас не успеваем выполнять. ГОЗ, к счастью, вернулся. Мы, скажем так, приложили руку к разработке двигателей для ракет, которые только принимаются на вооружение и не имеют аналогов в мире.

— Если говорить про гражданскую продукцию — конкуренция на рынке обостряется?

— Можно и так сказать. Просто монополист по производству двигателей, которые используются в ГПА и газотурбинных электростанциях, это Объединенная двигателестроительная корпорация. И «своим» предприятиям они продают двигатели по одной цене, а тем, кто не входит в структуру ОДК, по другой. Естественно, для нас они обходятся дороже.

— Заключительный вопрос. Когда вам поручили курировать новое для предприятия направление, вы уже много лет занимались оборонной тематикой. Не было ощущения, что, с точки зрения конструктора, изобретателя, переход в «гражданский сектор» — это некий шаг назад?

— Во-первых, я сам рвался к чему-то новому. В министерстве общего машиностроения, которое курировало ракетно-космическую тематику, меня называли единственным рыночником. Я понимал, что для процветания предприятия, да и для его стабильной работы, необходимо иметь двух-трех хороших, независимых друг от друга заказчиков. И благодаря «Газпрому» НПО «Искра» и наша продукция получили мировую известность.

Во-вторых, я не перестал заниматься вопросами оборонной продукции. Когда в 1994 году меня назначили генеральным директором НПО «Искра», то я был одновременно еще и генеральным конструктором. Поэтому параллельно работал и с оборонными разработками.

Интервью взял Максим Стругов