Как умирала советская пропаганда

Тридцать лет назад, за год до распада СССР, было официально упразднено советское «министерство правды» — рупор внешней пропаганды Кремля Агентство печати «Новости» (АПН). Признанное на Западе лучшей пропагандистской машиной в мире, в 1990 году АПН было преобразовано в Информационное агентство «Новости», на базе которого спустя год указом президента Ельцина в том же здании на Зубовском бульваре было создано РИА «Новости». Ниспровергателю коммунизма Борису Ельцину больше не нужен был «монстр Холодной войны» АПН, конструировавшее позитивный образ Страны советов.

Знаменитая фраза «ТАСС уполномочен заявить», впервые использованная в газетах «Правда» и «Известия» в 1934 году и впоследствии давшая название советскому бестселлеру Юлиана Семенова, выработала у советских людей устойчивое представление о том, что рупором советской пропаганды было Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС).

И действительно, на протяжении десятилетий главным информагентством СССР оставался именно ТАСС. Однако немногие сегодня знают или помнят, что рупором советской пропаганды долгие десятилетия был вовсе не ТАСС, а Агентство печати «Новости».

Не столь заметное в Советском Союзе, но при этом имевшее мощную сеть за рубежом, состоявшую из представительств в 120 странах мира, в которых работали не только советские сотрудники, но и тысячи местных кадров, на внешнем фронте АПН многократно превосходило ТАСС по ресурсам и возможностям. Его задачей было донесение до внешней аудитории «правды о преимуществах социалистической демократии и экономики» и превосходстве «советского образа жизни» (так официально формулировались задачи агентства) — духовных скреп эпохи информационных войн с Западом, которые были не менее ожесточенными, чем нынешние.

Денег на эту работу Москва не жалела, работа АПН велась с большим размахом и по нескольким направлениям: продвижение в местную прессу статей об СССР, полученных из Москвы, издание книг, прославляющих СССР и клеймящих Запад и мировой империализм во главе с США.

При этом, так же, как в разведывательном сообществе любой страны есть разные ведомства с разными задачами, в советском информационном сообществе ТАСС и АПН не конкурировали, как конкурируют между собой сегодня российские СМИ, а занимали разные ниши.

Со времен печатных машинок Советского информбюро — прообраза будущего АПН — до передовых для доинтернетовской эпохи 1980-х годов электрических пишущих машинок, быстрых телетайпов, а также первых компьютеров (немецких «Роботронов» и венгерских «Видеотонов») АПН прошло значительный путь в развитии как самой информационно-пропагандистской работы, так и арсенала своих технических средств. После Олимпиады 1980 года агентство переехало в новое здание на Зубовском бульваре.

«История Совинформбюро была неразрывно связана с Великой Отечественной войной. Эта организация была создана как главная информационно-пропагандистская структура для идеологической борьбы в военное время. В ней работали лучшие писатели и поэты, журналисты того времени: Симонов, Твардовский, Шолохов, Эренбург и другие»,— вспоминает один из ветеранов АПН, Валерий Морозов, которого указ о расформировании агентства в 1990 году застал на посту и. о. главного редактора по аналитической работе.

«А потом война закончилась. Одна война — Вторая мировая, горячая. И началась другая война — Холодная. И "Совинформбюро" было реорганизовано и заточено под новые задачи: информационно-пропагандистское обеспечение победы Советского Союза в Холодной войне. И появилось Агентство печати "Новости",— продолжает господин Морозов, сегодня живущий в Лондоне.

— Я не понимал, зачем нужно было ликвидировать то, что работает. Можно вырвать из подчинения ЦК КПСС, можно разорвать связи с КГБ, можно сократить ненужные подразделения, выгнать слабые кадры, сократить расходы, но ликвидировать то, что уважалось во всем мире, то, чего боялись, то, что создавалось десятилетиями, что не смогли создать другие страны?!

Для меня это было непостижимо!».

Впрочем, обо все по порядку.

Чтобы понять, почему АПН прекратило свое существование, необходимо посмотреть, в каком состоянии оно находилось накануне своей кончины.

Советская пропаганда попала под танк

19 августа 1991 года, Москва, Зубовский бульвар, 4. Тысячи сотрудников находящегося в процессе реорганизации Агентства печати «Новости» — ветераны Холодной войны и молодые, неоперившиеся бойцы идеологического фронта, только осваивающие грозное оружие советской внешней пропаганды,— прилипли к окнам и не верят своим глазам.

Под окнами знаменитой стекляшки, построенной к Олимпиаде 1980 года, стоит танк. Настроение у всех, мягко говоря, не лучшее. Одно дело — война идеологическая, когда незримый противник где-то там далеко, за тысячи километров, а здесь тихо и комфортно, можно махнуть рюмку хорошего французского коньяку, купленного в «Березке» или привезенного собкором АПН в Париже. А потом в тиши кабинета «с чувством, с толком, с расстановкой» написать хлесткий комментарий о транснациональных корпорациях, уничтожающих реликтовые тропические леса Южной Азии. Или заклеймить размещение в Европе американских «Першингов».

В общем, написать материал, который спустя несколько часов пойдет в зарубежную прессу под грифом ГРТ — «Главная региональная тема», будет этажом ниже переведен на десятки языков и обеспечит автору, учитывая важность проблемы, обозначенную кураторами из ЦК КПСС, полуторный гонорар.

И совсем другое дело — посмотреть в лицо не идеологической, а реальной войне. Почувствовать ее угрозу, внезапно подошедшую августовским утром к окнам твоей родной конторы, где время летит быстро — от командировки до командировки. Увидеть ее оружие — замерший у торца здания танк.

Вбежавшая в Главную редакцию Азии ее секретарь Неля Явгарова не может сдержать волнения: «Представляете! От Калининского проспекта три остановки шла пешком. Там в туннеле тоже танки, но толпа их не пустила, там такое...»

На целых три дня августа 1991-го в шумных коридорах Агентства печати «Новости» воцаряется гробовое молчание. И дело не в том, что любящие дорогой табак и коньяк обозреватели АПН разучились исправно стучать по клавишам пишущих машинок и сдавать материалы в срок.

Дело в поступившей с шестого этажа, где сидит высокое начальство, генеральной установке. Председатель правления АПН, в прошлом ответственный работник ЦК КПСС Альберт Власов, по-своему понимающий драматизм момента и цену возможной ошибки, принимает непростое решение.

В уже не поддающейся прогнозированию ситуации, когда вертушки молчат, поскольку из Кремля и ЦК никто не звонит, он полагается исключительно на свою интуицию и инстинкт выживания опытного советского аппаратчика.

По рассказам очевидцев, утром 20 августа 1991 года на планерках заведующие региональными редакциями сообщают установку высшего руководства АПН на период смутного времени: поскольку не ясно, чья возьмет — ГКЧП или Бориса Ельцина, главная задача момента — не высовываться.

В практическом плане установка «ложимся на дно» означала, что Агентство печати «Новости» — фабрика советской информационно-пропагандистской продукции — в эти дни не должно было выпускать никаких новостей. Логика была такая: когда пыль уляжется, за молчание голову не отрубят, разве что пожурят за нерасторопность. А вот «не та новость», переданная за рубеж, может быть истолкована победителем в схватке за власть в Кремле как игра на стороне побежденного противника.

В течение трех дней августа 1991-го около 5 тыс. журналистов АПН выпустили на всех… три с половиной крошечных сообщения.

Однако сверхосторожность Альберта Власова Агентство печати «Новости» не спасла.

«Новая демократическая эпоха», о приходе которой заявил, стоя на танке, Борис Ельцин, вскоре дала понять, что ей больше не нужны пропаганда и обозреватели, разоблачающие транснациональные корпорации, а также «новостные агентства», скрывающее новости.

АПН вместо реорганизации, дававшей ему шанс на вторую жизнь, было расформировано. Источники “Ъ”, близкие к руководству агентства того времени, рассказывают, что ликвидатором стал бывший свой, а теперь чужой, перебежчик — бывший обозреватель Главной редакции централизованных материалов АПН, поддержавший Бориса Ельцина и затем ставший при нем вице-премьером, Михаил Полторанин.

Еще один обозреватель АПН — и еще один перебежчик, Вячеслав Костиков, вскоре стал пресс-секретарем первого президента независимой России.

АПН пишем, КГБ в уме

Август 1991-го подвел черту под тремя десятилетиями существования Агентства печати «Новости», проделавшего длинный путь от взлета до падения и оставившего после себя горы макулатуры о «преимуществах социалистической демократии и советского образа жизни», бесчисленные комментарии, реплики, аналитические статьи, репортажи, бэкграунды. Их авторы часто не были кондовыми советскими пропагандистами, вовсе не отличались звериной серьезностью и относились к собственным сочинениям с иронией, точнее, с юмором пополам с цинизмом.

Дескать, таковы правила игры: там, наверху, от нас ждут такого текста, ну так что же — остается его побыстрее произвести, используя определенный набор штампов и пропагандистских клише. А сдав материал и тем самым выполнив дневной или недельный план, поскорее забыть о написанном и заняться собственными делами: машиной, рыбалкой, любовницей, семьей.

О том, что ты на самом деле думаешь о происходящем в стране и за бугром, можно будет поговорить дома на кухне с родными или за бутылкой водки с тем, кому ты веришь, кого не считаешь стукачом. Последних в стенах АПН всегда было немало.

Как ни крути — передовая идеологического фронта, здесь нужно быть особенно бдительным.

Хотя за АПН закрепилась репутация «могилы неизвестного журналиста», сквозь бетон советской пропаганды смогли прорасти имена, продолжившие журналистскую или писательскую карьеру после того, как агентство, не выдержав испытания путчем 1991-го, почило в бозе вместе с советскими ценностями. В свое время дань советской пропаганде в стенах АПН отдали: Генрих Боровик, Владимир Молчанов, Вячеслав Костиков, Виталий Третьяков, Владимир Познер и другие.

Продолжатель дела Советского информбюро, созданного на второй день войны не только для освещения ситуации на фронте, но и для информирования зарубежной аудитории о событиях в Советском Союзе и о борьбе с фашизмом, АПН появилось на свет 20 лет спустя — в 1961 году. То есть уже после победы, в хрущевскую эпоху, через пять лет после ХХ съезда КПСС и разоблачения культа личности Сталина.

В принятом 3 апреля 1961 года уставе АПН его целью провозглашалось «широкое распространение за рубежом правдивой информации о СССР и ознакомление советской общественности с жизнью народов зарубежных стран», а также «всемерное содействие взаимопониманию, доверию и дружбе между народами». Девиз АПН звучал так: «Информация на благо мира, на благо дружбы между народами».

Так как, в отличие от официозного ТАСС, АПН было провозглашено общественным агентством (его учредителями стали Союз журналистов СССР, Союз писателей СССР, Союз советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами и общество «Знание»), в какой-то момент у некоторых возникло ощущение, что это чуть ли не будущая колыбель «системных либералов» советской эпохи. Тем более что появилась она во время хрущевской оттепели.

Однако, как пояснил “Ъ” один из ветеранов АПН, Михаил Ефимов (сын знаменитого советского карикатуриста Бориса Ефимова), проработавший в агентстве 30 лет, идея АПН на самом деле принадлежала не Хрущеву, а Сталину. В мае 1947 года, встречаясь с советскими писателями, среди которых были Константин Симонов, Александр Фадеев и Борис Горбатов, «отец народов» предложил им «выпускать такую газету, которая была бы не только литературной, а политической, большой массовой газетой».

По мнению Сталина, такая газета могла бы стать неофициальной и «более остро, чем другие газеты, ставить вопросы международной и внутренней жизни».

На той же встрече с писателями Сталин предложил им создать при «Литературной газете» «свое собственное неофициальное телеграфное агентство для получения и распространения неофициальной информации».

Хотя сам Сталин при жизни так и не увидел такого агентства, незадолго до Карибского кризиса идея оказалась весьма востребованной. Конечно, высшее советское руководство в ту эпоху не могло не отдавать себе отчет в том, что «общественное агентство» — это фикция, видимость существования некоего канала для трансляции якобы особого «мнения советской общественности».

Тем не менее спрос на «неофициальное об официальном» из СССР за рубежом определенно был, и немалый.

С первых дней своего существования АПН заняло уникальную нишу среди советских СМИ, поскольку в своем статусе «неофициального агентства» представляло особую ценность не только для профильных отделов ЦК КПСС, работающих с зарубежными политическими и общественными деятелями, но и для КГБ.

Для Лубянской площади АПН с его обширными представительствами по всему миру имело немалую ценность не только как удобная «крыша» для его сотрудников, но и как кадровый резерв, а также дополнительный источник конфиденциальной информации, сбором которой активно занимались и местные сотрудники бюро АПН.

Наконец, надежные бойцы идеологического фронта всегда могли подключиться к выполнению той или иной деликатной миссии спецслужб, не задавая лишних вопросов.

Старожилы рассказывают, как в 1982 году бюро АПН в Токио получило срочное задание из Москвы, пришедшее «верхом» — шифротелеграммой. В то время советская пресса много писала о некоей идеологической диверсии, которую организовали против СССР американцы — ЦРУ и ЮСИА (информационное агентство США).

Эта антисоветская кампания велась по всему миру под кодовым названием «Истина». Перед бюро АПН в Токио была поставлена задача выяснить, участвуют ли в данной кампании японские СМИ, и принять оперативные меры для ее пресечения.

Чтобы АНП быстро и профессионально могло справляться с подобными заданиями, на руководящих постах в агентстве было немало не только бывших ответственных работников ЦК КПСС, но и высокопоставленных чекистов.

Вот что вспоминает о своем приеме на работу Михаил Ефимов: «По заведенным тогда правилам на предварительную беседу меня пригласил заместитель председателя правления агентства Б. В. Карпович. Это была довольно колоритная фигура. Начать с того, что он был кадровым разведчиком и чуть ли не резидентом в США. Один хороший знакомый рассказывал мне потом, что американцы вычислили Карповича и выслали его из страны. Спустя некоторое время на него снова запросили въездную визу под фамилией… Карпов! Госдепартамент просто опешил: то ли это шутка КГБ, то ли грубейшая ошибка советской разведки, но… визу выдали». «Именно этот товарищ, который в новой организации курировал работу с кадрами, стал первым официальным лицом, с которым я встретился. Мне запомнился коренастый, плотный, начинающий седеть приветливый человек, который довольно долго расспрашивал меня о жизни и прежней работе»,— вспоминает Михаил Ефимов, который после собеседования был зачислен на должность младшего редактора (самая низшая творческая единица в АПН).

Руководители, подобные Карповичу-Карпову, были тем ситом, сквозь которое тщательно процеживалась масса претендентов на престижную работу в АПН.

Благодаря этому на должности редакторов, старших редакторов, редакторов-консультантов и, наконец, заведующих региональными редакциями попадали «правильные журналисты».

И хотя инструкции о том, что и как писать, поступали со Старой площади регулярно, идеологически подкованные сотрудники АПН вполне могли бы обойтись и без них.

Их присутствие в АПН было гарантией того, что в материалах «неофициального агентства» никогда не появится даже намека на крамолу — попытки поставить под сомнение правильность внутренней и внешней политики СССР.

Креатив состоял в том, чтобы придумать журналистские ходы, которые ненавязчиво подкрепляли бы официальную кремлевскую версию происходящего в стране и мире «мнением западной общественности». Вот как учил молодых журналистов советской пропаганде Беник Бекназар-Юзбашев, пришедший в АПН из «Советского спорта»:

«Ты должен взять интервью у американца, желательно чемпиона мира или Олимпийских игр, и он тебе скажет, что всю жизнь мечтал побывать в Москве, что очень уважает советских спортсменов, а эта встреча является большим вкладом в установление международной разрядки».

Примечательно, что работавшие под крышей АПН чекисты, или «козырьки», среди которых встречались люди с пером, иногда демонстрировали удивительную способность выдавать тексты не хуже штатных сотрудников АПН. Хотя случалось такое редко.

Несмотря на все кадровые фильтры, установленные внедренными в АПН отставниками КГБ, во взаимодействии «козырьков» и штатных апээновцев все же возникали, хотя и нечасто нештатные ситуации и даже конфликты.

Так, уже в годы перестройки в одном из бюро АПН в Южной Азии произошел такой инцидент. Заведующий бюро в силу своего характера очень не любил «козырьков» и всячески давал понять своему заму, направленному под крышу АПН из органов, что ему не нравится подобная практика: дескать, зачем нам здесь такие бездельники, как ты, отнимающие наши ставки.

Старшие товарищи в посольстве призывали ретивого заведующего бюро АПН не горячиться, быть «поаккуратнее на поворотах», не забывать, с кем он имеет дело.

Но тот только отмахивался: да ладно вам, у меня прямой выход на посла, а он меня ценит и в обиду не даст.

Надо сказать, «ниспровергатель "козырьков"» был не только пахарем идеологической нивы, ежемесячно рапортовавшем о 20-процентном росте публикаций советских материалов в местных СМИ, но и любителем выпить и закрутить интрижку с одной из посольских жен. И вот по посольству о нем поползли слухи: пьянка, аморалка… Вскоре из Москвы на имя заведующего бюро АПН пришла срочная телеграмма за подписью первого зампреда правления АПН Сергея Иванько, описанного Владимиром Войновичем в его «Иванькиаде»: срочно вылетайте на совещание по вопросам усиления информационно-пропагандистского присутствия в Азии.

Это была командировка в один конец, из которой заведующий в свое родное бюро уже не вернулся. Вещи ему прислали отдельно — их паковали без его участия другие люди.

От АПН до РИА «Новости»

Август 1991-го, за которым последовало расформирование Агентства печати «Новости» и закрытие его зарубежных бюро с их многочисленными штатами иностранных сотрудников, уравнял в правах бывших бойцов идеологического фронта. И вчерашние «отличники боевой и политической подготовки», и неисправимые разгильдяи, выдававшие на гора один материал в неделю, вдруг обнаружили, что в качестве авторов и редакторов пропагандистских текстов они никому не нужны.

Возникшее на обломках АПН и поселившееся в том же здании на Зубовском бульваре РИА «Новости» взяло на вооружение принципиально иную концепцию работы с информацией.

Из бывшего АПН было решено сделать чисто новостное агентство. «Перековывать мечи на орала» пришла вдохновленная идеей «новой демократической России» молодежь, которой предстояло переучивать или санировать советских корифеев.

С АПН и его сотрудниками стали происходить удивительные метаморфозы. К примеру, «золотое перо» агентства небожитель в ранге политического обозревателя Николай Оботов, которому доверяли писать предисловия к выходившим за рубежом книгам советского генсека Леонида Брежнева, неожиданно обнаружил себя в роли стажера, которому предстояло заново освоить журналистское ремесло. Его куратором стал новоиспеченный начальник Андрей Шароян.

А ведь всего за несколько лет до этого только пришедшего в АПН Андрея Шарояна курировал тот самый обозреватель Оботов.

И вот вчерашний наставник стал стажером у своего бывшего ученика. Получив власть над низвергнутым авторитетом, Шароян отправлял его на пресс-конференции и заставлял учиться писать короткие, на десять строк новости, которые обозреватель Оботов в жизни не писал, считая подобное занятие делом ниже своего достоинства.

Естественно, в новой структуре Оботов не прижился и вскоре был вынужден уйти с гордо поднятой головой.

Такая же судьба постигла большую часть старой гвардии. Кто-то, покинув Зубовский бульвар, уехал с горя тихо пить на даче и так и не нашел себя в новой жизни, кто-то ушел в бизнес, кто-то — в МИД РФ, Центробанк или другие государственные структуры.

В новое РИА «Новости», пройдя сквозь сито времени, смогли попасть лишь единицы «бывших».

Сергей Строкань