Елена Стафьева об архиве Christian Dior

Самое интересное и самое скрытое во всей моде — это архивы великих домов. Места, где хранятся легендарные платья, где сложена обувь, украшения, сумки, шляпки и прочие аксессуары. Места, в которые невероятно сложно проникнуть даже людям, имеющим непосредственное отношение к индустрии. Но только там, в архиве, можно по-настоящему понять и увидеть, как длится во времени жизнь дома, как прошлое оживает в настоящем

Узкая коробка-пенал открывается, и внутри оказывается валик с накрученным на него зеленым шифоновым платком Miss Dior конца 60-х или начала 70-х — именно так хранят в музейных архивах платки, чтобы на них не оставалось заломов. Тревожить хрупкий текстиль без надобности не станут, но к нему, как и положено, прилагается этикетка-фотография с описанием. Я смотрю на белый круг на зеленом поле, в который фигурно вписано «C’est non, non, non et non!» таким расхлябанным хиппи-шрифтом,— я точно недавно это где-то видела, и точно не на выставке. Я уже собираюсь спросить об этом, как Соизик Пфафф, хранительница всего этого волшебного мира, говорит: «Если вы помните, ровно этот принт был недавно на белом свитере в одной из последних коллекций Марии Грации — только там белые буквы в черном круге. Мы всегда делали подборки на разные темы по просьбе художественного директора дома, и это тоже большая часть нашей работы».

Кроме платка, будут еще, например, туфли, купленные архивом у одной из манекенщиц самого месье Диора, и когда их вынут из коробки, станет понятно, откуда взялась ленточка через пятку с бантиком на боку, каблук-рюмочка и острый нос первых хитовых туфель Марии Грации, которые после появления в магазине ее первой коллекции нигде невозможно было купить. Вот отсюда, собственно. Но мало того — тот угол, под которым каблук поставлен по отношению к подошве, заставляет вспомнить конструкцию диоровской обуви времен Рафа Симонса, казавшейся такой эксцентричной. Потом будут еще украшения и даже флаконы для духов — какие-то отдельные их элементы, части, формы, декоративные мотивы так или иначе были использованы в современных коллекциях Christian Dior. Да, далеко не только архивные платья становятся референсами для текущих коллекций — это как раз очевидно и обычно прямо так и проговаривается в пресс-релизах, но есть огромный массив архивных объектов, которые раскладываются на части, помещаются в совершенно иной контекст, меняют функцию, стилистическое окружение, а иногда даже и смысл, и становятся частью нового. Хотя, например, лозунг «C’est non, non, non et non!» с платка Miss Dior, учитывая идеологию его времени — хиппи, отказ от насилия, давления и подавления, очередная волна женской эмансипации, вообще заря нового мира и антипатриархальная революция 68 года,— вполне вписывается в тот феминистский контекст, который сегодня имеет в виду Мария Грация Кьюри.

Строго говоря, архив буквально в двух шагах от исторического особняка на авеню Монтень, 30, где начинался весь Christian Dior,— это не настоящий архив. Вернее, не главный архив — те места, в которых хранится основной массив диоровского наследия, строго секретны, и вот туда точно не пускают никого, кроме очень ограниченного круга специалистов. Здесь же место, где передерживаются платья между выставками или, например, отдыхают наряды, по тем или иным причинам куда-то перемещавшиеся. Кроме того, тут, в особняке с лестницами и салонами бель эпок, в белых внутренних помещениях с современными технологичными системами хранения, содержится библиотека, связанная с историей дома Dior. Соизик показывает самые разные вещи — от первых (и разных последующих) изданий книг, написанных самим Кристианом Диором, от архивных журнальных публикаций (первые репортажи из нового дома моды во французском Elle, фотографии интерьера первого бутика на авеню Монтень, знаменитая обложка Time с Диором) до меню дружеского ужина 2 января 1940 года, нарисованного другом Диора, известным художником, иллюстратором и театральным дизайнером Кристианом Бераром, который делал интерьер первого бутика Dior на авеню Монтень.

Здесь есть комната, оборудованная по образцу традиционного cabinet of curiosities, где в витринах фирменного диоровского серого цвета по всему периметру расставлены шляпы, обувь, украшения времен самого Кристиана Диора, то есть 1947–1957 годов, а нижний ярус — выдвижные ящики с таким же примерно набором объектов, но упакованных в соответствующие серые коробки. Есть комната с полупрозрачной стеной, сквозь которую видны манекены в платьях недавних времен, в белых холщовых прототипах, или совсем без ничего,— и это выглядит буквально как арт-инсталляция про суть haute couture. Есть серия витрин на пути к основным помещениям, где выставлены ключевые, канонически-иконические наряды new look и последующих его модификаций в эпоху самого Диора — от самого первого лука с самого первого показа, белого жакета-бар и черной юбки-венчика (таких существует несколько, даже помимо тех, что хранятся в коллекциях разных музеев) до платьев, сделанных узнаваемой рукой юного Ива Сен-Лорана, тогда еще первого ассистента Кристиана Диора. Подозреваю, что эта маленькая экспозиция тоже меняется.

Но самая магическая часть — это, конечно, хранилище с историческими платьями. Вообще, увидеть, как хранятся кутюрные наряды, особенно старые кутюрные наряды, само по себе удивительный опыт, вызывающий у людей, неравнодушных к моде, явный трепет. Часть из них по недавно принятым стандартам могут висеть на вешалках — это зависит от возраста, типа ткани и типа конструкции: в больших белых квадратных кофрах, с привязанной белой ленточкой фотографией с описанием — сезон, тип одежды, тип ткани. Другая же часть хранится традиционно: строго в горизонтальном положении, в огромных коробках. Когда хранитель выдвигает ящик и достает оттуда такую коробку, в зале неожиданно повисает почти звенящая тишина, настолько волшебным кажется этот момент, который я для себя назвала «эффектом спящей царевны». Когда поднимается крышка и ты видишь платье, которое помнишь по серии роскошных альбомов Assouline, посвященных разным художественным директорам Christian Dior,— укутанное в слои хрустящей белой кальки: ею переложен каждый слой ткани, а там, где есть рукава, вставлены валики из такой же бумаги. Видеть эти многокилограммовые платья не на манекене в витрине выставки, а такими беззащитными, трогательными и невозможно прекрасными,— незабываемо.

Серия Assouline, кстати, вспоминается тут неслучайно: именно команда Соизик делает подборки для этих альбомов (с которыми потом работают авторы и редакторы) и готовит наряды для съемок, именно в стенах этого хранилища все и происходит, именно поэтому многие наряды и лежат сейчас тут, в своих коробках, как спящие царевны. Уже вышло четыре альбома из этой серии — «Кристиан Диор», «Ив Сен-Лоран», «Марк Боан» и «Джанфранко Ферре», скоро, как говорит Соизик, выйдет и «Джон Гальяно», подготовка которого заняла больше времени, чем остальные.

Сейчас сложно это представить, но до 1987 года вообще не существовало никакого архива Dior. Соизик говорит, что в компании что-то собирали, но без всякой системы, без всякого музейного и библиографического подхода и, соответственно, без всякой возможности собранным регулярно пользоваться. Именно этот архив в этом доме стал самым первым и был обязан своим появлением выставке к 40-летнему юбилею Dior в парижском Музее декоративного искусства. Это была первая полноценная ретроспектива дома: 154 лука и более трех сотен разных документов — и после ее подготовки стало понятно, что дому необходим профессионально организованный архив.

Мы переживаем сегодня настоящий бум фэшн-выставок, фэшн-музеев и, соответственно, фэшн-архивов. И дом в самом центре восьмого округа — одно из тех мест, откуда все это началось. Когда приходишь сюда и смотришь на эти платья в огромных коробках, отчетливо понимаешь, что благодаря нынешнему буму у каждого платья, у каждой такой спящей царевны, рано или поздно есть шанс проснуться — будь то выставка или съемка для альбома, или подготовка очередной коллекции — и предстать перед миром. И это очень радостное понимание.