О месте, где моментально забываешь про пандемию

Страшно выходить после самоизоляции? Не хочется вообще выходить из дома? У меня тоже развилась фобия.

Маша Трауб

До сих пор опасаюсь ездить на любимый рынок и в гипермаркеты. Но все страхи пропали после прогулок в нашем парке. Именно там я поняла — жизнь продолжается и, по большому счету, ничего не изменилось.

— Не пойдууу! Там гряяязно! Хочу дооомооой! — плакал на дорожке четырехлетний малыш, которого папа пытался протащить на трехколесном велосипеде хотя бы на несколько метров вперед.

— Там не грязно! Сухая дорога! — кричал папа, и, судя по тону, спор длился уже долго. Папа срывался и кричал все громче.

Он тянул сына вперед, но малыш тут же сдавал назад, перебирая ногами по земле.

— Смотри, я прошел! Видишь, я чистый! Вот еще раз прошел! Чистый! — все, папа сорвался и перешел на следующий этап родительского нервного срыва.

— У меня ножки боляяят! Не могууу! Я писать хочууу! — ребенок сменил стратегию.

— Сейчас пригрозит позвонить маме,— сказала я мужу и дочери.

— Мне что, маме позвонить? Вот, смотри, я достаю телефон, набираю, звоню! — папа играл настолько неубедительно, что даже ребенок не поверил. Видимо, мама строго велела папе оставить ее в покое на ближайшие два часа.

— Дорогу! Посторонись! — услышала я за своей спиной.

Мимо прошествовала группа скандинавской ходьбы из тех, кому за... Поджарые бабулечки со свежим румянцем и легким загаром на лицах соблюдали социальную дистанцию, и все гуляющие в спокойном темпе граждане покорно практически падали в канавы с двух сторон дорожки.

— Белка, белка! Иди сюда! Я тебе орешка дам! — орал дурниной мальчик рядом со знаменитой на весь парк беличьей кормушкой. Белки, а также голуби и прочие птицы, научившиеся выживать без людей, не понимали, что происходит. Кормушки, стоявшие пустыми, теперь напоминали рог изобилия — и семечки, и хлеб, и орехи всех видов. И дети, эти дети, которые сначала подзывают, а потом норовят ухватить за хвост и орут так, что лучше бы не орехи, а беруши в кормушку положили. Верните тишину!

Моя мама, наша любимая бабушка, стала активно зазывать на дачу. Я в миллион сто первый раз объяснила, что не могу — заканчиваю рукопись, у моего мужа, ее обожаемого зятя, тоже напряженный рабочий период, у сына — сессия в самом дистанционном разгаре, у дочери продолжаются тренировки. Впрочем, спор в этом назревающем конфликте разрешился сам собой.

Наша бабушка в режиме онлайн-трансляции по WhatsApp показала внучке, как раньше вырывали качающийся молочный зуб. То есть как она много лет тому назад вырывала их у меня, своей дочери. Бабушка села на стул, привязала нитку с одной стороны к зубу, а с другой — к двери. И хлопнула дверью. После чего показала, как я валяюсь по полу, держусь за щеку, а она держит в руках нитку с якобы вырванным зубом. Наша любимая бабушка целый спектакль разыграла за всех персонажей. Странно, что кетчупом не догадалась полить руки, изображая растекшуюся кровь,— она любит спецэффекты.

У дочки качаются сразу два молочных зуба, и я предлагаю ей твердую пищу — огурец, яблоко, морковку. После бабушкиной театральной демонстрации средневековых методов удаления молочных зубов дочь добровольно откусила яблоко нужным зубом и тот выпал. Но второй никак не поддавался.

— Я не поеду к бабушке. Нет. Я сама. Можно мне огурчик? Я еще яблоко съем. Пожалуйста, только не надо меня к двери привязывать. Я лучше к врачу пойду. Когда они начнут работать? — причитала дочь.

Считается, что детские и спортивные площадки все еще вне зоны действия и доступа. Но заградительных лент нет в помине. Дети качаются на качелях, висят на «паутинках», на спортплощадках вовсю проходят тренировки, тренажеры облеплены мускулистыми мужчинами. С лавочек в парке сорваны наклейки «Соблюдайте дистанцию 1,5 м». Наши тренеры тоже объявили, что будут вести трансляцию с улицы — погода хорошая, у кого есть возможность — выходите. Вместе с родителями, братьями, сестрами и остальными членами семьи.

На спортивные и детские площадки надо было не ленточки вешать, а профессиональных тренеров приглашать.

Одна из наших тренеров расположилась на футбольном поле. Рядом тренировались футболисты, чуть дальше — йоги, еще дальше — танцоры. Старший тренер положила коврик на детской площадке.

— Что-то здесь шумно,— пожаловалась старший тренер.

— И у меня. Футболисты орут,— ответила ее коллега.

Началась тренировка.

— Дети, играйте! Можно! Вы мне не мешаете! Соня, в каком месте у тебя нога? Это не стопа, а лапоть! Алиса, ты в танке? Мне приехать и ногу вывернуть? Еще раз! Рыдать прекратили! Я все вижу! — кричала нашим девочкам тренер.

Детей, которые пришли на детскую площадку, чтобы покачаться на качелях или съехать с горки, ветром сдуло.

Старший тренер кричала им вслед, что они могут спокойно играть, но дети улепетывали со всех ног.

— Попадешь мячом в экран, посажу на шпагат,— говорила постороннему ребенку в тот же момент второй тренер.— Нет, я сдам тебя Алексею Глебовичу!

Ребенок попал футбольным мячом в экран ноутбука.

— Все, ты попал. Зови маму. Я отключусь на пару минут. Лехе позвоню, тут нападающий для него образовался. Талантливый, зараза. А ты, как звать? Матвей? Лег на спину и делаешь пресс. И двадцать отжиманий на время. Я засекаю. Леш, привет, тут один клиент чуть мне экран ноутбука не разбил. Погоняй его. Родители не против? Мама, здравствуйте, вы не против? Можете к нам присоединиться пока. Давайте.

Мама, присоединившаяся к гимнасткам, и Матвей, отданный на растерзание тренеру по футболу, в конце тренировки отползали. Даже «до свидания» не могли сказать.

— Ну, или останутся, или больше здесь не появятся никогда,— подвела итог тренер.

— А у меня голуби с площадки улетели от страха. А я даже не говорила им «кыш»,— сообщила грустно старший тренер.

…Я начала дышать полной грудью, сорвала с себя маску, сдернула перчатки. И тут в парке мы столкнулись с давними друзьями покойных родителей моего мужа. Обоим по девяносто лет. Господи, как же я хочу так выглядеть в девяносто! С накрашенными ресницами, модными лыжными палками. А главное — сохранить в рабочем состоянии мозг. Они бурно обсуждали с нами события в Соединенных Штатах и голосование за поправки.

Они пережили войну, Сталина и всех прочих генеральных секретарей и президентов, множество бытовых и рабочих проблем, смерти близких, так же живо обсуждали Карибский кризис и перестройку, снятие Хрущева и выборы Путина — как сегодняшние утренние новости.

Значит, переживем и пандемию.