Какие проблемы кризис создаст банкам

Нынешний экономический кризис, вызванный пандемией коронавируса, а в России еще и отягченный падением цен на нефть, что ограничивает возможности бюджета в оказании помощи экономике, отечественную банковскую систему пока существенно не затронул. Но обязательно затронет.

Дырявый портфель

Выступая в конце апреля на совещании по вопросам банковской деятельности, глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила: «Банки сегодня в достаточно хорошей форме, у них есть и запас капитала, и ликвидности для сохранения устойчивости и продолжения кредитования. Иными словами, этот кризис не начинается с банков, а наоборот, банки могут помочь сейчас экономике, разумно используя накопленный потенциал прочности». При этом она, правда, предупредила, что в то время как банки, по сути, помогают абсорбировать убытки экономики через реструктуризацию займов, помощь в получении новых кредитов, «для банков это не проходит даром — на них ложится часть убытков».

Позиция участников рынка в целом схожая: сейчас непосредственной угрозы банковской системе нет, она достаточно устойчива. Однако серьезный удар по банкам неизбежен, поскольку угрозы весьма существенны.

Первая проблема, которая, очевидно, сразу встала перед российскими банками,— неизбежное ухудшение качества кредитного портфеля. «Очевидно, что кризис запустит очередной раунд банковских проблем. По-видимому, мы будем иметь достаточно заметный рост доли проблемных кредитов»,— говорит главный аналитик Сбербанка Михаил Матовников. По его словам, удар по доходам физических лиц нанесен достаточно сильный. Это означает, что и по розничным кредитным портфелям, едва ли не впервые за последние годы, будет серьезный удар.

И в этом плане ситуация гораздо хуже, чем по время предыдущих двух кризисов нынешнего столетия. В кризис 2008–2009 годов, несмотря на спад банковского потребительского кредитования, физические лица не очень пострадали: тогда повышали зарплаты, пенсии, реальные зарплаты даже выросли. В кризис 2014–2015 годов реальные зарплаты падали из-за увеличившейся инфляции, но номинальные скорее росли. А кредиты выдаются в рублях, поэтому способность расплачиваться по кредитам страдала только в той степени, в которой не хватало на жизнь в связи с падением реальных зарплат, ничего ужасного с точки зрения качества кредитных портфелей не наблюдалось. А сейчас впервые удар нанесен не только по потребительскому спросу, но и по номинальным доходам физических лиц, их платежеспособности как заемщиков.

«Еще только предстоит оценить, какая доля граждан столкнулась с проблемами, но, скорее всего, речь идет примерно о 10% работающего населения. У нас в стране 72 млн занятых. Около 12 млн работают в МСП, и из них 6–7 млн — в отраслях, столкнувшихся с серьезными проблемами. На отсутствие доходов бизнес реагирует в этих секторах именно снижением зарплат»,— дает оценку Михаил Матовников.

«Полагаю, мы увидим серьезный рост просроченной задолженности, особенно в сегменте необеспеченных потребительских кредитов. В ипотеке все будет более стабильно, хотя и здесь просрочка может увеличиться»,— говорит директор по инвестициям ИК «Локо-Инвест», бывший директор департамента макроэкономического прогнозирования Минэкономразвития Кирилл Тремасов (когда материал готовился в печать, стало известно, что с 1 июня господин Тремасов выходит на должность директора департамента денежно-кредитной политики Банка России).

Не лучше ситуация и в малом и среднем бизнесе: на время карантина прекратили работу торговля непродовольственными товарами, туризм, гостиничный бизнес, сфера услуг.

По данным банка России, на 13 мая от физических лиц поступило почти 1,6 млн заявок на реструктуризацию задолженности по кредитам (недельный прирост — 140 тыс.), в их числе 240,5 тыс. ( то есть 15%) — обращения о предоставлении кредитных каникул. От предприятий малого и среднего бизнеса было подано на ту же дату 106,4 тыс. заявок на реструктуризацию кредитов (+12,5 тыс. за неделю), из них около 60% — о предоставлении субъектам МСП кредитных каникул. Напомним при этом, что требования о предоставлении кредитных каникул банки обязаны исполнять практически на автомате (если заявка соответствует определенным законом условиям).

«Роста просроченных кредитов избежать будет достаточно сложно,— говорит руководитель Центра макроэкономического анализа Альфа-банка Наталия Орлова.— На данный момент доля просроченных кредитов в корпоративном сегменте составляет около 8% портфеля, в розничном сегменте — около 4,5%. По оценкам, этот уровень может вырасти на 2–3 процентных пункта до конца года, что связано с вероятным ухудшением финансового положения в секторах, косвенно затронутых последствиями карантинных мер, и с провалом доходов домохозяйств».

Помимо этого, указывает эксперт, очевидно, что ряд заемщиков, которые до начала 2020 года находились не в лучшем финансовом состоянии, теперь также могут нуждаться в пролонгации или пересмотре условий взаимодействия с банками — и вполне вероятно, что с учетом ситуации банки будут склонны идти навстречу клиентам, при этом оценить возможности этих компаний выжить после текущего кризиса достаточно сложно. «Эти кредиты, по сути, будут скрытыми плохими кредитами, которые будут обременять балансы банков»,— заключает Наталия Орлова.

Поддержка в минус

Отметим, что принятые государством меры финансовой поддержки бизнеса, такие как кредитные каникулы, льготное кредитование предприятий под нулевую ставку, не вызывают особого энтузиазма у банков, скорее наоборот.

«Если клиент получает отсрочку по кредиту на шесть месяцев, это значит, что банк в течение шести месяцев не будет получать соответствующих доходов,— рассуждает президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян.— Далее если через шесть месяцев клиент оказывается все же без доходов, он и через шесть месяцев не начнет рассчитываться по накопленным долгам, перестанет качественно обслуживать свой кредит. То есть на банке это сказывается прямым образом сегодня, когда он дает каникулы, теряет процентные доходы, и через шесть месяцев с высокой вероятностью скажется, потому что качество заемщиков явно не будет улучшаться». Он полагает, что на банковских балансах такой негатив постепенно будет накапливаться, где банки должны находить источники компенсации этого финансового давления, не совсем понятно, если, конечно, не будет налоговых послаблений или иных форм бюджетной поддержки, причем «для всего сектора, а не для отдельных крупнейших его представителей».

«Отдельную проблему представляют принятые Государственной думой программы реструктуризации задолженности,— говорит Михаил Матовников.— Такие программы могут быть разными. Есть программы, которые сильно подрывают экономику банков — это верно для ипотеки и в меньшей степени — потребительских кредитов, а есть программы, которые балансируют интересы заемщика и кредитора — таковы программы для малого бизнеса». По его подсчетам, стоимость реструктуризации ипотеки в рамках программы кредитных каникул для банка — это примерно 4% от объема портфеля, который был реструктуризирован. То есть на каждые 100 млрд руб. реструктурированного ипотечного портфеля банки будут нести примерно 4 млрд руб. убытков.

«Что касается государственных программ поддержки кредитования реального сектора, то даже если ЦБ фондирует эти кредиты под низкие процентные ставки, риски невозврата все равно на банках остаются. Поэтому банковская система будет активно принимать в них участие только под стопроцентные гарантии ВЭБа. Покрытие гарантиями менее 100% риска невозврата данную проблему не решает»,— считает Кирилл Тремасов.

Группы риска

Масштабные госпрограммы поддержки бизнеса создают еще один негативный момент для банковской системы, точнее, для небольших банков, которые не будут допущены к участию в них. Гарегин Тосунян считает, что один из главных рисков сейчас связан с дальнейшей концентрацией капитала и, соответственно, всего банковского сектора в еще более ограниченном круге банков, в первую очередь в узкой группе банков с госучастием, поскольку предполагается, что господдержка экономики пойдет в первую очередь через них. «Вместе с помощью они зачастую начинают фактически навязывать дополнительные услуги, уводить клиентов у рыночных банков, которые не могут себе этого позволить. В результате значительное число банков оказывается под ударом,— говорит он.— В результате ряд банков действительно окажется на грани банкротства. Такой риск из-за перманентного увеличения концентрации у нас всегда есть в последние годы. Но в нынешней ситуации, когда клиенты становятся менее платежеспособными и государство де-факто загоняет их в крупнейшие банки, через которые идет господдержка, эти риски существенно увеличиваются». Правда, немного сгладить ситуацию, по его мнению, поможет то, что банки второго-третьего эшелонов себя перестраховывают в гораздо большем объеме, чем крупные, потому что они всегда опасаются потери ликвидности. По той же причине они держат достаточный запас капитала.

Михаил Матовников также считает, что небольшие банки могут оказаться в неприятной ситуации, но приводит иные причины. «У мелких и средних банков практически весь кредитный портфель представлен сегментом МСП, который оказался наиболее пострадавшим в кризис, особенно предприятия сферы услуг. Никакие программы реструктуризации не могут решить проблему того, что у людей просто не осталось бизнеса. Поэтому проблемы мелких банков могут быть серьезными»,— говорит он.

Кроме того, Михаил Матовников выделяет и еще одну «группу риска», связанную уже не с размерами кредитных организаций, а с их аффилированностью. «У многих банков значительная часть кредитного портфеля приходится на строительство и вложения в недвижимость и связанные с этим бизнесы — торговые центры, бизнес-центры и т. д.,— рассказывает он.— Данные сегменты, во-первых, оказались одними из наиболее пострадавших из-за карантинных мер. А во-вторых, именно на них приходится самая высокая доля связанного кредитования. Таким образом, мы рискуем вернуться к ситуации примерно пятилетней давности, когда в тяжелой ситуации оказались корпоративные банки, то есть банки, входящие в состав групп с большой долей небанковского бизнеса и активно кредитовавшие этот небанковский бизнес. И, как показала практика, когда перед владельцами группы встает выбор, банкротить, условно говоря, торговый центр или спасать его, жертвуя банком, выбор обычно делается в пользу спасения торгового центра».

Гарегин Тосунян тоже полагает, что в критической ситуации акционеры едва ли будут склонны помогать своим банкам — правда, отнюдь не в связи с текущим кризисом. «У акционеров давно нет мотивации поддерживать банки, из банковского бизнеса большинство владельцев мечтает выйти,— говорит он.— Потому что менее рентабельный бизнес, чем банковский, в России трудно себе представить, особенно в последние три года, когда слишком часто стали отнимать лицензии по разным поводам, были введены агрессивная форма резервирования и прочие формы давления на капитал банка, процентная маржа снижалась. Сейчас я вижу больше тех инвесторов, которые хотели бы уйти с рынка, чем желающих прийти на него. Многие банковские инвесторы имеют иные бизнесы, и зачастую им придется выбирать, спасать банк или другой бизнес. Кто-то, наверное, будет спасать банк, но это будет скорее исключение, чем правило».

Подушка безопасности

Впрочем, отмечают эксперты, ситуация в банковской сфере пока выглядит довольно стабильной, хватает запасов и капитала, и ликвидности. «У банков сейчас хороший запас по капиталу, у системообразующих банков в этом плане проблем не будет, тем более на фоне регуляторных послаблений ЦБ,— говорит Кирилл Тремасов.— С ликвидностью проблем вообще нет, они могут возникнуть, только если будут набеги вкладчиков на банки, что маловероятно. То, что в марте был существенный отток валютных вкладов, особых проблем не создает: банкам валютные пассивы сейчас особо не нужны, главное, что не было существенного оттока рублевых депозитов. А в целом банковский сектор продолжает функционировать в условиях существенного структурного профицита ликвидности — думаю, что такая ситуация продлится по меньшей мере до конца года».

На сегодня запас прочности по капиталу банковской системы — около 5 трлн руб., по ликвидности — примерно 2,5 трлн руб., отмечает Гарегин Тосунян. Кроме того, у банков есть возможность получить около 8 трлн руб. под залог ценных бумаг и иных активов — на рынке или в ЦБ. «Запас прочности, к сожалению, измеряется не годами. Я бы его в среднем оценил в три-шесть месяцев, хотя, конечно, все зависит от ситуации в каждом конкретном банке. Кроме того, он очень зависит от того, насколько масштабно и эффективно государство будет проводить политику поддержки бизнеса и политику поддержки банков в случае возникновения у них проблем с ликвидностью»,— добавляет он. При этом Гарегин Тосунян отмечает, что сейчас ЦБ с пониманием относится к ситуации, не требует доначисления резервов при реструктуризации кредитов, несмотря на то что это, безусловно, ухудшение качества кредитного портфеля. Но все понимают, что такая ситуация не может продолжаться до бесконечности — рано или поздно придется формировать резервы исходя из реальной платежеспособности заемщиков. То есть риск потери капитала никуда не делся, просто он стал отложенным.

При этом, как ни удивительно, проблемы с ликвидностью могут возникнуть у крупнейших участников рынка. «Есть одна очень серьезная проблема, связанная с тем, что крупнейшие банки сейчас будут активно задействованы в госпрограммах кредитования экономики,— говорит Михаил Матовников.— Формально у банковской системы действительно значительный структурный профицит ликвидности. Но весь этот профицит сосредоточен в небольших банках, у которых около четверти активов — это депозиты в ЦБ. Но кредитовать заемщиков они не спешат — как из-за регуляторных ограничений, так и из-за отсутствия необходимой экспертизы. Крупнейшие же банки все предыдущие годы активно занимались кредитованием и избытка ликвидности не имеют».

Пособие по безработице

Впрочем, можно практически не сомневаться, что крупнейшим банкам недостающую ликвидность предоставит Центробанк, причем, учитывая важность решаемых ими задач по спасению экономики, по весьма комфортным ставкам. Другое дело — прибыль. С этим у российских банков действительно могут возникнуть проблемы, причем уже в ближайшее время.

«Падение оборотов, которое мы видим, приведет к сокращению комиссионных доходов,— прогнозирует Михаил Матовников.— В отдельных секторах оно доходит до 90%, это очень серьезно. В розничной торговле в апреле падение оборота — примерно 15%, что означает 15-процентное падение комиссионных доходов по картам. Большая часть комиссионных доходов от обслуживания бизнеса — это фиксированная плата от пакетных услуг, но какая-то часть все-таки связана и с оборотом, в целом можно ожидать в период ограничений сокращения комиссионного дохода банков примерно на 10–15% с постепенным восстановлением по мере снятия ограничений».

«Формирование резервов под просроченную задолженность убьет практически всю прибыль,— предполагает Кирилл Тремасов.— Кредитные каникулы тоже издержки для банков, это также приводит к снижению прибыли».

При этом пока не очень понятно, как банки будут зарабатывать. Перспективы восстановления экономики туманны, перспективы наращивания кредитования выглядят не особенно радужными. «Если говорить о динамике банковского потребительского кредитования, те прогнозы, которые дает на 2020 год ЦБ,— сокращение портфеля необеспеченных ссуд примерно на 5%, рост ипотеки на 8–10% — выглядят вполне адекватными, хотя в части ипотеки я бы все же назвал такие оценки скорее оптимистичными,— говорит Кирилл Тремасов.— Политика ЦБ по снижению процентных ставок будет оказывать положительное влияние на динамику потребительского кредитования, но одновременно сократится число заемщиков, которых банки могут рассматривать как надежных».

В корпоративном сегменте, по его мнению, тенденции будут схожими. При этом очень сложно оценить вероятную динамику портфеля в целом, как сложно оценить и масштаб потерь по реальному сектору экономики, еще не понятна траектория выхода из карантина — ясность появится, лишь когда эпидемия пойдет на спад.

Ситуацию осложняет не только неопределенность с датой выхода из карантина и траекторией дальнейшего развития, но также — на микроуровне — трудность анализа потенциальных заемщиков. «Реструктуризация кредитов, безусловно, затрудняет ведение банковского бизнеса, так как главной задачей банков традиционно является поддержание высокого качества кредитного портфеля с целью обеспечения сохранности средств вкладчиков,— отмечает Наталия Орлова.— Но в нынешних условиях вмененные издержки введенного карантина могут серьезно повлиять на объективный анализ бизнеса — огромный уровень неопределенности не позволяет объективно предсказать, каким будет финансовое положение не только предприятий, но даже ряда отраслей».

Пока большинство важных регуляторных послаблений для банков, установленных Банком России, введены до конца сентября. Видимо, ЦБ надеется, что к этому времени экономика уже приступит к восстановлению. Или по крайней мере общая ситуация несколько прояснится. Хотя регулятор уже заявлял, что может и продлить их — в зависимости от ситуации.

Петр Рушайло