Наталья Осипова о балетной жизни в условиях изоляции

На прошлой неделе прима-балерина лондонского Королевского театра Наталья Осипова не станцевала новую роль — Сирену в «Блудном сыне» Джорджа Баланчина. О том, как коронавирус изменил сезон «Ковент-Гардена» и ее личные планы, о балетной жизни в условиях изоляции и о простых домашних радостях Наталья Осипова рассказала Татьяне Кузнецовой.

— Все балетные театры Европы закрылись примерно в середине марта, «Ковент-Гарден» тоже?

— 16 марта. Я как раз станцевала свое первое «Лебединое» в этом сезоне, готовилась ко второму, с Дэвидом Холбергом (американский танцовщик, любимый партнер Натальи Осиповой, в 2011–2015 годах — премьер Большого театра.— “Ъ”). Со следующего сезона он будет артистическим директором Австралийского балета в Мельбурне и специально прилетел из Австралии в Лондон, чтобы в первый и последний раз станцевать со мной «Лебединое озеро». В понедельник нам объявили выходной, но сказали, что те, кто хочет, могут порепетировать. Мы с Дэвидом здорово поработали, во вторник должны были уже танцевать. И тут нам объявляют, что театр закрывается, спектаклей не будет. Мы сначала посмеялись: надо же было ему лететь 20 часов, чтобы просто порепетировать. Потом расстроились — ведь «Лебединое» мы с ним так никогда и не станцуем. Но остались эмоции, запись с репетиции.

— В Австралии тоже карантин?

— Везде. Мы с Дэвидом в июне в Нью-Йорке c Американским балетным театром должны были танцевать «Жизель» и «Ромео и Джульетту», его последние спектакли. Мы так их предвкушали, но не думаю, что «Метрополитен» в июне откроют.

— А что вам говорит начальство — долго ли вы будете сидеть дома?

— Из театра «Сэдлерс-Уэллс» — у меня там было запланировано несколько выступлений — мне написали, что ищут возможность перенести даты. «Ковент-Гарден» пока официально закрыт до 26 апреля, но нам уже сказали, что открытие переносится на неопределенное время. И все-таки мы постоянно общаемся. Кевин (О’Хейр, арт-директор лондонского Королевского балета.— “Ъ”) и гендиректор каждый день рассылают сообщения, у нас идут онлайн-классы. Есть ресурс, куда мы заходим с паролем, и педагог нам в десять утра дает класс. Знаете — станок на полу, floor bar?

— Знаю, его вообще-то русский изобрел — Борис Князев.

— И сейчас это очень кстати, ведь делать дома нормальный класс сложно — как можно скакать в комнате на паркете, на линолеуме? Но Брайан, наш педагог, дает и обычный класс. Я занимаюсь на веранде, пока погода хорошая. Пол там деревянный, держусь за перила. Забавно смотреть, кто как себе рабочее место организовал: кто за кресло держится, кто за шкаф, кто за плиту на кухне. И так приятно всех видеть — все тут, не больны. Еще нам дают урок пилатеса, а если у тебя какие-то психологические проблемы, можно позвонить врачу, он с психологом соединит. Опекают по полной: сегодня опять обзванивали всех, спрашивали, кто как себя чувствует, кто что делает, кто чем хочет заняться. Мы не в театре, но полное ощущение, что все вместе. Только запрещено самим давать онлайн-классы (сейчас многие известные артисты дают уроки по интернету.— “Ъ”). Оказывается, если кто-то из онлайн-учеников травмируется, на нас могут подать в суд. Да и лицензии у нас нет.

— В мае в «Ковент-Гардене» должна была состояться мировая премьера балета Уэйна Макгрегора «Данте». Сорвалась?

— У меня сорвались сразу две интересные премьеры. На прошлой неделе должна была танцевать Сирену в «Блудном сыне» Баланчина. Никогда не думала, что подхожу на эту роль, а на репетициях завелась: все оказалось так неожиданно, так интересно. А «Данте» — огромный трехактный балет. Две части уже поставлены, в апреле Макгрегор должен был поставить третью, самую большую, в которой я занята, но…

— Премьеру перенесут на следующий сезон?

— Я разговаривала с Кевином по поводу дат собственных проектов в будущем сезоне. Он сказал — ничего не планировать, все меняется. Скорее всего, то, что не состоялось в этом сезоне, будет перенесено на следующий.

— А что сорвалось из ваших личных проектов?

— Пока только летние выступления в «Сэдлерс-Уэллсе» и, наверное, в Нью-Йорке. Еще у меня должны быть в июле большие гастроли в Южной Корее и в августе в Японии со спектаклем «Two feet». Возможно, тоже слетят. Но, надеюсь, в сентябре в Манчестере состоится премьера нашей «Кармен», как и задумано.

— Ого, новая «Кармен»? На какую музыку?

— Адаптация оперы Бизе. Это не совсем «Кармен», мы с Диди Вельдман — это хореограф — придумали историю об артистке, которая играет в спектакле «Кармен». Нас там всего пять человек. Я знаменитая, но очень несчастная актриса — пьющая, одинокая, эгоистичная, зацикленная на себе, отношения ни с кем не складываются. Есть еще пара: девушка, играющая Микаэлу, безумно влюблена в исполнителя Хосе. Он грубоватый, хамоватый, фамильярный с женщинами, постоянно поддевает меня-актрису, пока не влюбляется, нежданно для себя. Тореадор Эскамильо у нас режиссер этой постановки. И еще один парень помогает развивать сюжет: то моего фаната играет, то еще кого-то. Спектакль на полтора часа, на целый вечер.

— Расскажите о хореографе, я ее не знаю.

— Она из Нидерландов. Танцевала в разных компаниях, много работала с Матсом Эком, очень известна в Англии, в США, но почему-то не в Европе. Здорово ставит — ни на кого не похоже. Ну, может, слегка на шведов — Эка, Стромгрена, такой северный танцтеатр. У Диди не вульгарный, очень красивый язык, такая женственность с перцем.

— А как с финансированием? Сейчас везде кризис, все замерло.

— В «Ковент-Гардене» нам перечисляют зарплату, надеюсь, и дальше так будет. Мои собственные проекты, конечно, денег приносят больше. Но с коронавирусом не поспоришь. А если вы про финансирование проектов, то «Кармен» почти готова, декорации и костюмы почти закончены, большая часть работы сделана. Нам просто надо знать, откроется ли в сентябре театр в Манчестере. Тогда мы его тут же арендуем и сыграем премьеру. После Манчестера хотим прокатать «Кармен» неделю в Лондоне, а в конце января 2021-го привезти в Москву.

— Сейчас все театры показывают спектакли онлайн. Что вы об этом думаете? Может, все привыкнут смотреть спектакли дома и в театр больше не пойдут?

— Ну нет, как можно? Конечно, первое время после отмены карантина люди по инерции будут бояться ходить в театр — скопление народа, страх заразиться. Но, думаю, все так истоскуются по настоящему театру, что это скоро пройдет. Ведь театр невероятно поднимает настроение: люди вокруг, общение, живая энергия — оркестра, музыки, актеров.

— Возможно, избыток времени высвободит творческую энергию? Хореографы для вас спектакли придумают, Джейсон (Киттельбергер.— американский танцовщик, хореограф и гражданский муж Натальи Осиповой.— “Ъ”) для вас что-то поставит?

— Если честно, монотонность домашняя скорее угнетает — сидишь и не знаешь, сколько это продлится. Люди болеют, умирают, мнительность развивается. Чуть чихнешь — ой, думаешь, у меня тоже этот вирус. И не у меня одной такое состояние. Джейсон — он, к счастью, здесь, успел прилететь из Кувейта в последний день, они там грандиозное шоу репетировали — тоже ставить сейчас не может. Хотя мы с ним планировали сделать вместе маленький балет. Мы даже повенчаться не успели: назначили было на март, потом перенесли на апрель, а церкви закрылись. Решили, что вымучивать ничего не надо и отчаиваться тоже. Наоборот, надо успокоиться, накапливать информацию, читать, смотреть, слушать.

— И что смотрите-слушаете-читаете?

— Русских классиков читаю — Чехова, Достоевского, Толстого. И много кино смотрю, русского — я его плохо знаю. Тарковского, Сокурова, Балабанова — то, что не посмотрела в Москве, когда маленькая была и занималась только балетом. Теперь живу в Англии, мне русского не хватает.

— И как живется в Англии при коронавирусе?

— Ну, режим сейчас серьезный, можно один раз в день гулять с собаками, а у нас их четыре. Раз отправились все вместе в Хэмпстед-Хит, это очень большой парк, шли осторожно, людей обходили, хотя на улицах сейчас очень мало народу. Только зашли в парк, как полиция нас отправила домой. Теперь ходим в какой-нибудь маленький парк поблизости. Но нас спасает сад при доме — там собаки и носятся.

— А продукты? Заказываете?

— У нас магазины близко, но в них практически ничего нет, ездим в другой район. Можно заходить по три человека, приходится ждать. Обычно-то мы еду заказываем — готовить некогда, да и устаем после спектаклей-репетиций. А сейчас готовим. Но ничего серьезного — предпочитаем овощи-фрукты. А недавно псу операция потребовалась, так нам велели его на улице около ветеринарной клиники оставить. И вечером так же на улице забрать — чтобы вообще ни с кем не контактировать. В общем, изоляции рады только собаки, они никогда нас так часто дома не видели.

— Как собаки у вас дома размещаются? Не маленькие ведь — самоед, шарпеи, чау-чау.

— Ну у нас все-таки пять комнат. Мы переехали сюда три месяца назад, и у меня наконец-то возникло ощущение семьи, настоящего гнезда. Захотелось тут все обустроить, но руки не доходили, времени все не было. Зато теперь изощряемся. Джейсон покрасил все комнаты в разные цвета, мне доверил коридор. Прибиваем какие-то плинтусы, сколачиваем шкафы, научились класть ковролин в прихожей. Картины вешаем, люстры, в саду посадили восемь берез, иву плакучую, цветы, кусты. Еще хорошее занятие — краску снимать. У нас лестница белая, а мы хотим темно-коричневую. И вот я растворителем краску снимала целый день, с 11 утра до 12 ночи.

— Какое же терпение надо иметь!

— А что? Включаю фильм на планшете и сижу, тру перила.