Исполнительный директор Фонда профилактики рака Илья Фоминцев — о разногласиях представителей НКО с Минздравом

Врачи, эксперты и руководители НКО направили обращение вице-премьеру Татьяне Голиковой, рассказав о дефиците средств индивидуальной защиты (СИЗ) для медиков по всей стране, и предложили принять необходимые меры до второй волны COVID-19. Письмо было опубликовано РБК 1 июня. 2 июня Минздрав официально заявил, что дефицита СИЗ в стране нет. «В начале периода распространения коронавирусной инфекции мы, как и большинство стран, столкнулись с отсутствием на рынке необходимых объемов средств индивидуальной защиты,— заявил замминистра здравоохранения Виктор Фисенко.— На сегодняшний день, по данным мониторинга, дефицита СИЗ в регионах нет». О причинах существенных разногласий в оценке ситуации между экспертным сообществом и Минздравом спецкор “Ъ” Ольга Алленова поговорила с одним из авторов письма к Татьяне Голиковой, исполнительным директором Фонда профилактики рака Ильей Фоминцевым.

В апреле 2020 года Фонд профилактики рака «Не напрасно» объединился с другими благотворительными организациями, помогающими закупать СИЗ для российских больниц, в проект «Что делать». В проект вошли такие НКО, как «АдВита», «Правмир», «Предание», «Лавка радостей», «Живой», «Добрый город Петербург». Менее чем за полтора месяца проект собрал более 196 млн руб. для помощи 170 медицинским учреждениям в стране.

— Как вы расцениваете ответ Минздрава о проблеме СИЗ?

— Как типичный советский ответ. По сути, это звучит так: «Да, были отдельные перегибы на местах, но мы их успешно побороли». Это весь смысл этого текста. А больше там ничего не содержится.

— Вы с ним не согласны?

— Больницы и сейчас нуждаются в СИЗ, это факт. К нам продолжают поступать заявки. И если бы не ОНФ, который часть этих заявок удовлетворил собственными ресурсами, то их по-прежнему было бы столько же, сколько и было.

Многие фонды, которые занимаются помощью больницам, объединились на базе портала «Что делать». Там существует единая система заявок, единая система отчетности: все фонды по одной и той же схеме помогают больницам. Я говорю только о тех данных, которые официально поступают из больниц на сайт этого объединения.

Сегодня консорциум благотворительных фондов помог больницам на сумму около 200 млн руб. Закуплено много средств защиты, расходных материалов для реанимации, оборудования. И это не что-то мелкое, о чем не стоит говорить,— это большая сумма, и она собрана только фондами.

А есть еще ОНФ, который тоже потратил большие средства на помощь больницам.

Тут стоит говорить о системной проблеме управления здравоохранением в стране. Вы думаете, проблема с СИЗ — единственная проблема в российской медицине? Разумеется, нет. Просто она сейчас стала особенно заметной на фоне резко возросшей нагрузки на здравоохранение из-за пандемии. На самом деле проблем масса. У нас время от времени исчезают необходимые лекарства, у нас и в мирное время регулярные задержки с закупками практически в каждой больнице: «А вы знаете, мы вот это лекарство пока не закупили, оно придет через пару месяцев, ждите». Такое бывает очень часто.

Тут как с ишемической болезнью. Пока ходишь медленно, вроде ничего особенно не болит, а как пошел быстро, да в гору, так и заболело, дышать нечем: нагрузка выросла, и симптомы проявились. Вот и с СИЗ то же самое. Если у нас не было до сих пор скандалов с обеспечением больниц, это не потому, что у нас все было прекрасно. А потому, что симптомы не были так заметны.

— Допустим, Минздрав говорит правду: СИЗ у правительства есть. Но их нет в регионах, у регионов нет денег на закупки. Бюджеты-то сформированы давно, никто не предполагал, что придет коронавирус. Такую ситуацию вы допускаете?

— Даже если так, суть не меняется: в стране де-факто нет прозрачной системы снабжения больниц СИЗ. Если все так хорошо, то откуда заявки, которые поступают и к нам, в консорциум фондов, и в ОНФ?

— СИЗ кто должен закупать? Больницы сами? Или региональные власти для своих медучреждений?

— По-разному это может быть. Есть централизованная система снабжения, есть децентрализованная. Регион мог выбрать и такую и такую схему. У нас, как правило, все больницы подчиняются региональному ведомству здравоохранения — комитету, департаменту или министерству. Государственные больницы — прямые «дочки» этих региональных ведомств. В отношении госбольницы такое ведомство может любые решения принимать. Может сказать: «Вот вам деньги, закупайте СИЗ». Или: «Вот вам СИЗ, мы все закупили». В разных регионах по-разному это делается. Однако в последние месяцы была очевидная неразбериха: кто-то ждал федерального снабжения, кто-то не ждал.

Кризис с СИЗ — это, конечно, в большей степени региональная история. Я не знаю, почему федеральный Минздрав берет это на себя и отвечает за это. Региональные департаменты здравоохранения не подчиняются федеральному Минздраву, они подчиняются губернаторам. Да, они руководствуются какими-то приказами Минздрава, но напрямую подчиняются только региональной власти. Поэтому я не понимаю, почему Минздрав за них оправдывается. Не федеральный Минздрав должен их снабжать. Он должен всячески способствовать решению проблем, придумывать какие-то облегченные схемы для закупок, разрабатывать клинические рекомендации, договариваться с поставщиками, помогать больницам системно. Но в том, что департаменты региональные подчиняются не Минздраву, виноват не Минздрав, конечно.

Ну скажет федеральный министр региональному, что тот плохо работает. Да, плохо, кивнет региональный, и что? У него начальник не Минздрав, а губернатор. А губернатор ему говорит: «Делай что хочешь, но чтобы было тихо».

Вся система управления у нас так выстроена.

Первый принцип нормальной системы контроля качества таков: если вы будете бояться сообщить начальнику о том, что есть проблема, то проблем у вас будет очень много. Если каждый раз при сообщении о проблеме вас будут наказывать, то вы будете молчать, а проблемы будут умножаться.

— И поэтому медики боятся говорить, что у них СИЗ нет? Региональное начальство даст по шапке?

— Не совсем так. Они не говорят даже не из-за страха наказания, а просто потому, что так принято. Потому что публичное обращение в СМИ или фонды за помощью воспринимается в системе как обращение через голову. Как штрейкбрехерство, предательство. Это порицается. В больницах, по сути, либо очень мало, либо вовсе нет площадок, где обсуждаются проблемы и находятся решения общими силами. И в итоге если проблемы прорываются, то уже в виде обращений к президенту.

— У вас есть объяснение, почему так много медиков умирает сейчас в стране?

— В том числе из-за проблем с СИЗ. Но тут много и других причин: управление потоком пациентов, зонирование, сортировка больных. Многие медики, которые умерли, вообще не должны были контактировать с коронавирусными пациентами. Но они контактировали, заразились и умерли.

Почему мы сейчас так много говорим про СИЗ? Потому что это симптом. Симптом тяжелейшего заболевания в управлении медициной и здравоохранением. Он показывает нам, что управленческие процессы в здравоохранении очень плохо построены. Управленческого образования почти ни у кого в системе нет, а если есть, то по большей части не современное. Управленцы не знакомы с современными концепциями управления. Они врачами работали всю жизнь, а потом им доверили управление больницами на полторы тысячи коек и на несколько тысяч персонала. Ну как такое можно доверить человеку без управленческого образования? Ну не придет же вам в голову просить юриста сделать резекцию желудка!

Как можно человека без специального образования назначать руководить организацией, в которой работает несколько тысяч сотрудников и у которой оборот — миллиарды рублей? А это происходит.

Конечно, будут проблемы. Вы думаете, какое-то великое управленческое образование есть у наших руководителей в здравоохранении? Откуда? Это были обычные доктора, которые перестали ими быть, но управленцами так и не стали. Для такой работы надо учить. Управленцы в здравоохранении должны знать, что такое клиническая эпидемиология, что такое public health, что такое современное управление — управление персоналом, управление корпоративной культурой, управление изменениями, процессами, проектами и так далее... Они всего этого не знают. Ну чего мы от них ожидаем?

Но мы в своем письме говорим лишь о симптомах. Симптом проще всего вылечить. Ничего сложного — СИЗ можно купить. Образование так быстро не купишь.

— Как бы вы назвали это заболевание системы?

— Это тяжелая болезнь, при которой целью здравоохранения становится не сохранение пациента, а сохранение системы. В системе выстроена пирамида безответственности, когда один облеченный властью человек перекладывает ответственность на нижестоящего, а тот — ниже по рангу. И каждому нужен не результат, а только чтобы он ни в чем не был виноватым.

Базовая культура всего нашего здравоохранения не нацелена на благополучие пациента. И структура, и культура, и политические отношения, и мотивация людей внутри этой большой системы здравоохранения — все перекошено.

И одно от другого тотально зависит. И выход только один: надо реформу делать — в управлении, в финансировании, в культуре, в медицинском образовании.

— В Европе и США тоже не было СИЗ в марте и даже порой в апреле. Это тоже симптом болезни здравоохранения?

— Везде не хватает ресурсов из-за коронавируса, но только там об этом говорят спокойно и констатируют: да, у нас проблемы, давайте сделаем то-то и то-то.

Вот вам для примера: когда мы только начинали заниматься закупкой СИЗ, к нам обратился топ-менеджмент большой транснациональной компании. Сказали, что хотят нам помогать. Я им говорю: «Хорошо, мы вот как раз СИЗ собираемся закупать для больниц». Они испугались: «Ой нет, не можем. Если мы вас поддержим, то получается, мы тоже признаем, что в больницах все плохо. А для нас это уже конфликтная коммуникация с государством». Понимаете, о чем я говорю?

В Европе признать дефицит СИЗ — это откровенный разговор о проблемах, которые надо решать. У нас это «конфликтная коммуникация с государством».

И пока «Зенит» не выступил в нашу поддержку, все вот так и было. И никто не мог в Питере помогать больницам. И больницы сами боялись: «Ой нет-нет, мы лучше без СИЗ». А когда футбольный клуб «Зенит» поддержал — уже все, дело сдвинулось. Это же любимцы публики, гордость города — что ты им скажешь? Уже после поддержки «Зенита» мы заключили соглашения о партнерстве со всеми крупнейшими питерскими брендами. Но нужен был прецедент. Ровно такая же история почти у всех фондов, которые этой проблемой занимались. Сейчас с ними работают крупнейшие российские бренды, но так было не с самого начала.

Вот чем мы отличаемся от Европы и США. Там никто друг друга не обвинял — ну нет СИЗ, ну бывает такое, никто не виноват, коронавирус виноват. Зачем обвинять кого-то? Есть проблема в системе — давайте ее назовем, исследуем и решим. И не надо делать вид, что ее не существует. Если мы продолжим совать голову в песок, если не будем называть проблему, то что мы будем делать, если придет вторая волна?