К 75-летию атомной промышленности России

Трофейные технические специалисты испокон веков использовались для пользы дела. Как правило, им создавали более или менее комфортные бытовые условия, их достижения награждались. Некоторым из них потом предоставлялись свобода места жительства и средства для возвращения в родную страну. Но мало кто в плену удостаивался высших государственных наград за научную деятельность.

Германия много сделала для создания ядерного оружия. Управление армейских вооружений сформулировало Uranprojekt Kernwaffenprojekt в 1939 году. Во время войны в Германии было задействовано по этому проекту 22 научные организации в области физики и химии. В 1939 году компания Auer на паях с химическим концерном Degussa наладили производство металлического урана. Руду использовали конголезскую, ее захватили в 1940 году на складе красок после оккупации Бельгии. К 1942 году заводы по получению урана (всего их в Германии было построено три) произвели более 7,5 тонны химически чистого урана. Кроме того, осуществлялась добыча тория — альтернативного материала для ядерного оружия. Концерн IG Farbenindustrie начал изготовление гексафторида урана, пригодного для получения изотопа урана-235, а также сооружение полупромышленной установки по разделению изотопов.

Перед военным разгромом гитлеровской Германии спецслужбы США, Великобритании и СССР получили задание раздобыть специалистов и материалы, касающиеся ядерного оружия. В середине мая 1945 года в Берлин прибыла советская атомная «трофейная» команда во главе с заместителем наркома НКВД Авраамием Завенягиным. Вместе с офицерами НКВД в группе находились советские физики, знающие немецкий язык: Лев Арцимович, Исаак Кикоин, Юлий Харитон, Георгий Флеров и некоторые другие.

Один из немецких специалистов, бывший подданный Российской империи Николаус Риль, отвез советских ядерщиков на разбомбленный ораниенбаумский завод в земле Саксония-Анхальт (не путать с Ораниенбаумом под Санкт-Петербургом), рассказал им, где находился склад со 100 тоннами оксида урана, и показал хранилища с 12 тоннами чистого урана. Уцелевшее оборудование и уран были вывезены в Советский Союз.

В течение 1945 года в Москву были транспортированы около 1600 трофейных специалистов. Среди них было 111 докторов физико-математических наук. Часть вывезенных в СССР немцев относилась к инженерно-техническим работникам, например инженеры электротехники, инженеры-химики, мастера-механики, стеклодувы. Были вывезены даже секретари. Примерно 100 человек приехали в СССР добровольно по трудовому контракту.

Немецкие ученые были разделены на несколько научно-производственных групп. Профессор Густав Герц (лауреат Нобелевской премии) возглавил институт под шифром «Г» в Сухуми, занимающийся проблемой разделения изотопов методом газовой диффузии. Группа Герца состояла из 20 человек. В их распоряжении были трофейный циклотрон Siemens, высоковольтная установка и другое оборудование. Вклад немецкого нобелиата в нашу атомную программу был настолько важен, что куратор атомного проекта Лаврентий Берия лично представил Герца Сталину и в 1951 году Густав Герц получил Сталинскую премию.

Профессор Петер Адольф Тиссен возглавлял группу по созданию для газодиффузионных установок трубчатых фильтров двух типов: каркасные и керамические. Каркасные фильтры получили путем нанесения на никелевую сетку, имевшую 7–10 тыс. отверстий на 1 кв. см, порошка из карбонильного никеля и спекания в печи. Тиссен также придумал модель диффузионной установки, обогащавшей уран до 50–90%, ее смонтировали на комбинате №813 (сейчас — Уральский электрохимический комбинат). В ноябре 1949 года на комбинате получили уран 75-процентного обогащения по 235-му изотопу. В 1951 году за разработку технологии производства трубчатых фильтров для диффузионных машин Тиссен был награжден Сталинской премией I степени и орденом Ленина. Георг Роберт Дёпель трудился в «плутониевом институте» НИИ-9 в Москве (сегодня это ВНИИ неорганических материалов имени А. А. Бочвара). «При институте были организованы лаборатории и для немецких специалистов. Профессору Доппелю и его группе были поручены разработка методов измерения кинетики взрыва атомной бомбы и разработка соответствующих измерительных приборов. Для профессора Доппеля в НИИ-9 оборудовано необходимое лабораторное помещение. В связи с окончанием подготовки лаборатории в распоряжение Доппеля дополнительно предоставляются девять немецких специалистов из числа военнопленных, из них три доктора с высшим образованием и шесть квалифицированных мастеров». (Из отчета И. В. Курчатова, Б. Л. Ванникова и М. Г. Первухина на имя И. В. Сталина «О состоянии работ по проблеме использования атомной энергии за 1945–1946 годы» (23 декабря 1946 года, сов. секретно, особая папка). Профессор Гейнц Позе руководил институтом под шифром «В» в Обнинске, занимающимся разработкой ядерных реакторов и общей теорией ядерных процессов. Его сын Рудольф Позе вспоминал: «В тяжелые послевоенные годы в Германии физики были не нужны. Скорее требовались плотники, строители, специалисты по сельскому хозяйству. Для немецких физиков работа в СССР была одной из немногих возможностей заниматься наукой. Когда в 1946 году мы приехали в СССР, мне было 11 лет. Немецкие специалисты работали по контракту и получали зарплату. У них были ограничения по контактам с местным населением, хотя с учетом того, что русского языка никто не знал, немцы и так держались достаточно обособленно. Всего было около 40 семей. Немецким специалистам создали хорошие условия по сравнению с тем, как жили наши русские коллеги. Фактически у каждой семьи была своя квартира, чего не скажешь о русских специалистах. У моей семьи была семикомнатная квартира. Нас, детей, было пятеро, я жил в одной комнате вместе с братом. У отца имелся свой кабинет. В Обнинске для детей немецких ученых специально пригласили двух учительниц немецкого происхождения из поволжских немцев. Нам преподавали разные предметы, в том числе и русский язык. И уже в седьмой класс я пошел в обычную советскую школу».

Позе-младший так проясняет щепетильный вопрос о степени добровольности работы немецких специалистов: «Насколько работа немецких специалистов была принудительной или же она больше походила на обычную работу по контракту? Это совсем непростой вопрос. Тут надо немножко пояснить. Мой отец, например, приехал добровольно. Он имел возможность, как и некоторые другие немецкие ученые, уйти на Запад, к американцам. Но он этого не сделал. Он выбрал советскую сторону намеренно». Очевидцы же описывали лабораторию «В» как закрытую зону с рядами колючей проволоки и вышками по периметру. В центре стояло большое здание, в котором, собственно, и располагалась лаборатория.

После испытания первой советской атомной бомбы в 1949 году всех немецких специалистов стали постепенно отстранять от секретных исследований и переводить на «карантин». В 1955–1956 годах немецкие специалисты и ученые, работавшие в СССР, получили возможность уехать в Германию. На основании соглашения с правительством ГДР группа немецких ученых была отправлена в Восточную Германию (правда, оттуда часть из них выехала в западную часть страны). Это было частью подготовки Восточной Германии к разработке атомной промышленности. Например, нобелевский лауреат Густав Герц стал

руководителем научного совета по мирному применению атомной энергии при Совете министров ГДР. В этом совете была проведена вся подготовка по концентрации рассеянных до тех пор институтов в одном новом Дрезденском центральном институте ядерных исследований. Профессор Тиссен в ГДР возглавил Госсовет по науке.

Некоторые немецкие специалисты задержались в СССР. Так, с 1955 по 1959 год Гейнц Позе работал в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне, где руководил научным сектором в лаборатории ядерных проблем. В 1959 году ученый вернулся в Германию, где получил должность директора Института общей ядерной техники и заведующего кафедрой нейтронной физики в Техническом университете.

Подготовил Владимир Тесленко, кандидат химических наук