Чего ждать от рынка труда после пандемии

Почти половина работающих в мире потеряют средства к существованию из-за кризиса, вызванного коронавирусом, предупреждает МОТ. Найдется ли всем нам работа после пандемии, разбирался «Огонек».

Кирилл Журенков

Коронавирус еще не побежден, но эксперты уже пугают его последствиями: согласно Международной организации труда (МОТ), в нынешнем квартале в мире ожидается потеря 305 млн рабочих мест с полной занятостью! Для сравнения: предыдущий прогноз был более щадящим и предусматривал сокращение на 6,7 процента (то есть на 195 млн рабочих мест) от уровня IV квартала 2019-го. Под угрозой 436 млн предприятий, из них 232 млн в розничной и оптовой торговле, 111 млн в обрабатывающей промышленности, 51 млн в гостиничном бизнесе и общественном питании, 42 млн в недвижимости… Ситуация ухудшается всюду: во II квартале потери в рабочих часах составят 12,4 процента для Северной и Южной Америки, 11,8 — для Европы и Центральной Азии, для остальных регионов — более 9,5 процента.

Основной удар вирус и меры по борьбе с ним нанесли по занятым в неформальной экономике. Из них средства к существованию может потерять 1,6 млрд человек, то есть половина всех работающих на планете! Судите сами: только за первый месяц кризиса они лишились 60 процентов своих доходов!

А вот и косвенные признаки надвигающейся беды: оказывается, бизнес уже подумывает о сокращении офисной недвижимости (что следует, к примеру, из недавнего опроса PwC). Возможно, это всего лишь попытка оптимизировать расходы, переведя сотрудников на «дистанционку». Но что если это признак грядущих сокращений? Специалисты не исключают и такой вариант.

«Огонек» попросил прокомментировать доклад МОТ отечественных экспертов — и пока они осторожны в оценках.

— Точные прогнозы сейчас невозможны — ситуация слишком быстро меняется. Думаю, в МОТ сделали расчеты, исходя из развития предыдущих кризисов,— говорит проректор Финансового университета при Правительстве РФ, профессор, доктор экономических наук Александр Сафонов.— Главное, что остается неясным: как долго будут продолжаться карантинные мероприятия по всему миру и насколько они будут жесткими (к примеру, во Франции только что продлили режим ЧП до конца июля).

Что касается России, то у нас не будет такой открытой безработицы, как в США, где на рынок труда уже вышло до 6 млн человек (столь высоких показателей там не видели с 1950-х). Но вот восстанавливаться мы, похоже, будем дольше остальных.

О России и ситуации на отечественном рынке труда стоит сказать отдельно. Пока, согласно оценкам, государство будет максимально сдерживать безработицу, то есть вряд ли ее планка превысит 14–20 процентов. А если точнее? И вообще, где ждать основных трудностей?

— Масштаб проблем действительно будет определяться длительностью карантина: чем дольше, тем масштабнее,— уверена Елена Варшавская, профессор факультета бизнеса и менеджмента НИУ ВШЭ.— Под ударом — малые и средние предприятия, в основном сфера обслуживания, которую коснулись основные запреты. У малых предприятий и так небольшая подушка безопасности, а тут еще сыграл фактор неожиданности. Кризис начался резко, одномоментно, так что они просто не успели подготовиться. Раньше в кризисы страдала производственная сфера, промышленность, сосредоточенная частично в моногородах, а значит, удар на себя принимали их жители. В этот раз больше страдает население крупных городов, потому что сфера обслуживания была представлена именно там.

Елена Варшавская согласна с данными МОТ: кризис действительно заметно скажется на неформальном секторе, то есть тех, кто работает без права юридического лица. Почувствуют его и те, кто работает «по устному найму» (так называемая теневая занятость), там у работодателей нет никаких ограничений на то, чтобы уволить работника. Пострадают и самозанятые, которых наше законодательство защищает слабо… И лишь большой бюджетный сектор может немного сгладить статистику безработицы, что в нынешней ситуации — хорошая новость.

Специалисты, опрошенные «Огоньком», указывают сразу на несколько факторов, которые помогут сдержать ситуацию в России: помимо бюджетного сектора это, к примеру, практика перевода работников на частичную занятость и так называемые административные отпуска. Как это работает? Разберемся.

— В отличие от европейских стран, у нас еще с 1990-х выработалось два сценария предотвращения массовых сокращений,— поясняет Александр Сафонов.— Первый — этот как раз перевод на административные отпуска, что практиковалось еще до кризиса. По данным Росстата, в 2018 году в таких отпусках у нас находилось порядка 800 тысяч человек. Сейчас этим также будут активно пользоваться: отправил сотрудника в отпуск и никакой компенсации платить ему не надо — экономия. К тому же наступает летний период, когда работник сможет переключиться на приусадебное хозяйство, грядки. Ну а второй способ сэкономить, который будут применять работодатели,— это, конечно, сокращение зарплат. Причем не только в тех отраслях, которые пострадали от кризиса: часть персонала попытаются заменить на более дешевый даже там, где все в порядке. Наконец, у работодателей всегда есть возможность просто не индексировать заработную плату, что в условиях инфляции равносильно ее сокращению. В целом прогноз сокращения заработной платы во внебюджетном секторе сегодня примерно 30 процентов — это заметят многие.

И все же, какой будет безработица в России? Елена Варшавская уточняет: если в целом по стране она составляет около 4,5 процента, то в нынешний кризис эксперт предполагает рост до 7–8, а возможно, и до 10 процентов. Но подчеркивает: прогнозы сейчас — дело неблагодарное!

Александр Сафонов, в свою очередь, называет два сценария: оптимистичный (при котором к концу года будет насчитываться 5 млн безработных, или 7 процентов от занятого населения России) и пессимистичный (7 млн безработных, или 10 процентов занятого населения). Тут, впрочем, надо оговориться, что речь об общей безработице, регистрируемая безработица, для сравнения, сейчас составляет 1 млн 200 тысяч человек — в России эти показатели традиционно разнятся.

Насколько ситуация беспрецедентна? Сегодня принято сравнивать ее с 1990-ми. Однако эксперты указывают: нынешний кризис уникален.

— В 1990-х происходила структурная перестройка: да, закрывались заводы, но активно формировались новые сферы занятости: росла сфера торговли, услуг, банковский сектор, страхование,— напоминает Александр Сафонов.— К тому же многие предприятия владели собственной инфраструктурой (теми же детскими садами или поликлиниками), и люди частично получали зарплату в виде натуральных льгот. Сегодня этого нет. Напротив, высока доля расходов населения на ЖКХ, другие обязательные платежи. Нынешний кризис нельзя сравнить и с 2008–2009 годами — тогда проблемы касались лишь финансового сектора, нефть росла, правительство повышало доходы бюджетникам. Сейчас ситуация иная: эпидемия случилась на фоне рецессии, люди не успели накопить деньги за короткий период времени между кризисами, новых рабочих мест не появилось, на рынок труда повлияло повышение пенсионного возраста… Таким образом, мы просто вошли в новый кризис с нерешенными проблемами, а он к тому же наложился на общемировой карантин.

Ну а что же с самой работой? Неужели мы обречены на дистанционное общение с коллегами и начальством? Тут эксперты, напротив, готовы всех успокоить: «дистанционка» актуальна для считаного числа отраслей и не станет повсеместной. Может, к лучшему?