Главные коллекции XXI века. Проект Елены Стафьевой

Миучча Прада запускает свой собственный кэмповый механизм в коллекции Prada SS 11, и он становится общим на следующие почти 10 лет для таких разных героев итальянской моды, как Доменико Дольче со Стефано Габбаной и Алессандро Микеле

В 2000-е годы Миучча Прада была настоящей фэшн-королевой. То есть таковой она стала уже в 90-е, но, в отличие от многих других тогдашних кумиров, она в новом десятилетии свою силу и славу вовсе не потеряла, а даже умножила. И коллекция весны-лета 2011 года входит в ее пантеон 2000-х годов: тогда, летом 2011-го, эти полоски, оборки и особенно эти полосатые меховые хвосты мелькали просто везде. Но дело не только в коммерческой успешности, Prada SS 11 стала, как оказалось потом, одной из системообразующих для новейшей моды.

Прада, как известно, будучи цельной в своем видении и общих принципах, практически никогда не повторяла подряд свои формальные приемы — декоративные мотивы, наборы референсов — и каждый сезон делала крутой разворот. Так что ожидание, а что сейчас будет, стало буквально частью не только ее показов, но вообще identity ее бренда. Собственно, так было и в этот раз — по сравнению с осенью 2010-го она поменяла все: цвета, силуэт, принты, все отсылки и весь антураж. Цвета — синий, зеленый, оранжевый, фуксия — электрически яркие; силуэт — пляжные 50-е, свободные 20-е; отсылки — рабочая одежда, с одной стороны, итальянская ривьера — с другой; принты — энергичные продольные полоски, связки бананов, пляшущие с ними обезьянки и танцующие черные девушки — как на афишах кабаре 20-х, в связи с чем критики тогда вспоминали Жозефину Бейкер (заметим в скобках: попробовала бы Прада сейчас соединить бананы, обезьян и черных). И аксессуары — огромные соломенные шляпы-сомбреро и горжетки, крашенные в те же кислотные цвета и полоски,— ставшие абсолютным хитом. Но именно принты этой коллекции оказались ключом к пониманию ее места в истории.

Кроме бананов, обезьянок и фигур черных танцовщиц, отсылавших к джазу и ревю 20-х, там был еще и декоративный мотив — завитки, листья и головки херувимов меж ними,— как на маньеристских росписях исторических вилл или в орнаменте фарфора того же периода, конца XVI — начала XVII века. Прежде Прада так прямо и непосредственно не использовала исторические мотивы, вообще историю искусства — то, что можно назвать heritage,— в своем дизайне. После этого показа она, комментируя свои поиски альтернативы «свежести», говорила, что ей нужно было что-то «смелое, эффектное и очевидное». Комбинация таких «очевидностей» и вполне прямых эффектов — ярких цветов, разноцветных полос, повседневности с пришедшими из мира высокой культуры херувимами и фресками — и стала этой альтернативой.

Миучча Прада не впервые, конечно, использует фигуративные принты (например, весной 2008 года у нее была коллекция с цветами и феями, близкими ар-нуво), но прежде ее расклад референсов никогда не был таким подчеркнуто разным — от попсового до рафинированного, не было такого подчеркнутого наслоения эпохи на эпоху, не встречались цитаты с разных концов стилистического спектра. Эта пестрая смесь очень характерна для одного вполне определенного феномена — а именно кэмпа. И Жозефина Бейкер, одна из культовых фигур кэмпа, тенью встававшая в своей юбке из бананов за прадовскими принтами, тут была чрезвычайно кстати. И даже пресловутые перья из канонической дефиниции кэмпа Сьюзен Зонтаг — «Кэмп — это женщина, выходящая в платье из трех миллионов перьев» — можно разглядеть в разноцветных полосатых меховых хвостах, приложенных как аксессуар к хлопковым юбкам с оборками и пляжным сарафанам (заметим, это было еще до того, как сезоны в моде окончательно смешались). Вся эта яркая чересполосица в прямом и переносном смысле, весь этот стилистический пастиш имел именно кэмповую природу.

Кэмповую оптику нам особенно настроила, конечно, прошлогодняя выставка Института костюма Музея Метрополитен «Camp: Notes On Fashion». Она же со всей убедительностью показала его историю — конечно, кэмп в моде впервые появился не у Миуччи Прады и, конечно, не в XXI веке. Но после нее многие фэшн-эпизоды отчетливей явили свою кэмп-сущность — а также ясней становится связь между ними.

Через два года после Prada свою весенне-летнюю коллекцию 2013 покажет Dolce & Gabbana. Формально приемы, ими использованные, напоминают то, что сделала Прада,— мы видим те же полосы (идущие, впрочем, в разные стороны) и принты, повторяющие занавесы старинных кукольных театров, традиционные керамические вазы в виде голов и исторические росписи сицилийской керамики из Кальтаджироне, которые, собственно, вполне можно представить и на фресках в той же Катании. Но куда важней и интересней принцип, который связывает эти коллекции.

Принцип этот можно назвать «кэмповый heritage», когда в качестве отсылок выступает классическое наследие, в данном случае — итальянское, связанное с высоким или декоративным искусством (которые часто суть одно и то же), и смешивается с массовым, приземленным, бытовым. Пляжные полоски — и маньеристско-барочные росписи у Prada или туристический ширпотреб и историческая, существующая с античных времен керамика у Dolce & Gabbana. А кроме того, театральность, китчевая экстравагантность у них обоих — яркие меховые хвосты Миуччи Прады или корсет и кринолин в виде плетеной корзины у Дольче и Габбаны. Конечно, Dolce & Gabbana всегда больше проходили по разряду китча — чтобы быть полноценным кэмпом, им не хватало стилистической амплитуды, но феномены китча и кэмпа родственны, и китч при определенных обстоятельствах легко может превращаться в кэмп.

Именно с этой коллекции у Доменико Дольче и Стефано Габбаны начнется heritage-период, растянувшийся на несколько лет,— например, их следующая коллекция, Dolce & Gabbana FW 13, будет посвящена великим византийским мозаикам собора в Монреале, напечатанным или вышитым бисером, стеклярусом и стразами на нарядах. Эти расшитые платья, туники и юбки мы, кстати, тоже увидим потом в Музее Метрополитен, но на предшествовавшей кэмпу выставке «Heavenly Bodies: Fashion And The Catholic Imagination».

Но на этом сюжет не закончится — он продлится у одного из героев новой фэшн-волны Алессандро Микеле. Именно Микеле стал главной звездой кэмпа в современной моде, и именно Gucci выступил главным спонсором выставки «Camp: Notes On Fashion».

В целом все, что делает Микеле, построено на кэмповой эстетике, все, что он использует, пропущено сквозь кэмповую оптику, пастиш — главный принцип его работы, стилизация — главный прием, сам по себе современный Gucci — это кэмп. Но именно одна его коллекция, «весна-лето 2016», заставляет поставить его в наш контекст.

Что мы видим? Полоски — во всех цветах радуги, вообще яркие цвета, узоры, напоминающие мозаики из Ортиджи, старые карты, фрагменты гравюр укиё-э, какие-то диковинные византийские райские птицы и рыбы, тот же старый фарфор века XVII, какие-то розы и бабочки со старого жаккардового шелка.

Похоже ли это на то, что сделала Прада пятью годами раньше? Формально нет — главный силуэт взят из 70-х, волнистые полоски больше напоминают Missoni, декор в целом, да, отсылает к чему-то византийскому, чему-то барочному и вообще к чему-то старинному и винтажному, как обычно у Микеле, но эта декоративная винтажность — целиком стилизация, здесь так все намешано, что уже не разобрать оригиналов. Однако суть тут не в прямом цитировании, но в том, как работает кэмповый принцип, как и где выбирается высокое и низкое, повседневное и театральное, чтобы потом их смешать. Прада берет 20-е и 50-е, Микеле говорит о Ренессансе и 70-х годах, Прада использует униформу врачей, почтальонов и тюремные робы, Микеле перепридумывает винтажные клише, Прада вспоминает старые плакаты и фрески, Микеле — старые карты и гравюры. И в этом смысле Gucci SS 16 — наследник Prada SS 11. А Алессандро Микеле идет вслед за Миуччей Прадой, одно проступает в другом и радость узнавания охватывает нас.

Не Прада принесла кэмп в моду, не она стала первой, кто использовал кэмповые принципы даже в последние 20 лет, но она придумывает собственный его вариант, очень итальянский по своей культурной природе, и именно благодаря ей локальный кэмповый сюжет выстраивается внутри итальянской моды.