McKinsey считает пандемию частным эпизодом биологической революции

Пандемия коронавируса зимой—весной 2020 года пришлась на фактическое начало «биореволюции» в экономике, науке, а в будущем и в социальных структурах, предполагает Глобальный институт McKinsey (MGI). Два десятилетия активного развития биологических наук, развитый спрос на биотехнологии и возможности смежных наук делают «биореволюцию» почти неизбежной в период 2020–2040-х годов. В экономике это означает «разблокирование» рынков объемом $2–4 трлн, Россия в состоянии претендовать на некоторую их часть. Пандемия может изменить в картине будущей «биореволюции» сравнительно немногое — в отличие от госрегулирования, создающего наибольшую неопределенность в этом процессе.

«The Bio Revolution» — опубликованный в мае 2020 года отчет MGI, посвященный процессу интеграции биологических исследований, технологий и инноваций в экономику и общество. Авторский коллектив MGI в объемном труде предполагает, что к началу 2020 года можно уверенно говорить о грядущих революционных изменениях на рынках, в последние два десятилетия (с начала 2000-х) считавшихся перспективными,— горизонт «биореволюции» в McKinsey & Co рассчитывают с 2020-х по «после 2040-х», темпы происходящего сравнимы с «цифровой революцией». Основные причины ожидаемой «биореволюции» — зрелость части биотехнологий, являющихся базовыми для исследований, прогресс в информатизации биологии, синергия IT-, нано- и биотехнологий и материаловедения и ряд социальных трендов. MGI отмечает также существенное удешевление и сверхбыстрый прогресс геномных исследований.

Влияние пандемии коронавируса MGI в апреле 2020 года описывал отдельно (отметим, особенно не впечатляясь масштабом происходящего) — она может ускорить и скорректировать ряд отраслевых процессов внутри «биореволюции», но вряд ли сильно повлияет на общий процесс, больший по порядку величины.

По словам же одного из соавторов отчета, партнера McKinsey Сергея Алябьева, в мире одним из ключевых факторов неопределенности в этой сфере является госрегулирование, которое может значимо менять характер трендов «биореволюции». По словам господина Алябьева, для России «биологическая революция» — значимый шанс в экономике, включение ее в мировое развитие в этой сфере может дать эффект, сопоставимый с «русским» участием в мировой IT-революции последних лет: как и в случае с IT, в биотехнологиях РФ имеет достаточно веские позиции. Российские венчурные инвестиции в отрасль (кроме фармацевтики, где процесс уже отчетлив) — уже формирующийся тренд, несмотря на раннюю стадию развития этих новых рынков.

Цена вопроса для мировой экономики по оценке MGI тем временем высока: в 2030–2040-х вклад биотехнологий в мировой ВВП составит $2–4 трлн в год, то есть 3–5% ожидаемого мирового ВВП в этот период.

Сейчас MGI выделяет четыре «арены» для развития биотехнологий: биомолекулы, биосистемы (в основном здравоохранение), биомашинные интерфейсы и биовычисления (использование клеток и клеточных компонентов в IT). Акцент в отчете делается на четырех сферах применения биотеха: это здравоохранение и смежные сферы; агро- и аквакультура; потребительские товары и сервисы; материалы, химия и энергетика. Во всех есть совокупность базовых технологий (на стадии, близкой к началу акселерации тренда), краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные перспективы. Две сферы — здравоохранение и продовольствие — ожидает более быстрый рост, в основном движимый научным и технологическим прогрессом на «аренах» биомолекулярных исследований и в меньшей степени в биомашинных интерфейсах.

Наиболее быструю адаптацию биотехнологий MGI ожидает, отметим, не в здравоохранении, а на потребительском рынке. Оценки аналитиков позволяют считать, что в обществе принято скорее переоценивать скорость «биореволюции» и недооценивать ее близость: так, в сфере энергетики и материалов горизонт развития оценивается уверенно лишь до 2030 года. В целом, отмечают в MGI, сейчас видимый горизонт приложений «биореволюции» — 20 лет, более отдаленные последствия могут затронуть такие неожиданные сферы, как, например, образование. В целом исследователи предполагают, что «биореволюция» окажет на общество воздействие не меньшее, чем IT. Но, в отличие от «цифровой революции», они вычисляются хуже — при этом экономический эффект «биореволюции» оценке поддается и вполне позитивен.

Дмитрий Бутрин