Чжан Хуань в Эрмитаже

16 мая в Эрмитаже должно было состояться открытие выставки китайского художника Чжан Хуаня (при поддержке галереи Pearl Lam ), без знания о творчестве которого говорить о современном китайском искусстве, да и вообще о современном искусстве последних 30 лет невозможно. Его вклад в перформативные практики 1990–2000-х огромен, хотя последние годы он большую часть времени посвящает живописи, скульптуре и созданию публичных арт-объектов и инсталляций. Несмотря на то что открытие выставки было перенесено на неопределенный срок (скорее всего, на лето, но уверенным в это быть сейчас нельзя), мы все же решили рассказать о художнике. Именно Чжан Хуаню принадлежит авторство обложки этого номера: специально для «Коммерсантъ Арт» он создал рисунок, который входит в серию «Революция реинкарнации» (подробнее о ее значении — в комментарии Дмитрия Озеркова), на выставке в Эрмитаже он представлен не будет.

Специализацией Чжан Хуаня в Хэнаньском университете, куда он поступил в середине 1980-х, стала живопись маслом. В то время он старался отточить свою технику, которая позволила бы ему писать с фотографической точностью, после «культурной революции» это был один из самых востребованных стилей живописи. Говоря об истории китайского искусства в ХХ веке, Чжан выделяет три основных этапа. После освобождения в 1949 году и до 1980-х на Китай оказала сильное влияние советская художественная школа. Затем, после 1980-х годов, китайские современные художники начали понимать и изучать западное искусство. После 1990-х годов они стали заимствовать художественные стили других стран и использовать в своем творчестве новые способы для отображения реальности. Периода увлечения выдающимися европейскими художниками и подражания им не избежал и Чжан Хуань. Больше всего ему нравились Жан-Франсуа Милле, Рембрандт, Джакометти и, конечно, импрессионисты.

После получения степени бакалавра Чжан отправился в Пекин, где продолжил обучение в Китайской центральной академии изящных искусств. Именно там, по признанию 55-летнего художника, его «глаза открылись для множества новых практик». «Я попытался заниматься arte povera, сооружая произведения из отходов, найденных на свалках. Мне нравилось работать в объеме, но по-настоящему определившимся я почувствовал себя, когда обнаружил, что мое тело может напрямую выражать идеи и мысли,— вспоминает Чжан Хуань.— После этого я занимался перформансом более десяти лет. После переезда в Нью-Йорк у меня не было времени рисовать из-за постоянных приглашений на выступления по всему миру». В Нью-Йорке художник задержался на восемь лет — с 1998 по 2006 год. Вернувшись на родину, Чжан Хуань признался, что жизнь в Америке сделала из него настоящего китайца.

Говоря о перформансах Чжан Хуаня, стоит особенно выделить три. Один из первых, «Ангел», был показан в Пекинской национальной художественной галерее в 1993 году — после него большая часть работ художника стала подвергаться жесткой цензуре. Чжан предстал перед публикой обнаженный, по его телу стекала жидкость, напоминающая кровь. Он собирал скульптуру из пластиковых кукол на фоне белого бумажного листа. Этот перформанс стал острым комментарием к закону КНР об ограничении рождаемости, известному по формулировке «одна семья — один ребенок» и требовавшему от любой женщины, уже имеющей детей, сделать аборт, а также напоминал о кровопролитных событиях на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Но на этом Чжан Хуань не перестал критиковать действия китайских властей и продолжил рассказывать о положении людей в родной стране.

В 1994 году он, полностью обнаженный, обмазанный медом и рыбным соусом, просидел час в общественном туалете, привлекая к себе мух. К концу акции художник был покрыт ими полностью. Задачей этого перформанса под названием «12 кв. м» было привлечь внимание к состоянию общественных пространств города и страны. Одним из самых масштабных стал перформанс с говорящим названием «Трудно акклиматизироваться», или «Моя Америка», который состоялся в 1999 году в Сиэтле. Его сценография была вдохновлена джайнской скульптурой XII века из Раджпутаны: центральное место вероучителя Махавиры занял Чжан Хуань, а на трехуровневых лесах расположились 56 обнаженных перформеров-американцев, которые бросали в него кусочки хлеба. Идею автор взял из жизни: как-то в Нью-Йорке незнакомец предложил Хуаню хлеб, предполагая, что он голоден.

Главной задачей в искусстве, считает Чжан Хуань, должна быть непрекращающаяся практика. «У хорошего художника нет каникул,— отмечает он.— Только посвятив себя работе, можно стать профессионалом.

Без достаточных временных затрат не получится сделать хорошую вещь. Все великие мастера истории работали в мастерской в полную силу и не брали отпуска».

В своей огромной мастерской в Шанхае художник трудится не покладая рук, и в зависимости от проекта ему могут помогать от 100 до 200 ассистентов. При этом он пишет огромные полотна, режет дерево, много работает и с необычными материалами. «Мне нравятся материалы, которые никогда не появлялись в истории искусства, такие как пепел, коровья кожа, старые двери,— отмечает Чжан Хуань.— Для того чтобы быть художником, нужно иметь независимую и уникальную позицию, особый визуальный язык, а также попытаться добавить новую главу в историю искусства, которая является смыслом всей художественной жизни».

При этом пепел для Чжана имеет особое, сакральное значение. Когда он был ребенком, то жил с бабушкой и дядей в сельской местности провинции Хэнань. Каждый год перед праздником весны они ходили на кладбище, чтобы почтить предков, а перед обедом всегда подносили еду статуе, которая их символизирует. Уже будучи подростком, он часто посещал храм со своей семьей, чтобы поклониться Будде: в то время Хуань не мог понять почему, но это было частью его жизни. «Когда люди сжигают благовония в буддийском храме, они всегда думают о добром: молятся о безопасности семьи, о скором рождении детей, благополучной карьере; никто не будет думать о каких-то нечестивых и темных вещах,— объясняет художник.— Поэтому, когда я впервые привез пепел из шанхайского храма Цзин в мастерскую, то не мог произнести ни одного слова, которое смогло бы выразить мои чувства. Вместе с коллегами мы просто встали на колени перед ним. Я верю, что работаю не с материалом, а с душами и коллективными воспоминаниями людей». Работам, созданным с помощью пепла, в Эрмитаже будет отведено особое место. Из него же будет сооружена и статуя Будды — это всемирно известный паблик-арт-проект Чжан Хуаня, с которым он объездил весь мир.

Подробнее о ключевых работах предстоящей выставки «Коммерсантъ Арт» рассказал заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа Дмитрий Озерков.

Дмитрий Озерков о пяти важных работах на выставке «Чжан Хуань. В пепле истории»

«Конфуций №3» — невероятно странное полотно, в котором персонажи «Тайной вечери» Леонардо да Винчи летают в воздухе, как ангелочки. В качестве материала использован пепел из буддийских храмов, который Чжан Хуань специально собирает и сортирует. Название картины заставляет увидеть в ней новую систематизацию — по учениям, школам, художествам, ересям и традициям. Великий систематизатор Конфуций позволяет Чжан Хуаню разглядеть новые сходства и параллели в главной фреске Европы и по-новому задать нехристианскому миру христианские вопросы.

«Возвращение блудного сына» Рембрандта — главная картина Эрмитажа. Она стала центром эрмитажной экспозиции в русском павильоне в Венеции, который произвел на Чжан Хуаня очень сильное впечатление. Инстинктивно китайский художник берет для своей работы только ее уравновешенную центральную часть, «отрезав» старшего сына — элемент тревоги и «слишком человеческого» беспокойства. Рембрандт из сложной картины обратно становится иконой — просто Отцом и Сыном, что заставляет вспомнить финальную сцену «Соляриса» Тарковского, где сын тоже один (не считая собаки).

«Революция реинкарнации» связана с тибетским ритуалом «небесного погребения» тянь цзан. Тибетские буддисты после смерти великодушно отдают свои тела на съедение птицам — это акт сострадания ко всем существам и путь воссоединения с небом. В буддизме смерть — это не конец, а переходный момент жизненного цикла, за которым следует перерождение. Медитируя, буддисты пытаются избежать перерождения, и тянь цзан — одна из ступеней на этом пути. Серию картин на тему тянь цзан Чжан Хуань закончил в 2019 году — в Эрмитаже она будет экспонироваться впервые.

Эрмитажная выставка делится на три раздела по техникам: картины пеплом, «красные» полотна и деревянные рельефы. Последние Чжан Хуань вырезает на старинных дверях, которые приобретает в древних провинциях Китая. В рельефах для Эрмитажа он берет фотографии эрмитажных полотен, которые перерабатывает и дополняет резьбой. В двери под №8 («Мой Зимний дворец №8».— "Ъ-Арт") он делает свою версию эрмитажной «Мадонны Литта», которая двоится, словно является одновременно работой Леонардо и Больтраффио, что иллюстрирует старый искусствоведческий диспут об авторстве этого шедевра.

«Мой Зимний дворец №7» — старая деревянная дверь с вырезанным на ее поверхности вариантом знаменитой «Флоры» Рембрандта из Эрмитажа. В версии Чжан Хуаня европейское полотно оживает в китайской резьбе, превращаясь в трехмерный объект. Рембрандтовский педантизм в подборе деталей одежды и аксессуаров оборачивается китайской декоративностью, но беременная Флора-Саския столь же величественна и задумчива. Красные линии разметки резьбы, оставленные нетронутыми на поверхности, отсылают к тревожным «красным» картинам Чжан Хуаня, что, кажется, перекликается с биографией преждевременно умершей Саскии.

Александр Щуренков