Дмитрий Бутрин об экономических показателях прошедших майских праздников

Одно из самых важных событий коронавирусного кризиса весны 2020 года — публикация Банком России еженедельной статистики платежей в экономике. Опережающие и текущие экономические индикаторы имеют особенности, которые делают их малопригодными для экспресс-оценок происходящего. Погрузка на железной дороге — очень полезный показатель, но наложение последствий логистических сбоев на изменившиеся в кризис перевозки угля и посевную делают его малопригодным для чего-либо, кроме голословных предположений. К тому же железная дорога — очень инертный механизм в большой стране, лаг от реальных спадов в экономике до ее реакции не менее недели-двух. Потребление электроэнергии много лучше, но в России зависит от нюансов погоды — а теперь, как предполагают в ЦМАКП, еще и от числа жителей мегаполисов, изолировавшихся за городом у электрообогревателей.

Поэтому даже с учетом не полностью раскрытой методики показатели отклонения объема платежей в экономике от условной нормы — вещь почти незаменимая.

Даже если учесть, что показатель интегральный и включает в себя и отражение в ценах инфляции, и изменение структуры экономики, и многое другое, лучшего пока нет. В первые две недели коронавирусных событий он отлично проявил и всплеск «экстренных» платежей, и отраслевую дифференциацию обвалов продаж, и другое — «тонкую структуру» нового кризиса.

В пятничном же бюллетене «Финансовый пульс» (.pdf) ЦБ впервые с конца марта дал не полную сводку по этому показателю, а лишь отдельные цифры. По понятным мотивам — это период майских праздников и неполная неделя между. Всякий набор майских из-за календарных эффектов несопоставим с прошлым годом. Но теперь мы знаем: если в «рабоче-нерабочие» недели карантина платежи в экономике год к году падали на 18–23%, то в майские — на 3,7–4,6%.

Количественно эти данные трактовать невозможно, но для понимания происходящего они ценны.

Майские, по сути, ежегодный добровольный карантин для экономики России: работает только то, что не может не работать. Разница между коронавирусными и обычными майскими — как раз в объемах запрещенной активности как в официальном, так и в теневом секторе (нам известно о всплеске наличных платежей в регионах, но их масштаб в сравнении с общим объемом наличных в обращении невелик). По порядку величины масштаб спада в нынешние майские вполне коррелирует с долей рынка услуг в «запрещенных» секторах (общепит, сервис) и подтверждает, что огромного «серого» сектора услуг в РФ и гигантской теневой занятости в нем просто нет. С другой стороны, поражает воображение невысокая цена реализации занимающей умы многих идеи вечного праздника и только добровольной работы, обеспечивающей минимум дохода и максимум досуга: мы так богаты, что это возможно. Но похоже это скорее на будни самоизоляции, чем на вечное чаепитие на даче.